Лайна вдруг заявила:

— Вы, краалы — все дураки. Вы вообще не умеете собой владеть!

Пятилетняя Арли возмущенно вскочила со стула.

— Ты сама такая! — выпалила она, не находя культурологических аргументов. Арнис подхватил ее, погладил по голове и усадил.

— Лайна, — сказал он строго, — ты переигрываешь, тебе не кажется? Вы же не скаржи на самом деле.

Ильгет забрала у Эльма тарелку, почти пустую, вытерла ему рот, а также все окружающее пространство, забрызганное овощным пюре.

— Но Арнис, краалы же на самом деле такие, — сказал Андорин серьезно.

— Это не совсем так. Я знал одного скаржа, — вспомнил Арнис, — они действительно хорошие воины. И они с большим презрением относятся к краалам. Краал у них — это ругательство. Но вы знаете, они и нас считают кем-то вроде краалов. Они и к нам, квиринцам, не относятся всерьез.

— Но мы же не такие, как краалы! — возмутился Анри.

— Нет, Анри, мы именно такие. Мы похожи на них во многом. Понимаешь, скаржи — очень необычная культура. Очень своеобразная. Уникальная даже. И они отличаются тем, что презирают все, что на них непохоже. Этот скарж, которого я знал... он нас не воспринимал всерьез. Он обучал нас элементам их единоборства. И когда кто-то из нас оказывался сильнее его, а такое случалось — он очень удивлялся и тут же забывал об этом. Ему казалось, что люди с таким мировоззрением и образом жизни, как мы, не могут быть хорошими воинами.

— Но вы же хорошие! — воскликнула Лайна. Арнис пожал плечами.

— Самое главное, ребята, нельзя презирать других за то, что они не похожи, что они иначе выглядят, ведут себя, одеваются... Вы можете в это играть, раз вы скаржи, но это же не на самом деле. А краалы — очень интересный народ. Я о них мало читал, но знаю, что у них очень любопытная история была. Было у них христианство когда-то, но вытеснено религией, переделанной по образцу скаржской. Вообще скаржи на них очень повлияли... собственно, когда-то они их просто завоевали. Потом, вроде бы, позволили независимость, но очень относительную. Знаете что, давайте мы завтра об этом поговорим вечером, хорошо?

— А мы все равно краалам покажем, — пообещала Лайна. Арнис улыбнулся. Ильгет спросила.

— Ну ладно, а как у вас с уроками? Анри, я слышала, ты уже в последнюю ступень по математике переходишь?

— Через месяц, если все будет хорошо, — с гордостью сказал Анри.

— А с музыкой...

— Ну я хочу попробовать после Нового Года, — неуверенно сказал Анри, — я позанимаюсь на каникулах сам... и может, сдам уже на третью ступень.

В музыке Анри отставал.

— А мне Геника сказала, я по лингвистике в пятую перейду! — похвасталась Лайна. Ильгет и Арнис переглянулись. Неужели у девочки талант? Лайна очень коммуникабельна...

Вот у Арли все шло ровно. Ничем особенным она не выделялась ни в хорошую, ни в дурную сторону.

Попили чай с печеньем. После этого Арнис увел старших детей — читать вслух и ложиться спать. Ильгет подхватила Эльма, понесла наверх в его комнату. Эльм пока говорил лишь отдельные слова, хотя сестры в его возрасте уже тАйреторили вовсю. Иногда он соединял слова в короткие фразы.

Ильгет раздела малыша, посадила его в ванночку и стала мыть, ласково разговаривая с ним. Эльм хлопал ладошками по пене, пытался приклеить Ильгет пенную «бороду».

— Мамама, — радостно бормотал он, — пакапа... бу! Бу-ба!

— Эльм купается... скажи: купаться..

— Купася, — сказал малыш.

— Смотри, какая рыбка!

— Рика!

— Рыбка золотая в ванночке плывет... рыбка золотая песенки поет...

Наконец Ильгет сообразила, что пора и укладывать ребенка — время-то идет. Ей казалось, можно так до бесконечности купать Эльма, болтать всякую ерунду... Она вынула малыша из ванны, вытерла, надела пижамку. Эльм бесцеремонно полез ей за пазуху.

— Сейчас, сейчас... сейчас дам молочка! — Ильгет уселась с ребенком в кресло, дала грудь. Эльм сладко причмокивал. Сердце Ильгет замирало от счастья, и тут же прокалывало болью — скоро кончится эта радость... он уже такой большой! И будет ли еще — скорее всего, нет. Вот ведь она уже могла бы забеременеть — однако ничего больше не получается.

Глазки Эльма стали как-то сужаться, веки опускались. Ильгет вспомнила, что надо приучать ребенка сразу к молитвам на ночь. А он привык засыпать у груди. Не очень удобно, но... Ильгет зашептала детскую молитву на ушко ребенку.

Вскоре Эльм крепко спал. Мать положила его в кроватку. Полюбовалась пронзительно прекрасным, чистым и светлым личиком. Убрала тихонько полотенце, одежду. Вышла.

В комнате Арниса горел свет. Ильгет пошла к себе, взяла планшетку и перебралась к Арнису.

— Можно к тебе?

— Ну что у тебя за вопросы? — Арнис на миг оторвался от монитора, улыбнулся нежно. Ильгет села рядом в кресло.

— Готовишься? — спросила она. В последнее время Арнис больше занимался своей старой основной работой по социопсихологии — «Влияние общественно-экономической формации на семейные связи». Статистика у него была огромная — собранная этнографами на многих мирах. Выводы получались довольно любопытными... Но главное, Арнис собирался эту работу использовать как дипломную. И в ближайшем будущем стать профессиональным социологом.

— Ага, — сказал он, — вот классификацию по Эрну делаю.

Ильгет включила планшетку и углубилась в свой собственный последний роман.

... Длинный стол тянулся вдоль всей гостиной. Здесь были все — одиннадцать бойцов 505го отряда, их супруги и дети, рядом с Арнисом сидела его мама, и обе сестры с семьями были за столом. А возле Беллы сидел высокий сухопарый старик, действительно очень старый уже — учитель Арниса, Тэрвелл Тин. Ильгет тихонько разговаривала с Иволгой, Дара сидела на коленях матери.

— Иль, у тебя очень вкусные вот эти крендельки, — это Айэла с другой стороны стола, — наверное, ярнийские?

— Да. Рецепт тебе скинуть?

— Обязательно.

Арли протиснулась между мамой и отцом и вскарабкалась на колени к Арнису. Тут же с другой стороны появился черноглазый смуглый, совсем не похожий на приемных родителей Анри. Арнис и его обнял за плечи, усадил на второе колено.

— Наши дети, — с удовольствием сказал Дэцин, глядя на Арниса, облепленного малышней.

— А как же? Конечно, все наши...

Тэрвелл наклонился к матери Арниса.

— Вам вина, сэни?

— Да, пожалуйста.

Он разлил в бокалы легкое светлое вино.

— Арнис, — сказал он, — исключительно талантливый ученый. Я бы сказал — многообещающий... если бы не понимал, что вряд ли он достигнет многого в социологии. За всю жизнь у меня было всего... три или четыре, пожалуй, таких ученика. А я подготовил многих. Но... можно обращаться к вам по имени?

— Да, меня зовут Белла.

— Да, конечно, я знаю. Белла, поймите, социологии нужно посвятить себя. Так же, как и любому серьезному делу. Разбрасываться... впрочем, я не могу осуждать вашего сына, это его выбор. В любом случае я рад, что он наконец-то нашел время защитить диплом.

— Ну что ж, пора выпить? — Белла подняла бокал. Они чокнулись, и Тэрвелл сказал серьезно.

— За успехи вашего сына и моего ученика!

Они выпили.

— Вам спасибо, — сказала Белла, — вы столько лет им занимались... зная, что он рассматривал это скорее как хобби.

— Признаться, я уже и не рассчитывал, что он защитится! — улыбнулся Тэрвелл, — но... впрочем, это в порядке вещей, это моя работа. Ведь вы бы не отказались помочь любителю... вы же биолог? О! Кажется, это за мной.

В дверях возникла молодая светловолосая девушка, встала, отыскивая кого-то взглядом среди зала.

— Моя правнучка, — пояснил Тэрвелл, — Элиса!

Девушка улыбнулась, помахала ему рукой. Арнис вскочил, пошел ей навстречу.

— Проходите, Элиса! Садитесь за стол, побудьте с нами немного.

Он протянул девушке руку. Элиса замотала головой.

— Нет, нет, Арнис! Я вас поздравляю! Но мне надо дедушку забрать уже... Нам ведь завтра вставать рано...