Ролло ведь нравится секс со всякими извращениями. Будут ему извращения!

Его дверь была открыта. Клэр вошла. Дернинг, одетый в полосатый велюровый халат, валялся на жутком диванчике с ситцевой обивкой. В пластиковом контейнере со льдом лежала бутылка «бэби-дак». Два дешевых стакана не вязались со столиком для коктейлей. «Дешевка», – подумала Клэр.

– Ты прекрасно выглядишь, Клэр, – сказал он. – Отчего бы тебе не снять плащ?

– Не сразу, Ролло. Это часть… моей программы.

– О-о! – Мужчина даже покраснел.

Клэр взяла стоявший у обеденного стола стул. – Сядь сюда, пожалуйста.

– Все, что моя сестричка прикажет.

– Отлично. Посмотрим-ка твои шею и плечи. Спусти халат до пояса. Наклонись вперед.

Вся спина его была исполосована глубокими царапинами с пунктиром маленьких валиков кожи в конце. Клэр сглотнула слюну. Женщина все еще с трудом верила, что именно ЕЕ ногти нанесли эти раны страсти. Она щедро намазала красные бороздки ртутной мазью. Мужчина поморщился. Мускулы спины сократились от боли. Это было началом.

– Мужайся, Ролло, – командовала она.

– Хорошо. Только потом, ну, когда мы, ты тогда поосторожней с моей спиной, ладно?

– Не беспокойся, Ролло. Все раны, которые я сегодня нанесу это будут свежие раны, я тебе обещаю. – Клэр шлепнула его по плечу.

– О-ох!

– Прости, хотела тебя подбодрить.

Женщина нагнулась, чтобы намазать раны на его груди. Глаза Ролло широко раскрылись. Ее плащ собрался жесткими складками. Дернинг ясно видел свободно свисающие груди Клэр. Она поставила бутылочку антисептика, нагнулась к Ролло и сильно надкусила его левый сосок.

– О-ох!

– Да ты, кажется, не любишь, когда больно, а, Ролло?

– Да, не люблю. Конечно, когда это от страсти… Но сейчас как-то не очень похоже.

– Тогда тебе остается быть или очень мужественным, или очень страстным, так?

Клэр передернуло. У нее на мгновение возникло чувство, будто кто-то следит за ней, заглядывает через плечо или следит за каждым ее движением ЧЕРЕЗ ее глаза.

Женщина опустилась на колени между ног Ролло. – Теперь мне хочется, Ролло, чтобы ты закрыл глаза, – сказала она, потянув за его велюровый пояс. – Сконцентрируйся на своих чувствах. Это будет самое острое сексуальное впечатление. Я тебе обещаю.

Плоть его уже восстала. Клэр натянула тонкие полиэтиленовые перчатки, в которых красила волосы, налила в ладонь ароматную лужицу алоэ и смочила холодной жидкостью горячую кожу Ролло. Он поежился. Ладонь ее начала двигаться вверх-вниз. Ролло вцепился руками в стул. При каждом движении он теперь постанывал. Тело его выпрямилось и застыло.

– Теперь тихо, тихо, Ролло, милый, – командовала женщина, – самое приятное впереди.

Свободной рукой Клэр залезла в свою сумочку. Не меняя ритма, она открыла старомодную опасную бритву отца.

На завтрак у Бэрра были яблоко и персик. Еще кусок сыра. Потом еще яблоко и еще ломтик сыра. Отлично идет с хрустящим яблочком. Пока еще он не на диете. Просто следит за своим питанием. Ведь Бэрру уже за пятьдесят, но опускаться нельзя. К его новой чисто платонической дружбе с Холли это не имеет отношения. Странно, что от простого соседства с молодой стройной женщиной он чувствует себя старым и жирным. Но, конечно, он не жирный. Двадцать лишних фунтов, по сравнению с его юношеским весом, для мужчины в его возрасте вполне естественны. Может, все-таки двадцать пять? Что такое пять фунтов? Одно время Бэрр сбрасывал по пять фунтов за уик-энд, постился. Больше поститься нет сил. Годы дают знать о себе.

Легкий завтрак, подольше поплавать в бассейне. Если этого придерживаться – пять фунтов угрожать не будут.

Бэрр вышел из квартиры. Коридоры пусты. В бассейне ни души. Прекрасно. Последний раз Карпатьян плавал с этой жуткой бабой, Маршей. Она его дважды сделала, а ведь Марша не первой свежести. Может эта женщина плавать – надо отдать ей должное. Ее баттерфляй настолько хорош, что Бэрру пришлось плыть на боку, чтобы не с чем было сравнивать. Трудно поверить, как эти тонкие, скорее даже тощие руки с острыми локтями выталкивают тело Марши из воды сильнее и легче, чем его мясистые мускулы. Женщины всегда загадка, особенно когда мужчине начинает казаться, что он стал в них разбираться.

Может, Марша даже и неплохой вариант. И возраст подходящий, и привлекательна, безусловно. Не похожа на дурочку и без претензий. Но тут возникает проблема, Бэрр не знает, как вести себя с женщиной, которая, похоже, смотрит на каждого встретившегося мужчину как на одушевленный вибратор.

Бэрр плавал. Наконец он почувствовал прохлорированное насквозь «очищение». Когда началось жжение в плечах, Карпатьян предпринял финальный спурт на сотню ярдов и поспешно встал на ноги. Последнее время у него появилась одышка. Десять пурпурных ноготков на ногах появились рядом с его головой – по пяти с каждой стороны. Эмаль на большом пальце левой ноги облупилась. Предыдущий слой был другого цвета, оранжевый. Бэрр догадался, что лак для ногтей выбирался под цвет купальника.

Капли теплой воды из бассейна разбились о щеку, затекли в рот. Бэрр сжал губы и потряс головой. Он повернул шею и посмотрел вверх. Над ним возвышались мокрые ноги, между ними – знакомый расщепленный надвое мясистый холмик лобка.

– Привет, Марша, – сказал мужчина.

– Узнали меня. Даже не посмотрели в лицо, а уже узнали. Вы испорченный человек!

С уровня пола, глядя вверх, узнать лицо было невозможно. Бэрр чуть было не начал оправдываться, мол, узнал ее по купальнику, но это бы повернуло беседу в те закоулки, исследовать которые определенно не входило в его планы.

Да и купальник был другой. У нее, видимо, их целый гардероб. Этот был почти черный, как коврижка. Узкая полоска между расставленными ногами делилась далее на две ленты, которые расходились значительно ниже пупка и шрама от аппендицита. Далее полоски убегали за спину, чтобы пересечься на спине и вернуться снова, закрыв острие груди, скреститься под шеей и завязаться в узел на затылке. Бэрра не покидало ощущение, что от малейшего движения груди выпрыгнут на свободу, чтобы повиснуть двумя огромными перезревшими плодами. Как они остаются в укрытии, когда Марша плывет баттерфляем, было выше его понимания.

Женщина отошла в сторону. Прежде чем Бэрр смог издать вздох облегчения, Марша согнулась, широко расставив ноги и касаясь головой коленок, обхватила тонкие лодыжки руками. Сзади по бедрам потекли свежие струйки. Для своего возраста она была очень гибкой. Ее ягодицы сжимались и подпрыгивали в дюймах от его лица, полоска ткани исчезла в щелке между ними. Даже с такого расстояния ее не было видно.

Бэрр осторожно встал. Для маневра оставался фут между женщиной и бортиком бассейна. Мужчина чувствовал, что его восставший член готов выпрыгнуть и перекинуть мостик через узкую пропасть. Карпатьян даже чувствовал своим напрягшимся пахом ее тепло.

Внезапно Марша повернулась. Ее груди, качнувшись, чуть не шлепнули Бэрра по груди. Тепло ее дыхания он чувствовал шеей.

– Опять шкодничаете! – выдохнула в него женщина. – Подглядываете за нагнувшейся девушкой!

Бэрр юркнул в сторону.

– Хотите, научу вас брассу, моего собственного изобретения? – Ее левый локоть приподнялся.

– Извините, устал. как-нибудь в другой раз.

– Трусишка! – воскликнула Марша и оттянула резинку его трусов. Бэрр покидал бассейн чуть не бегом. Пару дней он обходил бассейн стороной. На этот раз Марши здесь не было. Карпатьян чувствовал облегчение. Разве не так?

Из щели в контейнере для мусора торчал пластиковый пакет. Пепельницы в коридоре были переполнены окурками и обертками от конфет. Неряшливо. Бэрр не мог припомнить, убирали ли сегодня с утра. Он не слышал звука пылесоса.

Поднимаясь в лифте, Бэрр чувствовал пятно холода ниже затылка. Он повел массивными плечами. Не проходило. Приятно было снова увидеть свою дверь.