— Извиняюсь, я не привык, что она таскается рядом со мной. Просто забыл о ней. Мы направляемся перекусить.

Я возвращаюсь, хватаю ее за футболку и тащу вправо в сторону ресторана. Мы не ждем, когда нас посадят, потому что в памятке написано «Садитесь сами», и я выбираю место, которое расположено напротив казино.

Саша усаживается на свой удобный диван, я беру два меню, которые лежат около солонок с солью и перцем, и присаживаюсь на такой же диванчик, который расположен напротив нее.

— Я не голодна.

— Ты не умеешь лгать, Саша. Твое поведение в самолете дало мне понять, что ты голодала на протяжении долгих месяцев. Поэтому, будь добра, прекрати свои мучения и выбери себе еды.

Официантка подходит пару минут спустя, и я заказываю себе кофе, а Саше апельсиновый сок и возвращаюсь обратно к изучению меню.

— Что ты будешь? — Я смотрю на нее, ожидая ответа, затем опускаю меню на стол. Ее брови настолько нахмурены, что мне хочется рассмеяться. — Просто выбери себе какой-нибудь завтрак.

— Я думала, мы спешим домой. — Ее упор на слово «домой» подразумевает то, что она насмехается надо мною. Но тут даже не нужно уметь читать чужие мысли, чтобы понять, что в ней говорит тоска, а не неуважение.

— Нам нужно на чем-то доехать. Я не могу просто позвонить и вызвать такси, они запомнят нас. Я не могу украсть машину, мы сейчас должны залечь на дно. Кроме того мы не можем дойти сами, это очень далеко. Поэтому нам придется ждать подходящую возможность. А она, скорее всего, не подвернется ближайшие пару часов. — К столику подходит официантка с нашими напитками, и Саша выпивает свой залпом, пока я заказываю остальное. — Поэтому неплохо было бы подкрепиться, прежде чем мы отправимся.

— Какой возможности мы ждем? — спрашивает она, когда отставляет свой пустой стакан и вытирает рот.

Я улыбаюсь ей.

— Терпение, Смурфетта. Смотри и учись, как это делают профессионалы. Пойдем.

Мы поднимаемся и направляемся к стойке, чтобы забрать заказ. Можете говорить все, что угодно о Лас-Вегасе, но эти люди знают, как сделать так, чтобы вы съели все.

Саша съела все, что было на тарелке. Я никогда еще не видел, чтобы ребенок ел столько. На самом деле эта девчонка даст фору любому взрослому мужику. Она стоит четверых. Проходит время, и вот, наконец, две компании старых и шумных леди проходят в помещение. Готовые перекусить после трудного дня игры в лотерею и игровые автоматы.

Саша замечает, что я смотрю на них, и пинает меня под столом.

— Не пялься на них.

Я выпиваю свою четверную чашку кофе и кладу на стол двадцатку.

— Пойдем, это и есть наша команда.

— Наша команда?

Она сидит на месте, но я, не дожидаясь ее, поднимаюсь и ухожу. Если она хочет быть рядом, ей придется учиться всему. Она была слишком долго сама по себе и это нехорошо. Она груба. Она совершенно не похожа на Харпер. И это ужаснее всего, поскольку, если она не предпримет попытки навредить мне своими тайнами и планами, значит, она может быть мне полезна, и я могу оставить ее рядом с собой. Но если только она научится выполнять указания. Потому что последнее, что мне нужно, — это солдат, который вышел из-под контроля, когда он необходим мне больше всего. Я почти подхожу к выходу, когда слышу позади себя шаркающий звук шлепанцев.

Одно очко в ее пользу.

— Поторапливайся, — бросаю я ей через плечо, пока моя тень неумолимо ускользает вперед. Жара снаружи будто усилилась раза в три и, когда я выхожу на улицу, мое лицо обдает пламенем, словно мы стоим за воротами преисподней. Никакой влажности, как на пляже. Никакого пронизывающего холодного ветра, как утром в Колорадо. Только пекло, от которого захватывает дыхание. — Нам нужно обойти вокруг. Они чаще всего держат его там.

— Держат что? — интересуется она, когда немного ускоряет шаг, чтобы не отставать от меня.

— Просто продолжай идти. — У меня все под контролем. Мы обходим здание вокруг, и я пробегаю глазами по длинной очереди автобусов, смотря на таблички с надписями, что расположены над ветровым стеклом. Я вздыхаю с облегчением, когда вижу то, что я искал. Культурный центр Санди-Валли.

Я выбрал себе дом в Санди-Валли по двум причинам: это дешево и тут целая куча старых леди, которые любят играть в казино. Почти каждый день они набиваются в автобусы и выезжают ранним утром. Затем они устают от долгой изнуряющей поездки и игры, перекусывают и забираются обратно в автобус, чтобы успеть добраться домой на послеобеденный сон.

Я стучу в дверь автобуса, и водитель открывает ее.

— Чем могу вам помочь?

Я выуживаю из карманов джинсов бумажник и показываю ему транспортную карту культурного центра Санди-Валли. Затем показываю на Сашу.

— Дочь сестры едет со мной.

Он смотрит на мою карту, немного отводя взгляд в сторону. Все законно. На карте значится — городской менеджер по организации культурного и общественного отдыха работник данной компании. Ну, точнее, бывший работник. Она мертва сейчас. И, возможно, я единственный парень на планете, который обладает такой картой, так как чаще всего это удел взрослых дам или старых леди, но водитель не может мне отказать.

Поэтому он только пожимает плечами и отдает ее обратно.

— Добро пожаловать. Занимайте любое место.

Мы с Сашей поднимаемся по ступенькам, и на краткий момент в моей душе зарождается чувство гордости за нее, когда она не занимает место в конце автобуса, а садится на то, что ближе к проходу. Когда вы садитесь назад, каждый может видеть ваше лицо. Но если вы сидите ближе к проходу, то им виден лишь ваш профиль.

Ее отец был хорошим учителем, и мне ненавистна мысль, что мне придется убить ее. Но я именно это и сделаю, если так будет нужно, но чем больше она слушается меня, тем больше ее шансы выжить.

Чуть позже в автобус возвращаются старые леди. Они довольно резвые для своего возраста и не нуждаются в помощи. Но так как мы заняли два места, а автобус практически переполнен, я поднимаюсь и освобождаю свое.

Тридцатиминутная поездка обратно в Санди-Валли, а оттуда еще три мили пешком до моего дома в пустыне. Мы направляемся на юг, и Саша всю дорогу ноет. К полудню солнце печет просто ужасно. Я останавливаюсь и прикрываю глаза от палящего солнца.

— Саша, мы можем срезать еще полторы мили, если двинемся по пустыне, а не по дороге. Пойдем, и мы минут через двадцать будем дома.

Я резко сворачиваю с дороги, направляясь прямиком в пустыню, мои ботинки пинают песок и грязь, но когда я оборачиваюсь назад, она все еще стоит на обочине дороги.

— Что? — кричу я ей. В данный момент меня занимает лишь одна мысль — быстрее добраться до Харпер. Саша вела себя очень хорошо, после того, как мы позавтракали, и мне сейчас просто необходимо, чтобы она так и продолжала себя вести. Я сейчас не в настроении разбираться с дерьмом этой надоедливой девчонки. — Бл*дь, пойдем быстрее, меня дома ждут важные дела!

Она поднимает ногу и показывает ее то с одной, то с другой стороны.

— Шлепки, Джеймс. Ты, наверное, лишился своего гребаного рассудка, если считаешь, что я пойду по пустыне в шлепках.

Я возвращаюсь и хватаю ее за плечо.

— Следи за своим гребаным языком, девочка. Пойдем.

— Нет, и не подумаю, — говорит она и вырывается. — Тут водятся гремучие змеи. Если меня укусит гремучая змея, тебе придется оставлять меня умирать тут или же быстро доставить в городскую больницу для того, чтобы мне вкололи противоядие. А что-то мне кажется, что ты совершенно не горишь желанием рискнуть и открыть наше местонахождение ради спасения моей жизни. Потому что подросток, пропавший практически месяц назад, которого принесут в пункт скорой помощи с укусом гремучей змеи за тысячу миль от ее дома, вызовет переполох, это прогремит эхом во всех новостях. Поэтому, прости, что не доверяю твоему сумасшедшему плану и наезжаю на тебя. Я не пойду... — она скрещивает руки на груди, — по пустыне в шлепках.

Я стою и смотрю на нее. Просто смотрю на протяжении пары минут. Она кладет руку на бедро, кривит губы и опять качает головой. Это ее предел на сегодня. Не из-за страха укуса гремучей змеи, а то, что из-за самого укуса нас могут раскрыть. Но это и мой предел терпения. Кричать на нее нет смысла, потому что я просто устал и ужасно хочу к себе в постель, где меня будет ждать Харпер.