— Не станем перегибать палку.

Их разговор прервала трель одного из трех стоявших на столе телефонов.

— Господин президент, добрый вечер. О да, в Калифорнии еще утро… Я хочу, чтобы вы знали: я очень рад. У меня в кабинете находится Пол Деверье, мой государственный секретарь по делам обороны. Надеюсь, вы не будете возражать, если он подключится к нашему разговору.

Флад нажал кнопку переключения, и голос американского лидера зарокотал в комнате.

— Благословенна рука дающего, господин премьер-министр, надеюсь, я буду более чем «благословен».

Любовь американского лидера к библейским цитатам была общеизвестна, так он пытался утвердить имидж аристократа с Юга и отца нации. Это не мешало ему проводить совещания с советниками, сидя на унитазе.

— Очень великодушно с вашей стороны, господин президент. Я уверен: награда будет щедрой.

— Вашими бы устами… но мне необходимо ваше понимание, господин премьер. Вы получили то, что хотели, — финансовое соглашение по «Дастеру». Совет Безопасности, Кипр, прием в Вашингтоне, который заставил бы позеленеть от зависти Уолта Диснея. Есть одна проблема, по которой мне нужна помощь Англии.

— Слушаю вас.

— Видите ли, у меня возникли некоторые трудности с проектом в конгрессе. Как говорится в Вечной Книге — их глаза не видят, а уши не слышат, рты же не закрываются. Кажется, я точно цитирую. Так что мне приходится ублажать сенатора от Вайоминга — он председатель сенатской комиссии по вооружениям, так вот, его внучка жаждет поступить в ваш Оксфорд. Увы, если бы у нее было столько же мозгов, сколько влияния у старика, то… Вы сможете помочь мне?

У премьер-министра отвисла челюсть.

— Ну, правительство не контролирует университеты, всякие там интеллектуалы могут поднять вой. Но я буду счастлив лично заняться проблемой.

— О Боже, я вовсе не хочу затруднять вас, господин премьер-министр, я прошу, чтобы «проблему решили». Неужели «Дастер» не стоит одного места в Оксфорде?! Мне казалось, он стоит целого университета.

— Я… я… — Подбородок Флада задрожал, он был обескуражен подходом собеседника.

— Господин президент, — вмешался в разговор Деверье, — вы должны понять: премьер-министр не может допустить, чтобы его обвинили в нарушении академических свобод. Ни сенатору, ни его внучке не пойдет на пользу, если поднимется крик в газетах.

— О да, здесь вы правы.

— Однако, полагаю, мы попытаемся решить эту проблему. Я уверен, что премьер-министр найдет бизнесмена, имеющего интересы в оборонной промышленности, возможно, тесно связанного с проектом «Дастер», и мы убедим его принять личное участие в создании новой кафедры в Оксфорде. Это идеальный способ выказать глубокую заинтересованность в вопросах образования. Подобный интерес помог попасть в палату лордов не одному торгашу, не так ли, премьер-министр?

— Безусловно…

— Полагаю, в столь сложный в финансовом отношении момент университетское начальство с пониманием отнесется к… маленькому условию, выдвинутому щедрым дарителем.

— Вы хотите сказать, что сможете… — пророкотал президент.

— Да.

— Да! — поддакнул премьер.

— Джентльмены, мы поразим, удивим, покорим весь мир. Знаете, я думаю, наше дитя отправилось в путь.

— Храни вас Бог, — пробормотал премьер-министр Флад, положив трубку. Впервые за несколько недель Деверье увидел, как Флад улыбается.

Министр обороны провел еще час в обществе премьер-министра, пока тот запивал свой триумф виски. Они начали обсуждать другие проблемы, пытаясь придумать, как оживить популярность и победить на выборах. Флад был воодушевлен, а Деверье молчал, слушал, выдвигая предложения и позволяя премьер-министру подхватывать свои идеи, чтобы потом использовать их. Он должен был действовать осторожно. Не следовало превосходить начальство, Флад еще должен обеспечить ему разбег в гонке за главный приз. Победит Флад на выборах или потерпит поражение, он вряд ли долго продержится. Впервые Деверье всерьез задумался о премьерском кресле.

Глава кабинета. Как заманчиво. Вот тогда тень отца сгинет окончательно.

Весьма довольный, Флад проводил Деверье до парадной двери дома 10 и распахнул ее как раз в тот момент, когда телевизионщики включили все софиты, собираясь показать нации в вечерних новостях ее лидера. Премьер-министр взял руку Деверье и тепло пожал ее, этот жест отметят и поймут все, кто следит за приливами и отливами политического океана.

— Прекрасный вечер, Пол. Благодарю вас. Полагаю, вы отправитесь праздновать наш успех?

Деверье ответил ему улыбкой.

— Возможно, несколько позже. Сейчас я должен встретиться с американским послом. Есть некоторые детали, которые необходимо обсудить.

Казалось, Деверье был повсюду. На экране телевизора, в заголовках газет, в доме, в ее жизни, даже у нее в мозгу. Иза проснулась среди ночи. Подушка была мокрой: она пережила мучительный кошмар и безуспешно пыталась освободиться от него. Лицо Полетт вновь выплыло из подсознания, совершенно ясно и четко. Потом лицо Полетт расплылось и превратилось в лицо ее отца.

Особенно ужасало то, что, по мере того как образ девушки становился все отчетливее, другой образ как будто растворялся: она не могла вспомнить, как выглядит собственная дочь. Бэлла исчезла. Детское, еще не сформировавшееся лицо, плач, меняющийся цвет глаз, рыжие волосики на лбу — все это улетучивалось из ее сознания, как будто скручивалась, сгорая, старая кинопленка.

Иза пыталась найти легкий выход и впала в панику.

Она вытерла влажный лоб — черт, пот просто лил с нее — и вновь легла на подушку, прислушиваясь к старому дому. В таких домах никогда не бывает совсем тихо, что-то все время скрипит, шуршит, стучит. Время работает против нее.

День уходил за днем, все дальше уводя от нее Бэллу. Сколько времени прошло? И Изидора решилась.

Она обшарила каждую комнату в доме, обследовала каждый шкаф, каждый угол в поисках каких-нибудь следов, стараясь не попадаться Салли, которая посматривала на нее с подозрением, как будто ее предупредили, что хорошего от гостьи ждать не приходится. Любой нормальный хозяин вышвырнул бы ее вон, услышав, что она подозревает его дочь, возможно, даже его самого, но Деверье был необычным противником. Он явно предпочитал держать Изу под наблюдением, знать, где она находится, что делает.

Иза преодолела искушение уехать из этого дома. Все казалось бессмысленным. Ей некуда идти, у нее нет денег, а семья Деверье — ее цель, значит, оставаясь в доме, она приближается к этой цели. Скорее всего, дом должен был стать для нее тюрьмой, хотя запоров на дверях не было.

Итак, она осталась. И искала. Но ничего не находила. Никаких секретов, никто ничего не прячет, кроме картотеки в кабинете, но там — государственные тайны, сигнализация, туда не пробиться. Впрочем, может быть…

Как можно бесшумнее, не зажигая света, она кралась по дому, замирая при каждом скрипе половицы, прислушиваясь, не раздастся ли где щелчок выключателя, опасаясь разоблачения. В темноте дом казался населенным духами. Духами семьи Деверье.

И вот она в кабинете хозяина, глаза устремлены не на картотеку, а на компьютер. Возможно, это единственное место, хранящее секреты, которое Деверье забыл запереть. Если только он не писал дневник от руки.

Когда Иза включила компьютер, она знала, какому риску подвергается: ведь ее могли услышать. Машина начала пощелкивать, подавая сигналы в тишине дома. Она сидела, освещенная зеленоватым светом экрана, который наверняка виден из коттеджа Чиннери. Иза испуганно повернулась, когда ей показалось, что в окно постучали, но это была всего лишь ветка боярышника, качавшаяся на ветру.

Неверный пароль.

Проклятье! Значит, в аппарате осталась дискета.

Иза нажала на клавишу, экран вспыхнул, прозвучало электронное приветствие.

Микрософт Уорд.

Великолепно! Всему миру известна эта программа. И она вошла в нее. Пробуя. Шаря. Нащупывая. И нашла нужное на дискете.