Глаза Триеннора сузились.

– Просто. Его туда отправили. Он политический преступник, и власти избрали для него такой вид наказания.

Даннор покачал головой, выражая сомнение.

– Перестань. Последний солдат-клахкиммбриец вернулся домой еще шестьдесят лет назад. Сегодня такое просто невозможно!

– Почему же? – поинтересовался отец. – Потому что это будет варварством? И все же мы, не колеблясь, подвергаем этому варварству инопланетян, разве не так? Мы называем их преступниками за появление в атмосфере нашей планеты, а затем депривируем их память, чтобы они ничего не знали. Вот в кого "мы превратились – в людей, готовых вернуть рабство, не обращающих внимания на смерть, если это служит нашим целям. Или, точнее, целям Конфликтов... И после этого ты думаешь, что с клахкиммбрийцами подобное невозможно?

– Конечно! Потому что, если это случилось с одним из нас, то может случиться и со всяким.

Триеннор кивнул.

– Ты прав. Меня это тоже задевает. Но знаешь, среди бойцов на самом деле есть клахкиммбрийцы... Могу даже назвать одно имя – Ралаккай. Всего несколько недель назад он "шептался" с нами в той самой темной комнате.

Ралаккай... Даннор слышал это имя перед тем, как его поймали у дверей.

– И его арестовали за ваши разговоры? Отец покачал головой.

– Не только... Еще за саботаж на фабрике, принадлежащей Члену Совета.

Какое-то время предприятие не работало...

– О, Боги! – воскликнул Даннор. – Ты тоже занимаешься такой деятельностью?!

Триеннор сдержанно улыбнулся.

– Да... Поэтому ты теперь понимаешь, что судьба Ралаккая особенно волнует меня.

Неожиданно у Даннора возникло ощущение, что за ними наблюдают. Он резко обернулся – за спиной никого нет. Только птицы, скользящие в небе за рекой.

– Не волнуйся, – произнес успокаивающе отец. – Здесь мы в безопасности.

– Откуда ты знаешь? Как ты можешь чувствовать себя в безопасности, когда ты... – Даннор сознательно приглушил голос, – когда ты втянут в такое!

– Потому что, – ответил Триеннор, – мы следили и следим за шпионами.

Мы знаем, что их здесь нет.

Молодой человек успокоился, поверив отцу.

– Видишь? – продолжил Триеннор. – С властями можно справиться. Они не всемогущи и прекрасно понимают это. Поэтому они и забрали Ралаккая...

Чтобы мы испугались их, как они боятся нас.

У Даннора задрожали колени, и он присел на деревянную скамейку.

– Таких, как Ралаккай, будет много... Подобные акты непослушания случались и раньше. Эти люди прекратят Конфликты... Один за другим... По очереди... И дадут нам знать.

Весь мир для Даннора встал с ног на голову. Дело оказалось куда серьезнее, чем думал он. Гораздо серьезнее! И о своей сопричастности к нему говорил не кто-то незнакомый, а его собственный отец.

– Одновременно мы решим и другую проблему Совета. Ты говорил, битвы стали больше и жарче...

Так вот, таким способом Совет стремится предотвратить спад популярности. В прошлом это им удавалось. Но теперь с видео у Совета проблемы... Значит, новое ужесточение правил боя, а также увеличение числа столкновений. Результат? Количество участников уменьшается стремительно...

Совету нужны новые источники сил, и он нашел их в лице таких людей, как Ралаккай.

Даннор потряс головой, пытаясь думать по-своему, но идеи отца заполнили весь его мозг, вытеснили все другие мысли.

– Ты никогда не задумывался, – спросил Триеннор, – зачем людям необходимо работать на фабриках? Почему в мире, где могут трансформировать свет в смертельную силу или снимать врагов с собственных кораблей на большом расстоянии, не создали машин по производству обуви?

Вода плескалась о деревянные сваи, поддерживающие пристань.

– Потому что у людей может появиться время на совсем другие дела, продолжил убежденно старик. – Время задуматься... и заинтересоваться, зачем нужна такая вещь, как Совет.

Это, действительно, правда. Даннор знал об этом. Но эта правда была опасной, как бритва, обагренная кровью многих людей.

– Конфликты – говорил отец, – предназначены для того же – отвлечь нас от наших поработителей, как фабрики отбирают энергию у работающих.

Конфликты закрепощают нас. А теперь, когда арестован Ралаккай, закрепощение стало реальностью.

Молодому человеку показалось, что Триеннор спокоен, даже безмятежен.

Советники по сравнению с ним казались лишь жалкой пародией на стоицизм.

Вдали, ниже по течению, показалось судно, темная тень с огнями на носу и корме, отбрасывающими крошечные отражения на воду. Должно быть, грузовой корабль; для пассажирского он слишком велик.

– Зачем ты все это мне рассказываешь? – спросил Даннор.

Он знал ответ все это время, с первого момента, как узнал в идущем рядом человеке своего отца. Знал, но все же спросил...

– Потому что мне нужна твоя помощь, – ответил Триеннор. – Мы планируем кое-что важное, трудное и более опасное, чем то, за что поплатился Ралаккай. Но для этого нам нужно больше рук и сердец, чем у нас есть сейчас. Да и твой опыт службы в Вооруженных Силах не повредит...

Даннор выругался. Безумие отца и сумасшествие его планов угрожало завладеть им. Вообще, что это за мир, где можно просить о подобном?!

– Ничего больше не говори, – сказал он Триеннору. – Я не такой, как ты!. Не подпольщик, да и никогда им не буду!

– Ты похож на меня больше, чем думаешь. Ты сейчас такой, каким я был когда-то... Гордый, упрямый, честолюбивый, всегда готовый выехать на чужих плечах... И все же, в глубине души ты знаешь, что все не так. Понимаешь твоя жизнь, твои стремления основаны не чудовищной лжи. Веришь ты мне или нет, но твое изгнание из Армии больше связано с самим собой, чем с так называемыми обстоятельствами.

Даннор вздохнул. Запах реки стал резче и ударил в ноздри.

– Нет, – выдавил он из себя. – Я не могу.

– Две нити в ткани угнетения, – произнес старик. – Нить Конфликтов и нить нашего порабощения... Я даю тебе шанс распутать их.

Молодой мужчина повесил голову, рассматривая носки своих ботинок, будто ожидая от них подсказки для принятия решения.

Триеннор поднялся и положил руку на плечо сына. Даннор не помнил, когда в последний раз отец делал так.