Дочитав статью, Оливер с трудом сдержал дрожь, опасаясь выдать свое волнение. С завидным хладнокровием, заслуживающим восхищения? Храбрый герой, достойный больших почестей? Как Лайнелу удается всегда выходить сухим из воды? Он даже не археолог! Молодой человек ухмыльнулся. Это разрушило все его планы. «La Pall Mall Gazette» не упоминала ни о каком зеркале Мересаменти, но для Оливера все было очевидно. Придется распрощаться с мечтой об открытии.

— Я позаимствую ее у вас, Герберт, — и, не спрашивая разрешения, выдрал газетный лист со статьей и поспешно сложил его.

— Эй! — запротестовал возмущенный привратник. — Я еще не закончил читать!

— Завтра утром я куплю вам новый экземпляр. Или нет, лучше прямо сейчас дам вам почитать номер «Dreaming Spires». Уверен, что вы найдете там что-нибудь интересное.

Он сунул обрывок газеты в карман и побежал в комнату. Герберт наблюдая за удаляющимся Оливером, взъерошил свои каштановые волосы.

— Единственная польза от этих страниц — это возможность растопить камин, — пробормотал привратник. — Для чего еще может служить подобная газетенка?

——————————

[1] Бейлиол-колледж или Баллиол-колледж — один из старейших колледжей Оксфордского университета. Великобритания.

[2] «Город сонных шпилей» — «прозвище» Оксфорда, придуманное поэтом Мэтью Арнольдом; «Сонные шпили» — названием местной газеты.

[3] Пу́блий Ови́дий Назо́н и Пу́блий Верги́лий Маро́н — древнеримские поэты.

[4] «Эспаньола» — корабль из романа «Остров сокровищ»; Джим и Гекльбери Финн — герои романа Марка Твена.

[5] Здание Брекенбери (Brackenbury Buildings) — здание в готическом стиле, построенное на территории Оксфордкого университета. Деньги на постройку нового здания колледжа завещала мисс Ханна Брекенбери, ее герб установлен над главными воротами.

[6] Росайт — город в Шотландии, расположенный на берегу залива Ферт-оф-Форт.

[7] Отель Martha Washington — в центре Нью-Йорка. Отель открылся 2 марта 1903 как первый отель исключительно для белых женщин среднего класса.

[8] Курна — населённый пункт близ Луксора, Египет.

Глава 4

— Кодуэллс Касл, 5, Фолли Бридж, — объявил кучер, натягивая поводья, чтобы успокоить лошадь. — Мы уже прибыли, сэр, — он соскочил с козел, чтобы выдать багаж Александру. Профессор протянул ему купюру.

— Возьмите это, а сдачу оставьте себе. Небось, решили, что я камни туда положил…

— Не беспокойтесь, сэр, — пробормотал кучер, пожилой человек, который скорее предпочел бы проводить дни в кресле-качалке в своем саду. — Это не первый раз, когда я везу пассажира с таким количеством багажа. К счастью, вам повезло не иметь жены, которая добавила бы к вашим баулам множество своих чемоданов и шляпных коробок!

Кодуэлл Касл — так назывался его дом. Вот уже 14 лет, как Александр обосновался в этом тихом районе на юге Оксфорда, вдалеке от самых оживленных колледжей. По слухам, именно здесь, в середине XIII века философ, теолог и алхимик Роджер Бэкон приказал обустроить обсерваторию. Впрочем, теперь от нее мало что осталось. Нынешний дом номер пять был построен в XIX веке из красноватого кирпича с балконами из кованого железа. Зубчатые стены придавали зданию средневековый вид и привлекали внимание прохожих. Давным-давно были снесены близлежащие постройки, и теперь дом на самом берегу реки Изис казался выше, уже и значительнее.

Александр остановился у входной двери и дернул за звонок. Тут же послышались приближающиеся по лестнице шаги и возглас «Иду, иду» экономки миссис Хокинс, которая, должно быть, увидела его через окно.

— Профессор Куиллс! — воскликнула добрая женщина, открыв дверь. Александр улыбнулся и поздоровался, приподнимая шляпу. — Как я рада, что вы вернулись!

— Я был в Лондоне всего десять дней, миссис Хокинс. Уверен, что в мое отсутствие о вас хорошо заботились. Впрочем, я тоже хотел вернуться поскорее.

Кучер помог дотащить багаж до передней — просторного помещения с высоким цоколем, из которого уходила покрытая гранатовым ковром лестница. Миссис Хокинс приняла у Александра шляпу, не переставая болтать. Профессор слушал ее со смешанным чувством признательности и нежности, сформировавшимся на протяжении десятилетия. Он очень привязался к этой простой, но по своему элегантной женщине, всегда одетой в одежду серого цвета и с волосами, убранными в тугой пучок на затылке. Она словно стала членом семьи, впрочем, не очень многочисленной. В Кодуэллс Касле жили только они двое и племянница Александра, Вероника, очень безрассудная молодая особа двадцати лет, своими проделками заставляющая вздрагивать бедную миссис Хокинс.

— Вы даже не представляете как я рада, что вы снова дома, — сказала экономка, закрывая главную дверь. — Эти дни были настоящим безумием…

— Я беспокоюсь за вас, миссис Хокинс. Вас послушать, выходит, будто произошла вселенская катастрофа, но, как я вижу, стены на месте.

— Ваша Вероника, профессор! Ваша любимая племянница снова вернулась к своим проделкам.

— Да ладно, — ответил Александр, запасаясь терпением. — Что она натворила на этот раз?

— Проще сказать, что она НЕ натворила! — пожаловалась миссис Хокинс. — Она сведет меня с ума своим поведением! Недавно она закончила писать картину, на которой изобразила Саломею [1], используя в качестве натурщицы саму себя!

Александр, удивленно приподняв брови, посмотрел на возмущенную экономку:

— Саломею? Ту самую, из Нового Завета, дочь Ирода?

— Именно, ту самую, которая приказала обезглавить Иоанна Крестителя и преподнести ей его голову на серебряном блюде!

— Даа, такого я не ожидал. Даже не думал, что ее интересуют библейские сюжеты.