12

Пальцы Гнева все еще были зажаты между моих ног, когда он прислонил нас к двери своих комнат, его дыхание стало тяжелым и быстрым. Ему не хватало спальни. И на то есть веские причины. Моя рука по-прежнему сжимала его внушительную длину. Я продолжала ласкать его шелковисто-гладкую кожу, удивляясь тому, как с каждым движением он все больше распалялся.

Было немного неправильно чувствовать себя гордой в этот момент, но я, конечно, обожала тот факт, что я была причиной того, что жесткий поводок, за который он держал на себе, наконец-то порвался.

Не было никакой другой причины, по которой я могла представить, что он перенесет нас в общий коридор, соединяющий наши покои. По крайней мере, ворота, закрывающие это крыло, все еще были опущены, и никто не мог подойти достаточно близко, чтобы увидеть нас. Да они и не смогли бы увидеть большую часть меня, когда массивное тело Гнева накрыло бы меня. Не то чтобы это имело значение, видят ли они меня.

Я была слишком потеряна от волн удовольствия, нарастающих внутри меня, чтобы заботиться о том, где мы были или кто рядом. Я хотела, чтобы он был прямо здесь. К черту все Семь Кругов. Я еще не была женой Гордыни. Если не считать краткого знакомства с Антонио, я никогда его даже не встречала. Я сомневалась, что дьявол будет возражать против того, чтобы я завела любовника до того, как мы обменялись порочными клятвами.

Наш брак определенно не был браком по любви. И если Гордыню и волновало это, он, конечно, не показывал этого. По-прежнему не было ни письма, ни приглашения, ни подтверждения моего приезда. Принц Гордыни был доволен одиночеством в своем замке, и в данный момент меня это более чем устраивало.

Гнев продолжал целовать меня, продолжал проталкивать пальцы, покачиваясь в моей непоколебимой хватке на нем, и я ничего так не хотела, как поставить это могучее существо на колени в неослабевающем экстазе. Эта необузданная, дикая часть его была почти такой же опьяняющей, как и его прикосновения.

Я никогда не испытывала ничего подобного, такого сильного и правильного. Он был прав. И я знала, с бесконечной уверенностью, что мы были на грани того, чтобы понять, как хорошо нам было вместе. Может быть, нам всегда было суждено оказаться здесь, потерявшись в страсти друг к другу.

Звук его удовольствия, смешивался с моим, создавал свое собственное заклинание, и я была так близка к разрушению, так близка к той силе, которая созидала и разрушала и…

Боль разразилась неистовыми потоками, отчего у меня перехватило дыхание. Всегда созвучный моим эмоциональным сдвигам, Гнев мгновенно остановился, чары эйфории рассеялись.

— С тобой все в порядке?

— Нет. — Я никогда не ненавидела слова больше.

— Ужасная б-боль.

— Где? — Его голос был грубым, хриплым.

— Мое сердце. — Я отпустила его и поморщилась. — Кровь и кости. Это плохо.

— Пойдем. Я пошлю за целительницей в…

— Я думаю, что это из Рога Аида.

Гнев потянулся было к ручке двери в свою комнату, но опустил руку. Его внимание переключилось на амулет, который я все еще носила, и он выразительно проклял Богинь.

Все распалось на дым и сверкающий черный свет. Я не видела, как он двигался, но в один момент мы были обнажены за пределами его спальни на грани взаимного оргазма, а в следующий мы стояли, частично одетые, перед поцарапанной деревянной дверью в башне.

По обе стороны от неё ярко горели факелы средневекового вида. Я была почти так же шокирована нашим местоположением, как и ночной рубашкой цвета черного дерева, которую теперь носила. Ту, которая все еще мало что делала, чтобы скрыть мою наготу. На Гневе были черные брюки и больше ничего. За исключением, может быть, легкого беспокойства во взгляде.

— Где мы находимся? — Я потянулась, чтобы отцепить корничелло. Боль

усилилась.

— Не убирай его. — Это прозвучало так, как будто последних нескольких минут

страсти не существовало. Гнев снова превратился в гранитные грани и ярость. Только он был направлен не на меня. Он поднес кулак к дереву и постучал достаточно сильно, чтобы загремели железные петли, его голос был из чистой стали. — Целительница!

Следующая волна боли заставила мои колени подогнуться, но я не позволила ей затянуть меня под воду. Даже не глядя на меня, принц демонов ничего не упустил. Его следующий стук сотряс камень. Я положила руку ему на плечо и нежно сжала. — Гнев.

— Если ты не откроешь эту дверь, я клянусь своей кровью…

— Ты собираешься обрушить всю башню этой чепухой, мальчик. — Дверь

распахнулась, открыв взору пожилую женщину с длинными серебристо-лавандовыми волосами. На ней была темно-фиолетовая мантия с поясом, похожим на веревку, который напомнил мне изображения жриц, которых я видела на картинах и в книгах.

Ее темный пристальный взгляд повернулся ко мне, оценивая.

— Дочь Луны, добро пожаловать. Я — Селестия, Матрона Проклятий и Ядов. И я

ждала тебя. — Она отступила назад и распахнула дверь шире в знак приветствия.

— Входите, пока его высочество не разрушил королевство.

— В следующий раз открывай дверь быстрее.

Гнев вошел в комнату первым, настороженный и готовый к бою. Помимо настоек, противоядий и ядов, я не была уверена, какого врага он ожидал здесь найти, но мне было слишком больно, чтобы беспокоиться. Я последовала за ним внутрь и остановилась. Круглая комната была сделана из темного дерева, прохладного камня и полок, которые поднимались по всей башне. К одной секции была прислонена лестница, как будто надзирательница составляла каталог товаров на верхних полках, когда ее прервали. Эклектичная смесь ароматов витала вокруг, смешиваясь во что-то приятное.

Я едва могла сделать глубокий вдох, и от этого аромата, каким бы привлекательным он ни был, у меня начало выворачивать живот. Пот выступил у меня на лбу, когда я вдыхала и выдыхала воздух сквозь стиснутые зубы. Чтобы не сосредотачиваться на нарастающей тошноте, я позволила своему взгляду блуждать по пространству.

На длинном столе возле одинокого арочного окна стояло несколько флаконов со странными жидкостями: одни дымились, другие пузырились, третьи постукивали по тонкому стеклу, словно проверяя путь к отступлению. Разумная жидкость была чем-то новым для меня и более чем немного нервировала.

На одной полке стояли большие растения, саженцы, сушеные лепестки и травы. Там были припарки и амулеты, котлы, резные фигурки существ, похожих на химер, крылатых божеств и богов. Камни, как грубые, так и гладкие, и — если темный сок был каким — либо признаком — лезвия с ядовитыми наконечниками и иглы, сверкающие в мерцающем свете костра.

Толстые свечи капали воском на деревянную каминную полку над большим камином в центре комнаты, а ароматические палочки горели аккуратными перьями.

Казалось, что у Матроны Проклятий и Ядов было припасено для любого коварного дела.

Я с трудом сглотнула, когда следующая волна боли пронзила меня. Мне показалось, что мое тело внезапно оказалось в эпицентре жестокой войны с самим собой. Что бы ни причиняло боль, оно побеждало.

Положив сильную руку мне на спину, Гнев подвел меня к маленькому деревянному табурету и повернулся к целительнице.

— Сделай что-нибудь. Сейчас же.

Она прищелкнула языком, медленно пересекая комнату.

— Требования и угрозы принадлежат напуганным и слабым. Ни одна из этих черт

тебе не подходит, так что молчи.

— Не испытывай меня.

Селестия подошла к контейнеру, наполненному щипцами и ножницами. У некоторых были золотые или серебряные ручки, другие были сделаны из сверкающих драгоценных камней или тусклых костей смертных или существ из подземного мира. Я не присматривалась слишком внимательно.

Гнев, однако, нависал над ее припасами.

— Шевелись быстрее.

— Я не вмешиваюсь в твою работу, мальчик, не вмешивайся в мою. А теперь

перестань топтаться на месте и сядь, или выйди и выплесни свой гнев в другом месте. — Ее холодный пристальный взгляд обратился к нему.

— Сделай это ради нее, а не ради меня.

Гнев не ушел, не сел и не прокомментировал дальнейшее, но он дал матроне место для работы. Я решила, что мне нравится эта бесстрашная женщина, и задалась вопросом, кого она могла разозлить. Конечно, она должна была знать, что он только что отрезал язык. В данный момент принц демонов был особенно свиреп, и она не обращала на него внимания. Я сомневалась, что очень многие были достаточно храбры, чтобы повернуться к нему спиной, особенно в то время как его сила билась вокруг, как разъяренная гадюка, как это было в настоящее время.

Впрочем, я не жаловалась. В своей собственной хамской манере он присматривал за мной.

Она взяла пару тонких золотых ножниц с ручками в форме птичьих крыльев, затем кувшин, полный сверкающей лазурной жидкости, флакон с сушеными травами и выбрала другую банку, наполненную лепестками в оттенках морозного синего и серебристого. Она перенесла все на свой рабочий стол, достала из шкафа деревянную миску, за которой последовали ступка и пестик.

Оглядев все в последний раз, она обратила на меня свои древние глаза.

— Я должна взять прядь твоих волос для настойки.

— Нет. — Паника охватила меня, и это слово слетело с моих губ прежде, чем я

поняла, что выдала свой страх незнакомке. Предостережения бабушки звенели у меня в ушах. Нам всегда говорили, чтобы мы сжигали свои волосы и обрезки ногтей, а не позволяли кому-либо использовать на нас темные искусства.

— Это необходимо? Боль уже утихает. Я думаю, что его высочество, возможно,

слишком остро отреагировал.

Ее взгляд смягчился.

— Тебе нечего меня бояться, дитя. Ты выпьешь настойку целиком. Тогда мы

сожжем чашу. Ничего не останется для тех, кто желает тебе зла.

Я чувствовала внимание Гнева на себе, как две горячие кочерги у основания шеи, но отказывалась смотреть на него. Это было мое решение, и только мое. Я глубоко вздохнул и кивнул.