9. Ласка и волчья голова

Дезина подавилась вином, закашлялась, и слёзы навернулись ей на глаза, когда Истван похлопал её по спине. Вероятно, у него были добрые намерения, и он посчитал, что действует нежно, но Дизина чувствовала иначе. Задыхаясь, она подняла руку.

- Прекрати! - поспешно выдавила она. – Ненароком ещё меня убьёшь!

Со слезящимися глазами она ошеломлённо посмотрела на поджарого мужчину, который с широкой ухмылкой откинулся на спинку стула и явно наслаждался спектаклем, в то время как баронет отреагировал на удивление спокойно, и сощурив глаза, смотрел на Ласку.

Иногда, как в этот момент, хотелось бы Дезине, чтобы той первой встречи с этим поджарым мужчиной никогда не было. Но с другой стороны... почти двадцать лет назад маленький мальчик наблюдал, как богато одетый мужчина посреди ночи выбросил свёрток в портовую воду.

Хотя ему самому едва исполнилось четыре, и он ещё не умел хорошо плавать, мальчик всё же прыгнул в холодную воду и, пока тащил мокрый свёрток к ближайшей, спускающейся в воду лестнице, сам несколько раз чуть не утонул. Свёртком оказалась девочка около трёх лет, а храбрый мальчик, по прозвищу Ласка, позже сам стал легендой.

Это всё ещё была любимая история Ласки, хотя Истван настоятельно советовал ему больше не рассказывать её. И уже в течение многих лет Ласка регулярно обвинял Дезину в том, что она основательно испортила ему всё веселье с тех пор, как дверь Совьей башни, легендарных маэстро Старой империи, открылась для неё.

Истван, в свою очередь, считал, что не разумно трубить миру о том, что Дезина, первая Сова Аскира за многие столетия, и Ласка, легендарный вор, в течение почти целого десятилетия, вместе таскали кошелки и грабили сундуки с сокровищами, которые плохо лежали!

Пока однажды Ласка не попытался избавить некоего хозяина постоялого двора от кошелька, и тот поймав его, не отпустил даже когда царапающаяся, шипящая и кусающаяся рыжеволосая девчонка попыталась пнуть его по голени.

Время от времени Иствану взбредало в голову предложить крышу над головой одной из многих беспризорных девчонок из портового квартала и растить их, как своих дочерей. Достаточно часто он терпел неудачу, некоторые вскоре сбегали, другие не использовали то, что он им предлагал, но Дезина уже всегда была другой... И, как он неустанно повторял, он гордился ею.

Однако эта дочь пришла вместе с братом, и Истван был вынужден открыть двери своего дома и для Ласки. С тех пор Ласка жил здесь, его комната на третьем этаже всё ещё была единственным известным ему домом. К тому же, по мнению Ласки, не было повара лучше, чем Истван, а его винный погреб всегда пополнялся.

Вспомнив о легенде, легко можно было представить, что Истван унаследовал своё телосложение от предка. И хотя здесь, в порту, было множество парней, которые считали себя крутыми, чаще всего было достаточно одного взгляда в глаза Иствана, чтобы напомнить даже самому бывалому бандиту, где он находится. А если этого было недостаточно, что ж, тогда на выступе над воротами к остальным черепам вскоре присоединялся новый.

Легенда и хозяин сделали этот постоялый двор особенным и в другом отношении. На протяжении веков постоялый двор был нейтральной территорией, где в порту могли встретиться даже две враждующие или вовлечённые в борьбу за власть стороны, чтобы под защитой принудительного нейтралитета, пересмотреть условия или уладить старые разногласия.

Если коротко, то для человека, на которого к тому же и большинство Морских Змей смотрели более чем подозрительно, это было идеальное место для дома. Но оно имело свою цену. За те же деньги, которые Ласка платил за свою простую комнату на верхнем этаже постоялого двора, он смог бы снять целый дом.

Он об этом не волновался, потому что поджарый мужчина был именно таким, как о нём говорили: самым успешным вором, которого имперский город видел за многие столетия.

Ласка, давно забывший своё настоящее имя, был не стариком, как можно было бы подумать, если послушать слухи о его деяниях. Ему было всего два десятка и два года. Но для вора это был почтенный возраст... Для большинства воров нужно было либо отказаться от этого бесславного ремесла, либо рано или поздно потерять и вторую руку.

Однако он носил свои длинные тёмно-русые волосы завязанными в хвост, чтобы гордо показывать уши, мочки которых не были порваны.

Одетый в простую чёрную льняную одежду, в сапогах из мягкой кожи, подошвы которых никогда не скользили, потому что якобы были сделаны из драконьей кожи. Было легко догадаться, почему Ласка получил своё прозвище. Дело было не только в пресловутом проворстве, но глядя на его лицо вряд ли можно было допустить какое-то другое.

Если не считать рукояток двух метательных ножей, торчащих из-под чёрных нарукавников, Ласка совсем не был похож на вора или вообще на человека, который всю свою жизнь провёл в преступном мире порта, потому что на его узком лице не было шрамов, а ожесточённость и жестокость, которую так часто можно было встретить на лицах других товарищей с ночным ремеслом, казалось, были ему чужды.

Если не считать его более чем сомнительной славы, Ласка был дружелюбным малым, главной страстью которого была хорошая еда и отличное вино.

Часто его можно было встретить здесь. Откинувшись на спинку стула, он сидел довольный на своём обычном месте в зале для гостей, казалось бы, без каких-либо забот и в основном в хорошем настроении.

До сих пор капрал Меча Февре и Ласка ещё не пересекались, но оба преданно придерживались одного девиза: ничто не могло быть настолько ужасным, чтобы из-за этого расставаться с хорошим настроением.

У штаб-лейтенанта Сантера часто появлялось желание как-нибудь лишить Февре его невыносимо хорошего настроения.

Четыре года назад, во время шторма, перевернулся меченосец, на котором несли службу Сантер и Февре. В самую тёмную ночь, среди высоких волн и без надежды увидеть спасительную сушу, именно Февре подбадривал Сантера.

- Нам повезло! До берега не больше шести миль. Мы справимся! – И он оказался прав. Февре нравилось рассказывать историю о том, как они с Сантером проплыли это расстояние в кромешной ночной тьме, чтобы потом, после нескольких часов борьбы со стихией, наконец добраться до безопасного берега. Однако он никогда не упоминал о том, что это Сантер тащил его за собой, привязав верёвкой к спине, поскольку упавшая мачта сломала ему обе ноги.

Пока Сантер боролся с сильным волнами, это не давало ему покоя, поэтому он на последнем дыхании выдавил вопрос: Что такого радостного Февре находит в двух сломанных ногах.

- Они обе ещё на месте, - достаточно весело ответил Февре. - Тебе нужно только доставить меня в храм, и они снова будут как новенькие. Вот увидишь, скоро я снова смогу танцевать. - А потом добавил: - Если бы они не были сломаны, мне пришлось бы плыть самому... и я уже давно бы утонул!

Тот недоверчивый взгляд, который Дезина бросила теперь на Ласку, Февре смог бы легко узнать, он достаточно часто видел его в глазах своего высокого друга.

Истван лишь покачал головой. В последние несколько лет их достаточно редко можно было встретить здесь в одно и тоже время, а если такое случалось, это часто приводило к ссорам. Дезина хотела, чтобы Ласка прекратил свои грабежи, а Ласка обычно смеясь, отмахивался, демонстрируя, чтобы она не волновалась.

- А какое ты имеешь к этому отношение? - огорошено спросила она, когда наконец снова смогла дышать, и поспешно огляделась. Хоть стол Иствана и стоял немного в стороне, и было нелегко незаметно подслушать, всё же уши были везде. Она сунула руку под мантию, вытащила мешочек, а из него маленький волчок из тёмного хрусталя, который, поставив на стол, крутанула.

На постоялом дворе никогда не было тихо. Гомон голосов, грохот посуды и столовых приборов, глухой звук, когда кто-то разыгрывал свой козырь, смех и рёв были постоянным фоновым шумом, который ни Дезина, ни Ласка почти не замечали. Маленький волчок тихо зажужжал... и всё же заглушил другие шумы. Баронет бросил лишь недоверчивый взгляд на волчок, затем сделал ещё один большой глоток вина.

«Возможно», - подумала Дезина, - «с ним ещё не всё потеряно. Постепенно он начинал понимать, что здесь, в Аскире, всё иначе, чем в Алдане.»

- Как мило, - радостно заметил Ласка. - Новая игрушка? - спросил он, потянувшись за волчком. Однако, прежде чем он успел коснуться его, Дезина хлопнула его по пальцам.

- Да, - ответила она. - Небольшая идея, которая возникла у меня несколько дней назад! – Жаль лишь, что от неё не было пользы с колоколом в башне! - Но это не относиться к делу! - продолжила она. - Ласка, ты меня не слушал? Этот камердинер был убит наездником душ! И не только, думаю, он также оседлал его душу! Теперь проклятый знает всё, что знал камердинер!

- Уже то, кем был этот человек, было достаточной причиной для одного из проклятых убить его, - прискорбно заметил Ласка. - К сожалению, я тоже думаю, что эти проклятые в самом деле вернулись в город!

- Что вы имеете в виду? - подозрительно спросил баронет.

Дезина посмотрела на него.

- Если возможно, я всё-таки предпочла бы сейчас поговорить с Лаской наедине. Будьте любезны и подождите вон там?

- Нет, - решительно ответил Таркан. - То, что этот человек знает о камердинере, касается меня!

- Дезина, он должен это услышать, - неожиданно сказал Ласка. - Но уверяю тебя, ему многое не понравится.

- Ты уверен? - удивлённо спросила Дезина. Ласка был не тем человеком, кто легко обменивался информацией.

- Он входит в состав посольства, а алданцы - наши союзники, - промолвил Ласка.

Баронет хотел что-то сказать, но Дезина подняла руку.

- Прошу вас, баронет, - промолвила она. - Позже.

Она снова повернулась к Ласке.