Глава 4

Рейна

Тук. Тук. Тук.

Мое сердце делает эту странную вещь, бьется то синхронно, то несинхронно, будто оно не знает, что делать.

В его глазах столько садизма.

Столько... обиды.

То, как он пристально смотрит на меня своими глазами дождливого леса, похоже на то, что его вскроют и оставят умирать.

Может, я уже умерла и оказалась в аду, и это мой мучитель. В противном случае, какого черта он называет меня монстром, когда я его не знаю?

Нет — я его не помню. Я определенно откуда-то его знаю.

Но откуда?

Согласно тому, что сказала медсестра, он мой жених.

По какой-то причине это звучит неправильно.

Он не мой жених. Он кто-то более... зловещий.

Я пытаюсь поднять голову. Боль пронзает мой затылок и переднюю часть головы.

Всхлипы срываются с моих губ, когда я пытаюсь подавить агонию. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не издать ни звука.

Никто не увидит моей слабости, и меньше всего этот незнакомец.

Он пристально смотрит на меня, его лицо бесстрастно, если не считать легкого подергивания верхней губы.

Подождите…

Я встречаю его бесстрастный взгляд и сосредотачиваюсь на легком изгибе его губ. Может, мой мозг и не успевает за этим, но я узнаю этот взгляд.

Это удовольствие, садистское и извращенное.

Ему нравится видеть, как мне больно. Он наблюдает за моими ноющими плечами и дрожащими губами, словно он участвует в соревновании, и они его приз.

Ему нравится моя слабость и моя боль.

Ему нравятся мои страдания.

Помогите.

Кто-нибудь, помогите мне.

Голос из моих снов — или кошмаров — шепчет в моей голове. Этот голос так похож на мой.

У кого, черт возьми, я просила помощи раньше? Я не люблю просить о помощи. Возможно, я не знаю своего имени или чертового возраста, но я знаю, что мне не нравится демонстрировать уязвимость таким образом.

Дверь с шипением открывается, обрывая мою связь с мудаком, который назвал меня монстром. Он отпускает мой подбородок и отступает назад, будто не душил меня всего две секунды назад.

Добрая медсестра из прошлого возвращается с тощим чернокожим доктором в очках без оправы.

Этот мудак хватает меня за запястье и садится рядом, держа мою руку в своей. Шок пробегает по мне от того, насколько мягким, но в то же время холодным кажется его прикосновение.

Как прикосновение может быть таким нежным и в то же время таким... холодным?

Как будто меня держит морозильник.

Его внимание падает на доктора, и он улыбается. В этой улыбке есть что-то любопытное. Это не совсем подделка, но улыбка... мертвая. Безжизненная, как и его прикосновение.

— Доктор Андерсон. — он говорит вежливым, спокойным тоном. Это совершенно не похоже на того придурка, что был раньше. — Как моя невеста?

Я смотрю то на него, то на то, как он держит меня за руку. Нет, я не могу быть невестой в этой сказке. Этот гребаный мудак не может быть моим будущим мужем. Я бы действительно пожалела себя и свой неудачный выбор, если бы это было так.

Я имею в виду, да ладно, сначала я не помню своего имени, потом кто-то называет меня монстром, и этот же кто-то оказывается моим долбаным женихом?

Девушка может выдержать только столько потрясений одновременно.

— Мисс Эллис. — доктор улыбается своей вежливой, но отстраненной улыбкой. — Как вы себя чувствуете?

— Испытываю боль?

Я не знаю, почему это звучит как вопрос.

Клянусь, губы мистера Мудака дергаются. В шутку или из садизма, я не знаю. Доктор Андерсон и медсестра проводят тщательный осмотр, включая проверку моего пульса и температуры. А еще он вставляет мне в глаз эту светящуюся штуковину. Теперь я знаю, кто беспокоил меня во сне.

— Вы помните свое имя? — спрашивает он.

— Оно... — имя вертится у меня на кончике языка, но я как будто не могу до него дотянуться. — Я н-не знаю.

Конечно, я слышала имя Рейна Эллис до и после того, как пришла в сознание, но я не связана с этим именем.

Это неправильное имя.

Поэтому я предпочитаю не говорить этого.

Доктор записывает что-то в свой блокнот и продолжает расспрашивать меня о том, какой сейчас год, в какой стране мы находимся, в каком штате, кто президент и так далее.

Я отвечаю на все из них в мгновение ока. Я считаю до двадцати. Говорю алфавит наизусть.

Когда он снова спрашивает меня о моем имени и возрасте, я замираю.

Все это время монстр, который назвал меня монстром, не отпускает мою руку. Его присутствие непреклонная, темная сущность, всемогущая и не подлежащая обсуждению. Колющая боль в затылке меркнет по сравнению с тем, насколько он постоянен.

Доктор Андерсон кивает, просматривая блокнот в руке.

— Мы думали, что потеряем вас из-за вегетативного состояния, мисс Эллис. Вам повезло.

Повезло? Он слепой? Он не видит надвигающегося присутствия рядом со мной? Словно он ждет, когда доктор и медсестра уйдут, чтобы наброситься на меня.

Вскрыть меня.

Поглотить меня живьем.

Я пытаюсь встретиться взглядом с медсестрой и попросить ее о помощи, но у меня не получается.

Или, скорее, этот мудак блокирует мое общение. Всякий раз, когда я пытаюсь поймать ее взгляд, он крепче сжимает мою руку, заставляя меня вздрагивать.

Ублюдок.

— Что…что со мной произошло? — я наконец задаю вопрос, который вертелся у меня в голове с тех пор, как я открыла глаза.

— Травма головы от удара тупым предметом. — брови доктора Андерсона разглаживаются. — Охотник нашел вас в лесу на окраине города.

Я морщу нос.

— Что я делала в лесу?

— Это то, что я хочу знать, Рейна. — эти темно-зеленые глаза так близко, что я чувствую, как злоба скатывается с моей кожи и проникает в мои кости. — Что ты там делала? Думала уехать из Блэквуда?

Я пытаюсь вырвать свою руку из его, но он сжимает меня сильнее, не позволяя мне высвободиться.

— Я... я не помню.

И тут меня осеняет. Я не помню.

И дело не только в том, почему я в больнице, или в мудаке, который держит меня за руку, или даже в моем имени.

Это все вместе взятое. Я не помню всей своей жизни до того, как пришла в себя здесь.

О, Боже. О, нет.

Это какая-то теленовелла?

Доктор Андерсон кивает.

— Кратковременная амнезия часто встречается в таких случаях. Теперь, когда опухоль спала, воспоминания должны в конце концов вернуться.

— Опухоль? — мои глаза расширяются.

— Да. — доктор листает файл. — Когда вы только прибыли, у вас была опухоль, вызванная травмой тупым предметом. Это причина вашей двухдневной комы, но мы следили за ней и постепенно уменьшали ее, и у нас получилось. Как я уже сказал, вы молоды, и кратковременная амнезия не редкость.

— Вы... ты не понимаете, — прохрипела я. — Я ничего о себе не помню.

Доктор задумчиво кивает.

— Все анализы прошли без проблем, но мы проведем еще одно МРТ и компьютерную томографию, чтобы убедиться. У вас есть базовые общие знания, а все остальное обязательно вернётся.

— А что, если этого не произойдет? — спрашиваю я испуганным голосом, будто нахожусь на улице темной зимней ночью.

— Тогда это будет случай ретроградной амнезии.

— И меня невозможно будет вылечить от этого?

— Мозг сложный орган, мисс Эллис. Мы все еще так мало знаем о том, как он работает. К сожалению, лекарства от амнезии до сих пор нет, но если вы вернетесь к своей обычной жизни и окружите себя друзьями, семьей и знакомыми предметами, особенно ароматами, это может помочь восстановить ваши воспоминания.

Может.

Словно даже доктор не знает, как, черт возьми, я вернусь к нормальной жизни.

Но опять же, что такое нормальность?

Конечно, это не включает в себя мудака, держащего меня за руку, или боль, пульсирующую в затылке.

— Ваш опекун скоро должен прибыть, но будет лучше, если вы отдохнете, — говорит доктор Андерсон перед уходом.

У меня есть опекун, но я учусь в колледже. Как именно это работает?

— Сколько... сколько мне лет? — я спрашиваю медсестру.

— Двадцать один, помнишь, Рей? — говорит мудак справа от меня с отвратительной улыбкой, которая даже близко не доходит до его глаз.

Улыбка поддельная.

Он фальшивый.

В нем нет ничего искреннего.

Должно быть, я была не в своем уме, когда приняла его предложение. То есть, если он вообще когда-нибудь делал предложение.

По какой-то причине я думаю, что просто оказалась с ним, и все. Это еще страшнее.

— Нет, я не помню, — шиплю я. — Ты слышал хоть слово из того, что я сказала? Я только что сказал доктору, что не помню своей жизни.

Он приподнимает одну густую, идеальную бровь.

— Ха.

Всего одно слово. Ха. Что, черт возьми, мне с этим делать?

— Вы просто расстроены, мисс Эллис. — медсестра улыбается ему сверху вниз с такой любовью, будто он ее сын или что-то в этом роде. — Ашер не отходил от вас с тех пор, как вы оказались в больнице. Он был таким милым.

Ашер.

Ашер…

Имя ни о чем не говорит, но тот факт, что он был рядом со мной… Я снова наблюдаю за ним, пытаясь по-другому его почувствовать.

Нет. Ничего.

Он просто кошмарный голос и тот, кто назвал меня монстром.

Эти зловещие глаза встречаются с моими, когда он разговаривает с медсестрой с отвратительным дружелюбием.

— Она единственная, кто у меня есть. Разве это не так, Рей?

Рей.

Чертова Рей?

Он не может дать мне прозвище после того, как назвал меня монстром. Как он может произносить их и звучать так убедительно и... пугающе?

Он не может вести себя как идеальный человек перед другими, когда я чувствую, что он замышляет мою кончину.

Медсестра чуть не падает в обморок от его слов.

Мои лопатки сводит вместе, когда удушающий страх сдавливает горло.

Неправильно. Все так чертовски неправильно.

Медсестра улыбается, вводя мне что-то в капельницу.

— Вы счастливая девушка, Рейна.

Может, все перестанут так говорить? Как она может не видеть угрозу, нависшую надо мной, как проклятие? Угроза льется на мою кожу, как кислота.

И ради всего святого, может, все перестанут называть меня Рейной? Это не мое имя.

Но опять же, если я не помню имени, почему я так уверена, что я не Рейна?

Я хватаю медсестру за руку, когда она отступает. Это единственный шанс, который у меня будет, чтобы положить этому конец, и я не упущу его ни за что на свете.