Глава 8

Почему он замолчал? Какого хрена… он… замолчал?

Я поняла, что, ерзая от нетерпения, оказалась почти на краю стула в ожидании продолжения его рассказа. Очевидно, что все это было вымыслом, но, когда он ткал этот вымысел своим глубоким, гипнотическим голосом, я будто бы оказывалась в совершенно другом месте и времени. Я представляла и видела все, о чем он рассказывал, а также чувствовала то, чего чувствовать не могла. Например, земляной запах джунглей, густую листву на деревьях, солнечный свет, просачивающийся сквозь кроны, как будто бы я была там, вместе с ним. То мое сердце начинало бешено колотиться в груди, то ладони начинали потеть, и создавалось ощущение, будто меня разрывает на части. А секс?

Господи, он решил применить ко мне пытки?

У меня чуть слюни не потекли на колени. Нет, он не вдавался в подробности, но в этом и не было необходимости. Как я уже сказала, мой разум настолько проникся его «воспоминаниями», что, если даже он и не описывал абсолютно все, мое воображение все равно дорисовывало остальное.

Ты идиотка, Тедди. История же выдуманная, в отличие хотя бы от того сыра, что ты ела вчера.

Но, даже несмотря на это, мое сердце действительно болело за эту пару.

Я откашлялась и откинулась на спинку стула, собираясь с мыслями.

— Так что же произошло дальше? — спросила я, но в моем голосе звучало намного больше отчаяния, чем мне бы того хотелось.

Он ответил не сразу:

— Ты уверена, что хочешь слушать дальше?

— Я же спрашиваю.

— Как я посмотрю, ты любишь дерзить.

Мне и правда не хватало опыта в искусстве дипломатии. Для того, чтобы преуспеть в этом деле, человеку просто необходимо было чувствовать и подстраиваться под чужие эмоции. Но, что бы ни происходило, я не собиралась кому бы то ни было рассказывать о своей проблеме.

— Да. Не меняй тему.

Он встал со стула, и я испугалась, несмотря на то, что сидела очень близко к выходу. Я собиралась встать и выйти за дверь, но Мак отошел еще дальше от меня, к окну.

— Я не меняю тему, — произнес он тихим, задумчивым голосом. — Я просто джентльмен и предупреждаю, что остальная часть истории будет неприятна. Он приоткрыл занавеску и посмотрел на сливовое дерево, растущее в саду, чем разрушил интимный кокон нашего маленького мира, проливая солнечный свет на кафельный пол и белые стены больничной палаты.

Мой взгляд сфокусировался, и я глубоко вздохнула.

О, мой Бог! Свет, озаривший тело Мака, был подобен чувственной ауре, что дало мне возможность рассмотреть его богоподобный мужественный силуэт. Мак был высок. У него были широкие и мощные плечи, мускулистый торс, а под джинсами скрывалась соблазнительная задница. Волосы на его голове будто бы выгорели на солнце и были достаточно длинными, чтобы запустить в них пальцы, пока мы трахаемся, как два изголодавшихся друг по другу зверя, которым осталось жить всего несколько часов, а они стремятся насытиться друг другом.

Я опустила взгляд.

Вот блин. Какого черта я думаю об этом? Я имею в виду про несколько оставшихся часов, потому что со зверями все ясно.

Этот парень был огромен. Хотя «огромен» — это неподходящее слово. Он был создан, чтобы привлекать внимание. Наверное, когда он входит в комнату, все мужчины видят в нем угрозу, а женщинам становится любопытно — под одеждой он так же хорош, как и в ней?

Когда я снова подняла на него глаза, то увидела, как он стоит, приложив ладонь к стеклу и смотря куда-то вдаль. Тогда-то я и заметила, что на его бицепсах были четко видны вытатуированные символы, даты и знаки.

— Что означают эти татуировки? — спросила я.

— Я думал, ты хочешь знать, что произошло дальше в моей истории.

— Я не могу спросить о нескольких вещах?

— Спросить ты можешь… — ответил он тоном, который подразумевал, что он может и не ответить.

Пилюля. Он просто секс-пилюля.

— Я выбираю историю. Твой боди-арт может денек и подождать.

Мощные плечи Мака поднялись и опустились, когда он мучительно вздохнул. Затем он зашторил окно, возвращая нас в свой мир тьмы. Но теперь я жаждала увидеть его лицо. Жаждала узнать,  хороша ли его внешность так же, как и его тело. Он повернулся и сел обратно на свой стул, а я находилась в таком нетерпении, будто щенок, который ожидает следующий кусок лакомства.

— Ну! — подтолкнула его я. — Что же произошло дальше?

— А как думаешь ты?

Тьфу! Он играет со мной!

— Я не знаю, Мак. Поэтому и спрашиваю.

До меня донеслось недовольное бурчание. Но, в конце концов, я получила то, что хотела.

— Они разлучили нас. Меня вернули в ту хижину на окраине острова и приставили к дверям несколько охранников. Ее увели в другое место. Следующие несколько недель я умолял их позволить мне увидеть ее, но казалось, что они интересуются исключительно мной. Они разговаривали со мной и задавали всяческие вопросы. Мы обменивались словами на наших языках, и я узнал все, что мог, с помощью своеобразной игры. Я проводил пальцами по ладоням, притворялся мертвым или брал что-то в руки, а они озвучивали мои действия на своем языке, как будто мы играли в Шарады. Учитывая то, как мне даются языки, я освоил все довольно быстро.

— Сколькими языками ты владеешь? — спросила я.

— Шестнадцатью.

Чертовски много!

— Мне казалось, ты сказал, что родом с небольшого острова.

— Наш остров славился нашими мастерами и их изделиями из металла и керамики. Мы торговали с Дальним Востоком. И, в действительности, я говорил почти на двадцати языках, если брать в расчет диалекты близлежащих деревень.

— Впечатляет!

— Едва ли. Это мой отец настоял на том, чтобы я учился языкам, чтению, письму, математике и конечно же борьбе, чтобы в будущем мог стать хорошим помощником для моего брата. Как видишь, все крутилось вокруг него.

Я помнила о том, как Мак бросил все  после смерти родителей и чувствовал себя настолько виноватым, что не смог отказать Драко в его просьбе.

— Так ты стал понимать язык Хэппи?

— Со временем я смог общаться с ними и узнал, что на самом деле ее звали Олла.

Произнесенное им имя звучало сладко и было похожим на название какого-то декадентского десерта.

— Я попросил разрешения увидеть ее, но вместо этого ко мне пришел ее отец, Кан.

— Полагаю, он совсем не обрадовался.

— Он был не из тех людей, кому бы ты хотела перейти дорогу.

— И, учитывая преступление, которое я совершил, я был удивлен, что они не казнили меня сразу. Или не вырвали мои органы, приковав к алтарю, чтобы успокоить богов.

— За что? За кражу лодки?

— Нет. На лодку, как оказалось, им было плевать. Кан оказался их королем, а Олла считалась неприкосновенной из-за ее дара. Собственность богов. Я осквернил ее в их глазах.

Черт. Теперь я начала понимать, почему эта история не закончится хэппи эндом. Каламбур.

— Итак. Ты покусился на то, что тебе не принадлежало…

— Следующие несколько месяцев мы очень сблизились с Каном. Хотя это была странная дружба. Они ждали дня равноденствия, чтобы принести жертвы богам и искупить свои грехи. Кан постоянно спрашивал меня о местах, в которых я побывал с бандитами на их судне, о людях, которые мне встречались во время моего путешествия. Он также рассказывал мне и о своей родословной, о дарах, которые им послали Боги. Каждый день я умолял позволить мне встретиться с Оллой, но мне отвечали, что время для этого еще не пришло.

По моей коже побежали мурашки, когда я поняла, куда это все ведет.

— По иронии судьбы я чем-то заразился. Скорее всего, малярией. Я не дожил до дня равноденствия, но перед моей смертью Кан пообещал похоронить меня вместе с Артефактом, тем камнем, который я так и хранил при себе. Я надеялся, что в будущем кто-нибудь найдет его, а боги довершат остальное, вернув его Мие.

— Кан проявил великодушие.

— Просто я угрожал принести им голод и несчастья, если он не поможет моему духу спокойно отойти в мир иной.

— Ты больше не видел Оллу? — спросила я и почувствовала странный всплеск отчаяния, когда он вдруг замолчал.

— Да, — наконец ответил он, почти торжественно. — Должно быть, она узнала, что я умираю и смогла освободиться. Последнее, что я видел, было ее прекрасное лицо, склонившееся над моим. Я сказал ей, что люблю ее, а потом случилось это.

— Что?

— Ураган из криков, борьбы и крови… — Мак тяжело вздохнул. — Ее отец перерезал ей горло в полуметре от моего лица, крича, что ее непослушание оскорбляет богов и принесет одни страдания их народу.

Боже! От ужаса и удивления я забыла, как дышать.

— Я был слишком слаб, чтобы сделать что-то кроме того, как просто смотреть, как кровь льется из ее шеи, стекая на мое лицо, но внутри себя я заживо сгорал от охватившей меня агонии. Кан продолжал кричать на нее и на меня, обвиняя за то, что ему пришлось убить собственную дочь. Он сказал, что я буду вечно ходить по этой земле, ощущая эту боль. Но больше всего мне запомнились слова Оллы. Думаю, тогда я и понял, что слова Кана были не угрозой, а правдой, как и ее слова.

— Что она тебе сказала? — прошептала я, осознавая, что снова сижу на краю стула.

— Она сказала: «Я найду тебя. Чего бы мне это ни стоило. Моя душа не успокоится, пока я не найду и не освобожу тебя». Потом она умерла.

В этот раз Мак замолчал слишком надолго, возможно, собираясь с духом, прежде чем продолжить. Я же была просто в ужасе.

— А вся ирония заключается в том, что, спустя некоторое время, люди из клана, который благодаря мистическому дару Мии должен был охранять меня, прибыли на этот остров, но опоздали на несколько людей, потеряв мой след. Конечно, если бы они успели, Олла, вероятнее всего, была бы жива. Все-таки я считаю, что так меня наказали боги.