— Не позволяй их смокингам одурачить тебя. Эти люди — животные, Теодора. Они признают только жестокость и насилие. Они должны поверить, что ты, так сказать… моя игрушка. Конечно, это не помешает им попытаться обменять тебя, но, по крайней мере, они тебя не украдут. Надеюсь.

«Надеется?»

— Как они могут обменять меня, если ты не хочешь меняться?

— Они будут охотиться за тем, что дорого мне, пока не вынудят пойти на обмен.

— Ты имеешь в виду своего ребенка или что-то подобное?

— Да. Или кого-то подобного.

Да уж. Теперь эти люди вызывали отвращение и у меня.

— Теперь я хочу, чтобы ты вцепилась мне в лицо и громко закричала.

— Чего? Ты серьезно?

— Да. Потом я вернусь на вечеринку, а ты запрешь за мной двери и останешься здесь, пока я за тобой не вернусь.

— А что потом?

— Если все пройдет хорошо, то сегодня я узнаю, кому Мак продал чашу, — его слова звучали слишком просто и легко. — Готова?

— Сначала расскажи мне, как все прошло? Что ты чувствуешь?

В глазах Кинга появился диссонанс между радостью и недоверием.

— Я снова чувствую себя цельным.

Мои глаза наполнились слезами. Я должна была ненавидеть этого человека за все, что он сделал мне, но не могла. Раньше он был сломлен. Больше нет.

Он взял мою руку и прислонил ее к своей щеке.

— Пусть она кровоточит… — прошептал Кинг.

Мне было сложно причинить вред его красивому лицу. Хотя я помнила, как он потрошил меня, словно рыбу, ломал мне шею и, кажется, однажды даже поджег.

Я согнула пальцы и вонзила ногти в его кожу.

— Воу! — Кинг вздрогнул и отошел.

Я же усмехнулась и закричала во всю мощь своих легких. Кинг кивнул и жестами напомнил мне не открывать дверь никому, кроме него.

После того, как он вышел, я заперла дверь и снова легла на кровать, раздумывая над странностью происходящего. Только вот я не знала, что это всего лишь начало. В конце концов, каждый из нас готов отдать часть себя за шанс вернуть Мака, а кто-то был готов пожертвовать абсолютно всем.