Глава 5

Как только я вернулась домой и принялась успокаивать свои расшатанные нервы с помощью огромного жирного чизбургера с халапеньо[3] и картошкой фри, удивляясь, как это я раньше выдерживала подобную кулинарную депривацию [4], я подумала, что худшее осталось позади.

Наполнив свой желудок вредной едой, я стала размышлять над событиями, которые произошли, и искать катализатор моего нового психологического состояния. И, хотя я пыталась расслабиться, обосновавшись в кресле на балконе, одев теплый сиреневый свитер и шарф, мой разум успокоиться не мог. Я подумывала позвонить Сью, одной из моих лучших подруг, не переспавших с моим бывшим, но она сейчас была на какой-то библиотечной конвенции в Миннесоте. Я попыталась дозвониться до Мелоди, другой моей лучшей подруги, которая, как я знала, не была двуличной тварью, но звонок переключился на голосовую почту. Сообщение я, конечно же, оставлять не стала. Да и что я могла ей сказать?

«Привет. Это – новая я. Сумасшедшая и голодная, обретшая настоящие эмоции, ведь раньше эмоции, которые тебе нравились, были поддельными».

Определённо, этим стоит заняться, но точно не сегодня.

Я откинулась назад в своем кресле и почувствовала прохладу ночного ветра. Воздух вокруг меня внезапно стал тяжелым, и я нутром ощутила, как на меня надвигается буря. И назревает она только для меня. Как предзнаменование чего-то. Я уже с огромным нетерпением ждала возвращения в ту палату, чтобы снова услышать его гипнотически глубокий голос, почувствовать, как я ненароком сжимаю пальцы в кулаки при ускорении моего пульса.

Я жаждала этого. Даже больше, чем жареного сыра.

Приехав в Центр в понедельник утром, я велела Шеннон освободить весь мой день. Лгав себе, я прятала истину под причиной, что я освободила столько времени, чтобы у Мака было больше возможности высказаться.

— Вы уверены? — спросила Шеннон, сидя за своим столом, предметы и офисные принадлежности на котором лежали просто в абсолютном порядке. — Потому что доктора Коул и Сноу записались к вам на личную встречу.

— Я уверена. Мне необходимо увидеть пациента доктора Уилсона.

Шеннон одарила меня своей фирменной улыбкой, но я-то знала, что мое решение ей не понравилось, потому что на этот раз я безошибочно угадала эмоцию на ее лице — раздражение.

Это то, чего я была лишена?

На самом деле в мире и правда было легче ориентироваться, когда ты видишь, что люди могут разговаривать и посылать всякие сигналы еще и глазами и мимикой. Они могут разговаривать языком тела.

— Я знаю, что тебе пришлось усердно потрудиться, Шеннон, для того, чтобы все это спланировать. Мне очень жаль, но этому пациенту действительно нужен кто-то, кому он может выговориться. И я не думаю, что он будет разговаривать с кем-то другим.

Выражение на ее лице смягчилось, и я поняла, что оно выражает сочувствие.

Я мысленно себе поаплодировала.

— Вы правы, доктор Ви. Вероятно, он нуждается в вас намного больше, чем наши врачи.

— Спасибо за понимание, Шеннон, и… доктор Ви? — Я подняла бровь от удивления.

— Ваша фамилия такая длинная. Надеюсь, вы не возражаете?

Но прозвище «Доктор Ви» ассоциировалось у меня с Доктором Вагиной, Доктором Виагрой или Доктором Вазелином.

Почему я вообще об этом думаю?

— Давай лучше остановимся на докторе Валентайн. — Мое имя всегда вносило серьезность в мой юный образ.

— Хорошо, — ответила она, пожимая плечами. — Удачи вам с нашим анонимом.

Я собиралась поправить ее и назвать его имя, но потом поняла, что хочу сохранить его для себя, как какую-то драгоценность, принадлежащую только мне.

Ага. А потом я полысею и буду сидеть в одних трусах над своей Прелестью.

— Спасибо! — я схватила свой блокнот и направилась навстречу своей буре, даже не утруждаясь закрывать за собой распахнутые двери. Я хотела почувствовать каждую жгучую каплю этого дождя, каждый порыв ветра и услышать каждый раскат оглушительного грома.

Никогда в жизни я не была так взволнована. Никогда.

Я знала, что была не единственной, кто контактировал с Маком в нашем Центре. Ведь оплата его пребывания здесь включала в себя трехразовое питание, а еще были уборщики и санитары, меняющие постельное белье, полотенца, выносящие мусор и просто убирающие его палату. Но, когда я подошла к двери и услышала за ней тихий женский голос, это поразило меня, а, точнее сказать, просто взбесило…

Он – мой!

Я мысленно осадила себя за столь неадекватную реакцию и прижала ладонь к своему рту.

Что со мной творится?

Я никогда раньше никого не ревновала. Вообще никогда.

Встряхнувшись, я собрала волю в кулак и протянула руку к двери, но ее вместо меня открыли с другой стороны, и из палаты вышла очень худая блондинка в обтягивающих красных штанах. Она остановилась почти в паре сантиметров от моего лица и вздохнула.

— Кто вы? — спросила я, потому что она не работала в Центре, и на ее одежде не было значка посетителя.

Девушка посмотрела на меня, будто бы я была жвачкой, которая прилипла к ее полосатым туфлям. Обойдя меня, она даже не потрудилась ответить.

— Извините, но я задала вам вопрос! — когда я произносила эти слова, я почувствовала, что просто киплю от ненависти. Но чувствовала я это не из-за того, что она только что проигнорировала меня.

— Правильно. Не стоит останавливаться, дорогая, — прорычала я, желая снять с нее ее белокурый скальп, пока она шла по коридору.

Тпру! Это уже слишком!

Я мысленно одернула себя, сделала несколько мелких вдохов, повернула ручку двери и вошла в тесную темную комнату двенадцать на двенадцать. Бежевые занавески в которой были плотно зашторены, дверь в ванную комнату была закрыта, отчего создавалось ощущение того, что мы находимся в какой-то пещере. Как и ожидалось, угрожающая фигура Мака сидела в кресле в углу палаты. Он был настолько неподвижен, что его можно было принять за статую.

— Кто это был? — спросила я.

— Подруга. И, прежде чем ты спросишь, я избавлю тебя от этой надобности и скажу, что я трахал ее раньше. Теперь нет. И в надежде, что это изменится, она оказывает мне услугу.

Слово «трахал» мгновенно вызвало в моей голове картинки, на которых обнаженный Мак скользил между моими бедрами. Его голая твердая задница покачивалась в такт его движениям, а мышцы на спине напрягались при каждом его толчке, доводящим меня до экстаза.

Я сглотнула образовавшийся в моем горле ком.

— Что ж… приятно знать… — я не стала озвучивать то, что вертелось на моем языке. — Полагаю, она не из тех людей, от кого ты скрываешься здесь? — Ведь он уже упоминал, что «они» разыскивают его.

— Нет.

Я ждала, что он скажет мне что-то еще, но он молчал, а мне нужно было решить, что мне на самом деле сейчас важно. Приоритетом, конечно, было заставить Мака осознать, почему он находится здесь, осознать, что он нуждается в помощи и хочет, чтобы ему помогли.

— Итак, ты готов начать? — спросила я.

— На самом деле я передумал.

— В смысле?

— В том смысле, в котором ты это услышала.

— Но ты…

— Минута слабости, — окрестил он наше соглашение. — Не вижу смысла в том, чтобы рассказывать незнакомке то, что со мной происходит.

Блядь! Почему тут так темно? Мне хотелось, чтобы он увидел раздражение, наполняющее мои глаза.

— Тогда почему ты согласился на мои условия?

— Я подумывал тебя склеить. Последний трах с привлекательной женщиной, пока я еще жив, — он пожал плечами. — Кто может меня в этом обвинить? Ты выглядишь так, как будто нуждаешься в этом, а я был один слишком долго.

Я даже не могла найти слова для ответа на его шокирующее заявление, но местечко между моих ног заныло, ведь мое тело знало, что я должна просто согласиться с ним. Но я понимала, что это не тот мужчина, который способен положить конец моей сексуальной засухе. Прежде всего, у него были проблемы с головой, и он был моим пациентом.

— Приму твое молчание за положительный ответ, — сказал вдруг он.

В ответ я лишь покачала головой:

— Что бы ты ни делал, это не сработает, — категорически отрезала я. — Я встречала людей гораздо хуже.

— Гораздо? — Мак слегка наклонился вперед. — Расскажи.

Обычно я ни с кем не обсуждала моих пациентов, но мне было нужно, чтобы этот пациент раскрылся, а это означало, что я должна первой сделать шаг навстречу.

— Однажды я лечила человека, ожидающего суда за убийство. Ганнибал при сравнении с ним больше смахивает на котенка.

Мак усмехнулся:

— Так что, он пытался съесть твою печень?

— Нет. Он угрожал мне тем, что найдет мою мать, изнасилует, а потом съест ее печень. Также он любезно предложил мне снять данное мероприятие на видео и прислать мне копию.

Это произошло со мной где-то год назад. В связи с тем, что я не паниковала и никак не реагировала на его угрозы, это только злило безумца. Да и к тому же во время наших бесед он был связан.

— И этот человек… — произнес Мак тоном, полным дерзости, будто он не поверил мне, — что с ним стало?

— После трех наших встреч он был опознан в полиции как подозреваемый в еще одном убийстве. Теперь он отбывает пожизненное заключение.

— Кого он убил?

Я сложила руки на груди:

— Он изнасиловал мать своей бывшей девушки, а потом убил ее. Парень был явно недоволен тем, что его бросили, и решил, что это хороший способ донести эту мысль до своей бывшей подруги.

Мак больше не смеялся.

— Так ты говоришь, что тот мужик тебя не пугал, а соответственно и я тебя не пугаю?

— Ты планируешь съесть какие-нибудь части моего тела? — спросила я.

Он замолчал. Слишком надолго, по моему мнению, потому что мой мозг уже проигрывал для себя яркие порнографические картинки на тему: «Какую часть его тела мне хотелось бы попробовать на вкус».

Ну, здорово! Тед, сосредоточься!

— Я не поклонник печени, — наконец ответил Мак.

Я пожала плечами:

— Значит, и переживать не о чем! — Я отодвинула стул, стоящий рядом с дверью, от стены, и, приняв удобную позу, положила себе на колени принесенный с собой блокнот. — Я очень хороший слушатель, Мак.