Я с трудом сглотнул.

— В моей личной жизни произошли кое-какие перемены. Мне казалось, что я четко разделяю работу и дом, но, видимо, ошибся. Прошу прощения, если эта ситуация негативно сказалась на работе, и, если кто-то из коллег…

Лилиан подняла руку, призывая замолчать.

— Генри. Все совсем наоборот. Я заметила, что в офисе ты общался и смеялся с коллегами, и это что-то новое. И склоняюсь к мысли, что появившаяся традиция с утренним чаепитием по понедельникам, о которой все говорят, тоже твоя идея.

— О. Да, это получилось случайно. — Лилиан подождала объяснений. — Я принес Мелинде цитрусовый пирог, а она поделилась со всеми, так и родилась идея. Если это проблема, попрошу всех перестать. Хотя, ради общей безопасности, мы учли все замечания по аллергии и религиозным аспектам.

Лилиан улыбнулась.

— Нет. Никаких проблем. Напротив. Я считаю, что это отличная идея. И прекрасный способ укрепить корпоративный дух на нашем этаже, и, независимо от того, случайно все произошло или было спланировано, Генри, тебя следует похвалить.

— О. На самом деле это была идея Мелинды…

— А как изменились твои отношения внутри коллектива? Шесть лет ты практически ни с кем не общался, а сейчас нашел общий язык с коллегами.

— Разве это плохо?

— Нет, вовсе нет. Просто слишком заметное изменение. Я проходила мимо и ненароком слышала обсуждение, как хорошо, что в тебе произошла такая перемена. Все в порядке? — Казалось, она уловила мое смятение. — Можешь говорить смело, Генри.

— Да, спасибо. Все в полном порядке. — Я не хотел вдаваться в подробности, но ее умоляющий взгляд меня встревожил. — После восьми лет отношений я неожиданно остался один.

— Ох. — Лилиан, быстро справившись со своей мимикой, произнесла: — Мне очень жаль это слышать.

— Мне тоже. Но, как оказалось, в этом есть свои плюсы.

— Что ж, я рада, Генри. Может тебе нужен отпуск?

— Нет-нет. На самом деле, стало даже проще сосредоточиться на работе, и энергии появилось больше. — А потом мой язык без костей начал вываливать все подробности, вполне возможно, ставя крест на моей карьере. — Понимаете, я хожу в зал и активно тренируюсь. Все из-за моего бывшего. Он, видите ли, решил, что я выгляжу слишком толстым и старым, и не вписываюсь в его дальнейшую жизнь. Как бы то ни было, теперь у меня есть личный тренер и план правильного питания. Три раза в неделю посещаю тренажерный зал и великолепно себя чувствую. Поначалу приходилось трудно, думал сдохну, но сейчас уже намного легче. Все не так уж и плохо, мой личный тренер чертовски обаятелен и привлекателен, хотя и заставляет принять участие в Ежегодном Забеге по заливу. Я, возможно, помру там, но, все равно, жду с нетерпением.

Лилиан уставилась на меня с нечитаемым выражением лица.

— Ох, прошу прощения. Вот именно поэтому и стараюсь не слишком откровенничать на работе. Когда я только начал здесь работать, Грэм считал будет лучше, если не стану первым вступать в разговор. И причины теперь очевидны.

— Грэм?

«Вот гадство».

Я откашлялся.

— А, да. Это тот самый мой бывший.

Лилиан все еще смотрела на меня, и в конце концов слегка улыбнулась.

— Генри, я и не подозревала, что ты гей.

Внезапно я почувствовал себя голым и беззащитным. С трудом сглотнул и несколько секунд собирался с духом.

— Надеюсь, это не проблема?

Взгляд Лилиан смягчился, и она подняла руку.

— Нет, вовсе нет. Просто жаль, что ты не поделился раньше. — Затем она наклонила голову. — Поэтому ты никогда не ходил на рождественские вечеринки?

— В основном. Есть еще одна причина. Абсолютно не умею нормально общаться. Постоянно несу всякую чушь, как идиот какой-то. Вот как сейчас, например. А если к этому добавить алкоголь на вечеринке… Шоу на столах с репертуаром из «Отверженных» будет обеспечено. Бонусом пойдут непрошеные советы по правильному сочетанию одежды.

Лилиан с трудом сдержала улыбку.

— Понятно.

Я вздохнул.

— Могу целый день говорить о работе, цифрах, статистике и вероятностях. Я легко могу оперировать отчетами и файлами с данными. Но задушевные беседы на личные темы всегда вызывают опасение. Сожалею. Я вечно пытаюсь как лучше, но всякий раз у меня отказывают тормоза. А теперь, после стольких лет вынужденного молчания, общение с коллегами — это целый подвиг.

— Что ж, я рада, что ты пытаешься. Приятно было видеть тебя улыбающимся последние несколько недель. И я тоже хочу присоединиться к этому новому чаепитию.

— Вряд ли что-то осталось… Сегодня была такая вкуснотища.

Лилиан рассмеялась.

— Нет, в смысле, хочу что-нибудь испечь и принести.

— О! Конечно же! В комнате отдыха должен быть список. Добавьте свое имя в любой удобный для вас понедельник. Думаю, все будут только рады.

Лилиан улыбнулась.

— Так и сделаю. А, и просто хочу предупредить, в следующем месяце меня не будет две недели. Ты снова будешь меня замещать. Знаю, что это самый долгий срок, на который тебе придется взять на себя мои дела, но я уверена — ты справишься.

— Да, конечно! С удовольствием. — Я не смог сдержать улыбку. — Две недели? Куда на этот раз? Не слышал ни о каких конференциях в следующем месяце.

— Нет, я собираюсь в отпуск.

— О. Простите, даже не подумал об этом…

— Ничего, все нормально, Генри. Моя вторая половинка, МЕГАН… — она пристально на меня посмотрела, — настояла, чтобы я взяла отпуск. Так что, везу ее на Таити.

Я чуть не рассмеялся. Она что, лесбиянка? Я и понятия не имел. Что, в принципе, объясняло ее спокойную реакцию на то, что я гей. И также я осознал, что это не та новость, чтобы делиться ей со всеми подряд. Я был польщен, что Лилиан именно меня удостоила такой чести и поделилась столь личным.

— Надеюсь, вы обе прекрасно проведете время. Вы заслуживаете отдыха. Несколько месяцев работали без перерыва.

— И Меган тоже так считает.

Я встал и, решив, что, обнять ее — пойдет вразрез субординации и профессиональной этике, а бить кулаком в грудь и говорить: «Однополая любовь рулит» — тоже не совсем то, просто произнес:

— Спасибо, Лилиан.

Она одарила меня теплой улыбкой.

— Да, не за что. Если тебе когда-нибудь захочется поговорить, моя дверь всегда открыта. И Генри, мне нравится, что ты теперь ведешь себя более естественно. В последнее время в офисе стало больше улыбок, и это не осталось незамеченным.

Я кивнул в ответ.

— Благодарю.

Я вернулся в свой кабинет, все еще не до конца осознав, что произошло на встрече, и Мелинда быстро закрыла за мной дверь. Она огляделась как сурикат.

— Ну, что?

— Я пока сам не понял, что произошло.

— Что она сказала?

— Только то, что заметила мое оживленное общение с коллегами, и похвалила за утреннее чаепитие по понедельникам. Кстати, я сказал, что это была твоя идея.

— Значит, никого не увольняют?

— Нет.

— То есть, она просто хотела поболтать с тобой?

Я кивнул.

— И я ей сказал, что я гей.

Мелинда моргнула, потом еще раз моргнула.

— Зачем?

— Ну, ты же знаешь, как это обычно происходит. Как только открываю рот, тут же начинаю бездумно нести всякую околесицу.

Она понимающе кивнула.

— И что теперь?

— Ничего. Просто отметила, что я мог не стесняться и поделиться раньше.

Мелинда оглядела мой кабинет так, словно видела впервые.

— Ничего себе.

— Вот уж точно! А в следующем месяце у Лилиан будет двухнедельный отпуск, и она хотела узнать, не против ли я заменить ее на это время.

— Генри, это же здорово!

— Ага, — согласился я. Это лучше любого моего повышения. Обычно назначение происходит через официальное заявление с официальным одобрением, а сейчас все решилось в ходе неформальной беседы с начальством. И даже отчет на моем столе об остаточной доле участия австралийского правительства, означающий, что я буду здесь допоздна, не мог испортить мне настроение.

* * * *

Мое приподнятое настроение было заметно по пружинящей походке даже на следующее утро, когда я пришел в тренажерный зал.

— Привет, — встретил меня Рид своей обычной жизнерадостной улыбкой. — Ты весь сияешь!

— Так и есть. А ты сейчас скажешь мне, что мы сегодня не тренируемся, а идем пить кофе.

Он широко улыбнулся и помахал передо мной листком бумаги.

— Вообще-то, я уже разработал для тебя новую программу тренировок. Через две недели ты будешь готов к забегу по заливу.

— Через две недели? — пропищал я. — Ты же говорил про следующий месяц?

— Ты уже готов, — заявил Рид. — И сегодня запросто смог бы принять участие в забеге.

— Ну, разумеется, смог бы. Но предпочел бы пробежать и при этом не умереть.

Рид рассмеялся.

— Ты не умрешь. Тем более всю дистанцию бежать не обязательно. Я уже все внес в твое новое расписание: пять километров чередуя бег трусцой и ходьбу.

— У тебя какое-то неправильное произношение слова «кофе». А я уверен, ты именно это хотел сказать.

Рид лишь усмехнулся.

— Вперед. На беговую дорожку.

— Ненавижу беговую дорожку.

— Ты вроде эллипсоид ненавидел.

— Я ненавижу их совершенно одинаково. Чтоб не думали, что у меня есть любимчики.

Пока Рид вводил новые параметры, я взял бутылку с водой и полотенце и встал на беговую дорожку.

— Я не могу бегать по пять километров перед работой. Я же потом весь день буду абсолютно бесполезен.

Рид запрыгнул на соседний тренажер и нажал несколько кнопок.

— Нет, не будешь. И даже удивишься, Генри.

— Я удивлюсь, если просто не сдохну.

Он снова рассмеялся, принимая мои слова за шутку. Но я-то говорил на полном серьезе. Вся эта «беготня» меня доканает.

— Ну и… — Рид посмотрел на меня немного настороженно. — Есть какая-то особенная причина твоего прекрасного настроения?

— Просто вчера на работе был отличный день.

Он тут же расплылся в улыбке. Словно почувствовал облегчение?

— О, а я подумал, что Волан-де-Морт наконец перезвонил тебе.

— Что? Нет-нет-нет. И даже если бы позвонил, — сказал я без тени сомнения, — меня это уже совсем не интересует.

Улыбка Рида стала еще шире, и он хлопнул меня своей огромной ладонью по плечу.