Мои глаза встречаются с его глазами в зеркале. Оно слегка запотело от пара, но я могу различить искру в этих темно-серых глазах.

— Зачем это было?

Мой голос такой похотливый, что это было бы неловко, если бы я не была так возбуждена.

— Чтобы привлечь твое внимание. Оно всегда должно быть приковано ко мне. — он крепко хватает меня за задницу. — Ни на ком другом. Только на мне.

— Почему? — спрашиваю я тем же голосом, просто бросая ему вызов.

Джонатан любит это — бросать вызов, я имею в виду.

Его хватка крепче сжимает мою задницу.

— Это мое. Все, что у тебя есть, принадлежит мне, и никто не имеет права прикасаться к тебе или причинять тебе боль под моим присмотром.

Он шлепает меня снова, и я хлопаю рукой по зеркалу, вода образует ручеек, по которому стекает конденсат, когда его слова покидают пределы моего уха и проникают под кожу.

— Никто?

Мой голос мягкий, тоненький и наполнен всеми неуверенностями, которые я носила в себе бесконечные годы.

— Никто, мать твою, Аврора. — его голос понижаешься. – Даже ты.

— Джонатан...

Я смотрю на него через небольшое видимое пространство в зеркале.

Он еще раз шлепает меня по заднице, заставляя меня дрожать от удовольствия и боли.

— В чем дело?

— Ооо... я...

— Это не слова. Используй настоящие.

Под приказом слышится легкое веселье.

Я кладу другую руку на зеркало, чтобы удержаться. По какой-то причине мне кажется, что я упаду, если не сделаю этого.

Мой взгляд встречается с его взглядом через зеркало.

— Возьми меня.

Его глаза пылают, и я уверена, что от него не ускользнул тон нужды в моем голосе.

— Взять тебя?

— Джонатан, пожалуйста.

— Черт.

Все еще держа меня за горло, он медленно входит в меня, заполняя меня до краев.

Мой рот приоткрывается, когда вода стекает по моей коже к месту нашего соединения. Я смотрю на то место, где его тело встречается с моим, завороженная видом. Но это не единственное место, где мы соединены. Оно повсюду — от моей спины до моей задницы и руки, обхватившей меня за бедро.

Джонатан сжимает пальцы на моем горле, рывком поднимая мою шею вверх.

— Смотри на меня. Смотри, как я владею тобой.

Мои светлые глаза сталкиваются с его темными глазами в зеркале. Я нахожусь в трансе от того, как он размеренными толчками входит и выходит из меня. Но не только это наполняет меня благоговением.

Это выражение полной отрешенности на моем лице в сочетании с полным собственничеством в его чертах.

О, Боже.

Я всегда так выгляжу?

Его губы находят раковину моего уха, и он кусает ее, прежде чем сказать хриплым тоном:

— Все, что ты видишь и не видишь здесь, блядь, мое, Аврора.

Он отпускает мое бедро и раздвигает мои ягодицы своей сильной рукой. Его большой палец находит мой задний вход, и я вскрикиваю, вставая на цыпочки.

— Что ты делаешь?

— Я сказал все, что ты видишь и не видишь. — кончик его пальца проникает внутрь, и я прижимаюсь к его члену. — Ммм, кажется, девственная.

О, Боже.

Черт.

Мне ведь не должно нравиться, что он ввёл в меня сзади большой палец? Я всегда считала, что заднее отверстие — это недопустимо, или, по крайней мере, так было в моем сознании.

Если обычный секс не устраивал, я не чувствовала необходимости подвергать себя боли при анальном. Но это было до того, как этот мужчина дал мне возможность переродиться.

Есть эра до Джонатана и эра после Джонатана, и я не хочу признавать, насколько полноценна вторая.

Его зубы покусывают чувствительную кожу у моего горла, определенно оставляя засос.

— Это девственность?

— Да...

Мой стон почти не слышен среди льющейся воды, но Джонатан, похоже, услышал его, так как из его горла вырвался рык.

— Я собираюсь трахнуть ее и завладеть каждым сантиметром тебя.

— С-сейчас?

Темная усмешка вторгается в воздух.

— Нет, ты нуждаешься в подготовке. Я не хочу причинять тебе боль своим членом. Но скоро.

Прежде чем я успеваю подумать о глупом разочаровании, которое настигает меня уже второй раз за сегодня, Джонатан проталкивает свой палец чуть дальше в мою попку и ускоряет темп в моей киске.

Ощущение наполненности так реально, и даже есть легкое жжение боли, вызванное его огромными размерами. Не имеет значения, насколько я мокрая или готовая. Он такой большой, и мне всегда так больно, когда он в меня входит.

Мои глаза опускаются от интенсивности его толчков, и я замираю, глядя на изображение в зеркале. Я кажусь такой маленькой в его руках, но также и то, как тесно мы соединены, будто нас никогда не разлучить.

Этот вид бросает меня через край.

Джонатан изучает меня со своей обычной сосредоточенностью, пока я освобождаюсь вокруг него. Мое дыхание сбивается, когда удовольствие накатывает на меня, делая мои ноги неустойчивыми.

То, как я смотрю на него, это больше, чем удовольствие и похоть.

Это больше, чем оргазм и грязный секс.

Это то, что я думала, что никогда больше не почувствую после того черного дня одиннадцать лет назад.