Миртл пыталась осознать то, что увидела. Она думала, что заключенных раздели в рамках обыска на предмет наличия оружием, пока не увидела, как один из ее сослуживцев снял штаны и начал жестоко насиловать одну из женщин, не обращая внимания на ее крики и плач. Остальные солдаты последовали его примеру, насилуя пленников, независимо от их пола, смеясь, когда те умоляли и рыдали. В добавок ко всему они оскорбляли их на расовой почве, а затем мочились на них. Миртл не осознавала, что плакала, пока не увидела, как солдаты достают пистолеты и стреляют каждому из связанных пленников в голову.
Пациентка была полностью обескуражена, но знала, что ей нужно вернуться на базу, прежде чем ее обнаружат. Крики и мольбы несчастных, подвергшихся жестокому насилию, эхом отдавались в ее голове, и она чувствовала себя виноватой за то, что ничего не сделала, чтобы предотвратить это. Она была потрясена и сбита с толку. Ее команда была ее семьей, но они совершили зверства. Миртл преследовала беспомощность, которую она видела в глазах жертв.
Заступив на пост в назначенное время, Миртл произнесла обычную фразу и получила обычный ответ. В течение следующих суток лица всех шести жертв и чудовищные действия, совершенные с ними во имя войны, мучили ее. Она поймала себя на том, что вздрагивает от каждого шороха, думая, что это враги, которые хотят им отомстить. Миртл никогда в жизни не чувствовала себя такой взвинченной. По мере того, как время шло, ее паранойя только усиливалась. К тому времени, когда ее сменили, она уже дергалась на каждом шагу. Ее товарищи по оружию забеспокоились, что на нее так подействовала жара, и, возможно, ей нужно вернуться домой, не понимая, что она была свидетельницей их злодеяний.
Вернувшись в палатку, она написала матери письмо, в котором подробно все описала. Миртл убила много врагов в свое время, но она никогда не участвовала в зверствах над людьми. Миртл была девственницей, поэтому, когда она увидела молодую женщину, истекающую кровью после изнасилования, она поняла, что эта женщина, должно быть, тоже была девственницей. Это стало камнем преткновения для Миртл и, казалось, было худшей частью зверств, свидетельницей которые она была. Заклеив письмо, она положила его в сумку, и никто больше не узнает того, о чем думала Миртл.
Вечером после своей смены, идя с полностью заряженной «М-16», она увидела то, что восприняла как группу террористов, приближающихся к ней. Открыв огонь, чтобы защитить себя, Миртл так и не поняла, почему они называли ее по имени, когда умоляли и кричали, чтобы она остановилась. Но это не имело значения. В ее сознании она была Миртл, офицером, они были врагами, и она выполняла свой долг.
База в Афганистане получила сигнал тревоги от офицера спецназа, сообщившего, что один из них открыл по ним огонь. Аварийно-спасательная служба, появившаяся вместе с военной полицией, застала Миртл, раскачивающуюся взад и вперед, в своей палатке. Она не сопротивлялась аресту, по сути, ничего не делала и не говорила. Ее глаза были пустыми, а тело вялым. Миртл, подлежащая военному трибуналу, была доставлена обратно в Штаты, а ее личные вещи были отправлены матери.
Матери Миртл сообщили, что ей грозит пожизненное заключение, но, вооружившись письмом, полученным от дочери, она посетила одного из высокопоставленных генералов, которым было поручено это дело. Мать Миртл чувствовала, что будет проклята, если позволит своей дочери сгнить в тюрьме после того, как та увидела зверства, совершенные солдатами. Когда Миртл была обнаружена в своей камере явно не в здравом уме, это только укрепило ее решимость пригрозить генералу, что, если он хочет сохранить в тайне инцидент, то должен подписать приказ о переводе Миртл в институт Брансуика. У института была одна из лучших репутации, и она согласилась полностью взять расходы на себя.
Больше всего на свете желая скрыть инцидент, генерал согласился.
После успешной операции по предотвращению выпадения глаза Миртл поселилась и обрела свой дом в Брансуике вместе с другими пациентами. Ее мать продолжала навещать ее так часто, как позволяло ей ее здоровье.
Кошмары Миртл никогда не прекращались. До конца своей жизни она переживала во сне издевательства над ни в чем не повинными людьми.