— Пожалуйста, позволь мне. Ты размажешь краску.

Раб смотрел прямо на него. Дэмиен не увидел в его лице признаков разоблачения. Краешком своей туники раб аккуратно протер Дэмиену щеку.

Дэмиен расслабился. Он с сожалением подумал, что, возможно, было высокомерно с его стороны полагать, что раб узнает его. Он предположил, что вовсе не похож на принца, в золотой краске, прикованный золотыми цепями к беседке в Виирийском саду.

Еще он был уверен, что этот раб был не из дворца в Акиэлосе; Дэмиен бы его заметил. Вид раба притягивал взгляд. Его кожа была светлой и светло-коричневые завитки волос переливались золотом. Он совершенно точно походил на того, кого Дэмиен захотел бы повалить на простыни и провести пару часов с удовольствием.

Бережные пальцы раба коснулись его лица. Дэмиен на мгновение почувствовал легкий укол вины за то, что послал Никаиса в бессмысленную погоню. Но также он был рад неожиданной возможности побыть наедине с рабом с его родины.

— Как твое имя? — мягко спросил Дэмиен.

— Эразмус.

— Эразмус, я рад поговорить с другим Акиэлоссцем.

Он говорил правду. Разница между этим скромным милым рабом и злобным Никаисом заставила его жаждать откровенной простоты его дома. В то же время, Дэмиен почувствовал, как запульсировало беспокойство об Акиэлосских рабах. Их природное добродушие и послушание едва ли помогли бы им выжить при Виирийском дворе. Дэмиен догадался, что Эразмусу восемнадцать или девятнадцать лет, и все же он будет заживо съеден тринадцатилетним Никаисом. Не говоря уже о Лорене.

— Говорят, есть раб, которого опоили наркотиками и держали связанным на корабле, — нерешительно сказал Эразмус. Прежде всего, он говорил по-акиэлосски. — Говорят, его отдали Принцу.

Дэмиен медленно кивнул, отвечая на незаданный вопрос. Помимо взъерошенных кудряшек, Эразмус обладал парой самых безнадежно бесхитростных карих глаз, какие когда-либо видел Дэмиен.

— Какая очаровательная картинка, — произнес женский голос.

Отскочив от Дэмиена, Эразмус моментально пал ниц и коснулся лбом земли. Дэмиен остался на месте. Стоять на коленях закованным в цепи и без того было показательно покорно.

Слова принадлежали Ваннес. Она неторопливо прогуливалась по садовым дорожкам с двумя аристократами. Один из мужчин был со своим питомцем, красноволосым юношей, которого Дэмиен смутно помнил с ринга.

— Не останавливайтесь, — саркастично сказал красноволосый.

Дэмиен искоса взглянул на Эразмуса, который не двигался. Было не похоже, что он говорил на Виирийском.

Хозяин красноволосого юнца рассмеялся:

— Еще пара минут, и мы застали бы их целующимися.

— Интересно, можно ли убедить Принца отправить его раба развлекаться с остальными? — сказала Ваннес. — Редко можно увидеть по-настоящему сильного мужчину на арене. Очень жаль, что его увели до того, как он успел кого-нибудь покрыть.

— Не уверен, что хочу смотреть на него после увиденного нами сегодня ночью, — сказал хозяин красноволосого.

— По-моему, это даже увлекательно, что мы теперь знаем, насколько он опасен, — сказал его питомец.

— Ужасно жаль, что его спина повреждена, но спереди он очень хорош, — сказала Ваннес. — Мы видели даже больше на ринге, конечно. А что касается опасности… Советник Гийон предположил, что он не был натренирован для выступлений на арене в качестве раба для удовольствий. Но не все заключается в тренировках. У него может быть природный талант.

Дэмиен молчал. Реагировать на слова этих придворных было сумасшествием; единственным возможным развитием событий было стоять тихо и надеяться, что он им наскучит, и они пройдут дальше; этим старательно и занимался Дэмиен, пока не произошло то, что гарантированно сделало бы любую ситуацию хуже.

— Природный талант? — повторил Лорен.

Он приблизился к собравшимся. Все придворные уважительно поклонились, и Ваннес ввела его в курс беседы. Лорен повернулся к Дэмиену.

— Ну, — спросил Лорен, — ты можешь нормально совокупляться или ты просто всех убиваешь?

Дэмиен подумал, что если выбирать между поркой и разговором с Лореном, то он, вообще-то, предпочитает порку.

— Не очень общительный, — заметила Ваннес.

— Когда как, — ответил Лорен.

— Я был бы рад выступить с ним. — Эти слова принадлежали питомцу с красными волосами. Очевидно, он обращался к своему хозяину, но слова предназначались другому.

— Ансель, нет. Он может навредить тебе.

— А вас бы это порадовало? — спросил питомец, обвивая руки вокруг шеи хозяина. Перед тем, как сделать это, он искоса взглянул на Лорена.

— Нет, не порадовало. — Его хозяин нахмурился.

Было заметно, что провокационный вопрос Анселя был направлен не на его хозяина, а на Лорена. Мальчик был готов на унижение ради королевского внимания. Дэмиена тошнило от мысли, что какой-нибудь мальчик аристократа может предлагать изувечить себя, исходя из того, что это может удовлетворить вкусы Лорена. Потом он обдумал все, что знал о Лорене, и его затошнило еще больше, потому что, разумеется, предложения мальчика были верными.

— Что Вы думаете, Ваше Высочество? — спросил Ансель.

— Я думаю, что твой хозяин не хочет, чтобы тебя трогали, — сухо ответил Лорен.

— Раба можно связать, — предложил Ансель.

Свидетельством его мастерства было то, что он, соблазнительно поддразнивая, произнес слова так, будто это не была последняя попытка поймать и удержать внимание принца.

Это почти не сработало. Лорен казался нетронутым заигрываниями Анселя, даже уставшим от них. Он выкинул Дэмиена на ринг, но в пропитанной запахом секса атмосфере лож сердцебиение Лорена не участилось ни на один удар. Он был своеобразно защищен от похоти того, что Виирийцы называли «представлением», единственный придворный без питомца, заискивающего перед ним.

«Говорят, он фригидный», сказал тогда Йорд.

— Как насчет чего-то небольшого, пока мы ждем главного представления? — спросила Ваннес. — Может, пора показать рабу его место?

Дэмиен увидел, как Лорен обдумывает эти слова. Увидел, как он замер и полностью погрузился в эту мысль, принимая решение.

И увидел, как он решил, жестко ухмыльнувшись.

— Почему бы и нет? — сказал Лорен.

— Нет, — запротестовал Дэмиен, почувствовав, что загнан в тупик, когда на плечи ему легли руки.

Серьезно сражаться против вооруженной стражи перед свидетелями и столпотворением придворных было, по меньшей мере, актом саморазрушения. Но его разум и тело сопротивлялись, натягивая цепь, пока его вели.

Любовная скамеечка в беседке была сделана в форме двух изогнутых полукругов друг напротив друга. Придворные расслабились, заняв одну сторону. Ваннес предложила вина и подозвала слугу с кувшином. Один или двое других придворных поинтересовались, и Ваннес завела беседу с одним из них о посольстве из Патраса, которое должно было прибыть через несколько дней.

Дэмиена привязали к сиденью на другой стороне.

В воздухе витала нереальность происходящего. Хозяин Анселя устанавливал условия. Раб будет связан, и Ансель будет использовать рот. Ваннес запротестовала, Принц так редко соглашался на представления, что нужно устроить все как можно интересней. Хозяин Анселя остался непоколебим.

Это должно было произойти. Дэмиен вцепился в металлический узор беседки над головой, куда были привязаны его запястья. Его собирались удовлетворять перед Виирийской публикой. Он, вероятно, был одним из десятка незаметных развлечений, происходящих в этом саду.

Глаза Дэмиена сфокусировались на Анселе. Он почти убедил себя, что это была не вина питомца, хотя, по большей части, конечно же была.

Ансель опустился на колени и пробрался под рабское одеяние Дэмиена. Дэмиен посмотрел на него вниз и не мог представить себя менее возбужденным. Даже в лучших обстоятельствах, с зелеными глазами и красными волосами, Ансель был не его типаж. На вид ему было около девятнадцати лет, и, хотя он был не так неприлично юн как Никаис, его тело все еще было мальчишеским. На самом деле его красота была не более чем блестящим застенчивым очарованием.

Питомец, подумал Дэмиен. Это слово подходило. Ансель перекинул длинные волосы на одну сторону и начал без лишних формальностей. Он был опытен и умело работал над Дэмиеном ртом и руками. Дэмиен обдумывал, стоило ли ему испытывать сочувствие или радость от того, что Ансель не получит свой момент победы: даже наполовину не заведенный стараниями Анселя, Дэмиен сомневался, что сможет кончить ради удовольствия публики. Если и было что-то искреннее, так это только полное отсутствие желания находиться там, где он был.

Раздался легкий шелест, и, холодный, как вода под лилиями, Лорен подошел и сел рядом с ним.

— Думаю, мы сможем сделать это лучше, — сказал Лорен. — Остановись.

Ансель оторвался от своих старательных усилий и взглянул вверх, его губы были влажными.

— У тебя будет больше шансов победить, если ты не станешь сразу использовать все козыри, — сказал Лорен. — Начинай медленней.

Дэмиен отреагировал на слова Лорена неизбежным напряжением. Ансель был достаточно близко, чтобы Дэмиен мог почувствовать горячее дыхание, легко касавшееся чувствительной кожи.

— Вот так? — спросил Ансель. Его рот в дюйме от назначенного места, а руки мягко поднимаются по бедрам Дэмиена. Его влажные губы слегка приоткрыты.

Дэмиен невольно отреагировал.

— Вот так, — сказал Лорен.

— Могу ли я?.. — наклонившись вперед, спросил Ансель.

— Пока не используй рот, — сказал Лорен. — Только язык.

Ансель послушался. Он лизнул головку, неуловимое прикосновение, едва похожее на самое себя. Недостаточно давления. Лорен наблюдал за лицом Дэмиена с тем же холодным вниманием, словно решал стратегическую проблему. Язык Анселя прикоснулся к щели.

— Ему нравится. Продолжай жестче, — Сказал Лорен.