Глава 24

Дуглас Стерлинг оказался одним из тех престарелых джентльменов, которые, следуя этикету времен своей молодости, до сих пор цеплялись за пудреные парики, некогда бывшие обязательной принадлежностью для мужчин родовитых и образованных.

Себастьян нашел доктора в кофейне на восточной стороне Чатем-Плейс, где тот сидел рядом с приоткрытым фасадным окном, откуда мог наблюдать за движением по мосту Блэкфрайерс. На столе лежал раскрытый медицинский журнал. Склонившийся над ним старик поднял глаза и нахмурился, когда Себастьян остановился рядом.

Лицо Стерлинга было иссечено морщинами, желтоватая кожа покрыта печеночными пятнами. Но тело его сохраняло стройность, руки не дрожали, умные темные глаза воинственно блестели.

– Вы, очевидно, не с Боу-стрит, – сказал он хриплым, но звучным голосом. – Так какого черта вам от меня надо?

– Не возражаете, если я присяду?

– Вообще-то, возражаю, – фыркнул старик и вернулся к своему чтению.

Скрестив руки на груди, Себастьян прислонился плечом к ближайшей стене. В окно он увидел, как большая фермерская телега со стогом сена, трясясь и покачиваясь, спускается моста.

– Отсюда прекрасный вид.

– Да.

– Вы часто сюда приходите, не так ли?

– Если бы вы этого не знали, то и не нашли бы меня здесь, не так ли?

– Насколько понимаю, вы отошли от медицинской практики.

– В общем-то, отошел.

– И все же вы консультировали Стэнли Престона в тот самый день, когда он умер?

– Мне нравится время от времени держать руку на пульсе.

– Время от времени?

– Именно. – Престарелый доктор перестал притворяться, будто читает, и откинулся на спинку стула. – Кто вы такой?

– Мое имя Девлин.

Глаза Стерлинга сузились.

– Сын графа Гендона?

– Да.

– Слышал, вы увлекаетесь расследованием убийств. В мое время джентльмены предоставляли подобные занятия полицейским да магистратам.

– Вроде констебля Харта?

Стерлинг хмыкнул.

– У этого лба наглости через край.

Себастьян вгляделся в водянистые, почти без ресниц, темные глаза старика.

– Он думает, будто вы что-то скрываете.

Ничуть не взволнованный, Стерлинг встретил пристальный взгляд Себастьяна и сказал:

– Пусть что угодно думает.

– То есть вас не беспокоит, что кто-то отрубил голову Стэнли Престону менее чем через двенадцать часов после того, как вы с ним виделись?

– Разумеется, это меня беспокоит. Как и любого здравомыслящего джентльмена.

– Тем не менее вы отказываетесь поделиться сведениями, которые могли бы помочь схватить убийцу.

– Это всего лишь предположение – ваше да недалекого констебля Харта, – будто я обладаю такими сведениями.

– Вы случайно не знакомы с министром внутренних дел, лордом Сидмутом?

– Угу. Я знал его еще до того, как он надел длинные брюки, но сомневаюсь, чтобы мальчишка признал меня сейчас, когда так вознесся. Лорд Сидмут, подумать только. А ведь его отец был простым врачом, как и я.

– Вы с ним были коллегами?

– Да, коллегами. Хотя с тех пор много воды утекло.

– Но вы до сих пор поддерживали знакомство со Стэнли Престоном?

– А что тут странного?

– Да нет, ничего. Скажите мне, пожалуйста, при вашей последней встрече не выглядел ли Престон встревоженным? Или напуганным?

– Отнюдь.

– Вы часто с ним виделись?

– Не часто.

– И все же он консультировался с вами по поводу проблемы со здоровьем, о которой не знала его собственная дочь, так?

– Я тоже не обсуждаю свое здоровье с моими дочерьми. А вы?

– У меня нет дочери.

– Сын?

– Да, сын.

Старик откашлялся.

– Держу пари, такой крепкий и молодой, сейчас вы, наверное, хотите сыновей, чтобы передать им ваше имя, гордиться их успехами в Оксфорде да на охоте и прочее в том же роде. Но попомните мои слова: как доживете до моих лет, дочь вам будет нужнее.

Снаружи на площади телега с сеном попала колесом в глубокую выбоину и застряла. Раздался крик, кучер щелкнул кнутом.

– Что вы думаете о пристрастии Престона к коллекционированию голов знаменитых людей? – поинтересовался Себастьян.

Выпятив верхнюю губу, Стерлинг пожал плечами.

– Вам доводилось видеть коллекцию анатомических образцов, собранную покойным Джоном Хантером³⁵? Нынче она находится на попечении Королевского хирургического колледжа.

– Не доводилось.

– Разумеется, Хантер делал свою подборку, интересуясь анатомическими особенностями людей, а не их прижизненной славой – доброй или дурной. Но двигало им по сути то же, что и Престоном.

– Неужели? По-моему, стимулом для Хантера являлись образование и медицинские исследования.

– Ему нравилось думать, что это так. Возможно, вначале это так и было. Но если бы вы понаблюдали, как он гордился своими образцами, то сменили бы точку зрения.

Себастьян изучал землистое, морщинистое лицо старого доктора.

– Можете ли вы предположить причину, по которой Стэнли Престон пришел на Кровавый мост в воскресную ночь?

– Нет.

– Когда-нибудь слышали о человеке по имени Синклер Олифант?

– Нет, – повторил Стерлинг. Но на этот раз он моргнул и опустил взгляд.

– Вы уверены?

– Конечно, уверен, – огрызнулся Стерлинг и вызывающе посмотрел на Себастьяна.

– Как по-вашему, кто убил Стэнли Престона?

– Понятия не имею.

– Совсем никто не приходит на ум?

– Никто.

– Тогда почему вы не хотите обсудить вашу последнюю с ним встречу?

На короткий момент челюсть Стерлинга отвисла, а в глазах промелькнула неуверенность, возможно, даже страх. Затем старик стиснул зубы.

– Моя встреча со Стэнли Престоном в прошлое воскресенье была строго конфиденциальной и таковой и останется. Можете торчать тут хоть до вечера с вашими вопросами, но я уже рассказал все, что вам нужно знать.

Ссутулившись, он демонстративно вернулся к своему чтение.

– Очевидно, все, что, по вашему мнению, мне нужно знать, это гораздо меньше, чем все, что вам известно, – возразил Себастьян.

Но Стерлинг молчал, прилепившись взглядом к журнальной странице. С его старомодного парика на потертый сюртук осыпалась пудра.

* * *

Разочарованный Себастьян отправился в Министерство внутренних дел, где его вторая попытка поговорить с виконтом Сидмутом оказалась не более успешной, чем первая. На этот раз клерк в приемной уверял, будто его светлость отбыл к принцу-регенту в Карлтон-хаус и сегодня уже вряд ли вернется.

Себастьян рассматривал одутловатое, бледное лицо клерка. То был низенький мужчина округлых форм с лысеющей макушкой и узкими губами, изогнутыми в неизменной снисходительной улыбке.

– Так вы говорите, виконт сейчас в Карлтон-хаусе?

Улыбка расширилась.

– Совершенно верно.

– Вы в этом уверены?

Себастьян отчетливо слышал, как за закрытой дверью министр внутренних дел беседует с коллегой по кабинету. Но клерк об этом не подозревал.

– Конечно, уверен, – подтвердил он, шмыгнув носом.

– Как ни странно, у меня складывается впечатление, что ваш патрон намеренно меня избегает.

Коротышка уставился на Себастьяна, часто моргая блеклыми глазами.

Будь с Сидмутом кто-то другой, Себастьян, пожалуй, поддался бы искушению отодвинуть завравшегося клерка в сторону и открыть дверь к министру. Но низкий голос с размеренными интонациями, чередовавшийся с более высокими по тональности репликами Сидмута, несомненно, принадлежал графу Гендону – человеку, которого Себастьян до недавнего времени называл отцом.

Себастьян кивнул на закрытую дверь.

– Когда министр закончит беседу с лордом Гендоном, передайте ему, что я вернусь.

Клерк взволновался.

– Когда именно? Когда вы вернетесь?

– А когда он освободится?

– Боюсь, не могу сказать. Министр занят. Дел очень много.

– В таком случае, полагаю, мне придется поймать его, когда он отвлечется от дел.

Клерк утратил улыбку и самонадеянность.

– Как вас понимать?

Но Себастьян просто ухмыльнулся и ушел, оставив за спиной блеющего клерка: «Что вы имеете в виду? Как вас понимать?»

* * *

Тем же вечером Себастьян надел шелковые бриджи до колен да туфли с пряжками и, прихватив складную треуголку, отправился с женой на бал.

Приглашение прислала графиня Ливен³⁶, жена русского посла. Хотя тот получил аккредитацию при Сент-Джеймсском дворе меньше года назад, молодая графиня уже успела сделаться светской львицей и добиться влияния в обществе. Невероятно осведомленная в вопросах политики, абсолютно беспринципная, потрясающе высокомерная, обаятельная и блестящая женщина. В Лондоне ее приглашения считались одними из самых востребованных, а ее одобрение имело решающее значение для любой молодой леди, дебютирующей в свете.

– Если Сидмут так отчаянно хочет тебя избежать, – сказала Геро Себастьяну, когда их экипаж влился в поток, направляющийся к особняку Ливенов, – может, он не рискнет явиться на бал.

– Его дочь выезжает в этом сезоне. Он непременно там будет.