ПРОЛОГ

Уэст

Шестнадцать лет назад…

— Нас могут услышать.

Откровенно говоря, мне было плевать. В конце концов, ко мне прикасался симпатичный парень и контролировать дыхание становилось очень трудно. Мне было шестнадцать, я был дико возбужден, и единственное, что меня действительно заботило, это не кончить раньше, чем на моем члене окажется его рука.

— Да, вот здесь… — я резко втянул воздух, когда он неуклюже провел рукой по моей ширинке.

Последняя капля беспокойства, которое я испытывал по поводу поцелуев в кинотеатре нашего маленького городка испарилась, стоило одному из самых горячих парней в школе наклониться к моему уху во время урока испанского и прошептать:

«Quiero chuparte». Хочу отсосать тебе.

То, что я сначала принял за шутку, оказалось приглашением.

Я согласился встретиться в кино на следующий вечер. Мы не были близко знакомы, парень только недавно переехал в наш городок, но мне чертовски польстило, что для свидания он выбрал меня. Отыграв с ним за одну бейсбольную команду уже полсезона, я только несколько недель назад начал замечать, как он оценивающе пялится на мою задницу, обтянутую форменными штанами.

О, конечно же, он был осторожен, но определенно делал это. Как-то вечером, после игры, я решил проверить свою теорию и устроил целое представление, наклонившись прямо перед ним якобы подобрать какой-то забытый инвентарь. Парень наверняка смог бы заколоть кого-нибудь стояком, который неожиданно образовался у него в штанах. Когда я поймал его за подглядыванием, он тут же покраснел и выпалил кучу дерьма о том, что я будто бы чем-то испачкал форму сзади.

Честно говоря, меня это удивило. Казалось, он из тех парней, которые отпускают дурацкие шуточки и называют каждого, кто им не нравится «педиком». Типичный чувак, соответствующий стереотипу гомофобного спортсмена. Но как только я понял, что он запал на меня, то предположил, что все это бахвальство не более, чем шоу, разыгранное из страха быть уличенным в маленьком Техасском городке в том, что он гей.

У меня хватило наглости подмигнуть ему, давая понять, что я не против. После этого оставалось время от времени бросать кокетливые намеки то тут, то там, чтобы посмотреть, будет ли он флиртовать в ответ или врежет мне по лицу. К счастью для меня, он флиртовал в ответ. Ну, может, не столько флиртовал, сколько прошептал самую горячую фразу по-испански, которую я когда-либо слышал.

Он нащупал молнию и, наконец, засунул руку ко мне в штаны. Слава богу.

— Да, — прошипел я, когда его ладонь обхватила мой член.

— Заткнись, черт возьми, или нас кто-нибудь услышит, — прорычал он.

Как будто мне было не все равно. Стало так жарко, что голова пошла кругом и начала гудеть.

— О боже, — выдохнул я, когда он начал скользить рукой вверх-вниз по моему напряженному члену. Я вспомнил об огромной пачке бумажных салфеток, которую схватил в вестибюле, чтобы на всякий случай быть готовым ко всему и не пришлось потом выходить из кинотеатра с огромными пятнами на одежде.

— Тсс, — снова рявкнул он. — Прекрати эту хрень, или я остановлюсь.

Господи, да в чем его проблема?

— Сейчас кончу, — прошипел я сквозь зубы так тихо, как только мог. Зачем я вообще его предупреждал? Наверное, на миг у меня мелькнула некая фантастическая мысль, что он захочет наклониться и проглотить каждую каплю моей спермы, словно это нектар богов или что-то в этом роде. Как бы не так.

Несмотря на это, наслаждение ослепило подобно лучам гребаных софитов. Я ощущал себя королем оргазма, выстреливающим будто фейерверк. В воображении я забрызгал всю грудь, лицо, своего партнера, ведро с попкорном, сиденье перед собой и проектор высоко над нашими сиденьями в последнем ряду.

В реальности же мой оргазм едва испачкал кулак парня.

Потому что, если быть до конца откровенным, то в ожидании нашей встречи, я уже трижды подрочил в течение дня.

Бросив ему несколько скомканных бумажных салфеток из кармана, я использовал остальные, чтобы привести себя в порядок, прежде чем убрать все обратно.

Как только мы все оттерли и уставились на экран, наблюдая за группой актеров, что готовились ограбить банк, мой партнер что-то пробормотал, снова привлекая к себе внимание.

— Что?

— Слегка эгоистично, тебе не кажется?

Эйфория, в которой я пребывал, вмиг разрушилась от его слов.

— По-моему, ты мне задолжал, — он с ухмылкой расстегнул ремень и молнию брюк.

Не то чтобы я не был с ним согласен, конечно же, мне хотелось, чтобы он почувствовал себя так же здорово, как и я, просто предположил, что мы проведем второй раунд после того, как отдышимся и тогда уже он сможет быть на принимающей стороне.

Хотя это не имело значения. Я все еще оставался достаточно возбужден, чтобы целоваться всю ночь напролет. А с кем-то таким сексуальным? Да, пожалуйста. Запишите меня. И если бы все пошло хорошо, к концу вечера у меня появился бы настоящий бойфренд.

Я откинул подлокотник между нами и набросился на него со страстным поцелуем, который ему, вероятно, показался лишним. Он оттолкнул меня, брызгая слюной, и положил сильные руки мне на плечи, толкая вниз. Ладно. Он хотел минет.

Я был не против. Это точно значилось в длинном списке сексуальных утех, которые я едва ли успел осуществить за свою короткую жизнь. Несмотря на то, что никогда не делал этого раньше, я был полностью уверен в своих силах, по крайней мере, готов был сделать это с огромным энтузиазмом.

Поспешно опустившись на колени на отвратительный цементный пол, я потянулся к его расстегнутой ширинке и вытащил член.

О боже, я мог кончить снова, просто прикасаясь к нему. У меня в руках охрененно жесткий стояк. И он принадлежит не мне. Господи.

Без какой-либо грации я дернулся вперед и приложился к нему ртом. Мы оба застонали, и я почувствовал, как кресло за моей спиной сдвинулось. Кто-то сидел так близко от нас, а мы этого не заметили?

Кого это волнует? У меня член во рту. Настоящий твердый член.

Я лизал и сосал, как новорожденный телок, жаждущий любой положительной реакции от парня надо мной. Звуки, которые он издавал, были похожи на золотые звездочки на детской тетради, и я старательно пытался заработать как можно больше. Казалось, это длилось целую вечность, но прошло, вероятно, всего десять с половиной секунд, прежде чем он отдернул меня за волосы и кончил мне на лицо.

Слава богу, у меня в кармане оставались еще салфетки.

Убрав наш беспорядок во второй раз, я откинулся на спинку сиденья, чувствуя себя победителем. Я был королем секса. Гребаным королем членов и оргазмов. Надеюсь, кто-нибудь видел это проявление мужского совершенства, которое я только что продемонстрировал. Мне хотелось кричать об этом с самой высокой крыши.

Я только что отсосал Кертису Биллингему и заставил его кончить.

Кому я расскажу сначала? Конечно же, своему брату Хадсону. И может быть...

— Никому не говори о том, что мы сделали, — предупреждающе зарычал он.

Черт. Я громко выдохнул.

Дерьмо.

Следовало догадаться, что он из тех счастливо запертых в шкафу парней, которые не собираются никому открывать свой «постыдный секрет». В конце концов, его антигейские выпады не являлись прикрытием. Это было по-настоящему.

Мое лицо онемело. Не знаю от чего больше, то ли от оральной гимнастики, проделанной недавно, то ли от укола унижения, испытанного из-за того, что я запал на парня, который явно не хотел со мной повторения. Почему мне сразу не дошло, что он просто использовал меня, чтобы кончить?

Я чувствовал себя идиотом. Следовало бы догадаться, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Почему? — спросил я, не в силах взглянуть на него.

— Ты, блядь, издеваешься? — его голос повысился, став писклявым. — Отец надерет мне задницу. И тебе, возможно, тоже.

— Этого не случится. С чего ты вообще взял? В нашем городе полно геев.

После того, как я произнес слово на букву «г», он со свистом втянул в себя воздух.

— Ты можешь понизить свой идиотский голос, Уэст? Я не гей, придурок. Хочешь меня разозлить?

— Ладно, — прошептал я. — Тебе только что отсосал чувак. Хочешь сказать, ты не гей? Это ты пригласил меня на свидание, помнишь?

Если бы взгляд убивал, я бы уже был трупом.

— Мне шестнадцать, и я чертовски возбужден, — отрезал он. — Просто предположил, что такой хорошенький ротик, как у тебя, может отлично сосать член, поэтому решил проверить свою теорию. Ты уже несколько недель строишь мне глазки. Я не стал геем только потому, что разрешил кому-то осуществить его очевидное желание отсосать мне.

Все тело затопило волной унижения. Он не интересовался мной, а просто нуждался в отверстии? Я ошеломленно уставился на него.

— Вообще-то ты первый дрочил мне. Не говоря уже о том, что это ты предложил отсосать мне на уроке испанского, а не наоборот.

— Выходит, я неправильно подобрал слова. Никогда не был хорош в испанском.

Серьезно? Парень был мудаком. Почему я сразу этого не заметил? Неужели я настолько плохо разбираюсь в людях? Нет, по большей части меня просто ослепили похоть и разбушевавшиеся гормоны. Я чувствовал себя таким глупым. Думал, это начало моих первых отношений с парнем, который будет хвастаться ими и флиртовать со мной в школьных коридорах. Станет приходить на семейный ужин и болеть за меня во время сумасшедших соревнований нашей семьи в настольных играх. Улыбаться, когда я буду входить в комнату и целовать просто так, без причины.

Наивный. Я так ошибался.

— Ни слова об этом, Уэст, — прорычал он. — Ты не хочешь, чтобы это дошло до моего отца. Поверь мне.

— Почему ты думаешь, что он такой гомофоб?

— Потому что слышал, как он сказал Отцу Роману, что не женится на своей девушке только потому, что ее ребенок — гей. Ну, поэтому, и еще из-за того, что от этого парня одни неприятности.

— Ты о ком? — спросил я, зная почти всех в городе.