— Нет, я не твоя мать, — прорычал я. — На случай, если забыл, ты уже давно решил, что она тебе не нужна.

В ту же секунду, как слова сорвались с языка, я понял, что никогда не смогу взять их обратно, хотя отдал бы сейчас за это все, что угодно. Даже не знаю, что заставило меня ляпнуть такое.

Резкий удар пришелся по скуле настолько быстро и яростно, что голова дернулась в сторону. Понятное дело, это было вполне заслужено, но в тот момент я контролировал свой язык также плохо, как и чувства.

— Убирайся! — рявкнул Нико. — Вали на хер из моего дома! — его голос источал нечто среднее между гневом и ужасом, отчего сердце готово было разбиться вдребезги об пол.

— Прости за то, что сказал, Нико, но я не уйду, — я протиснулся внутрь, поднимая руки, чтобы блокировать его удары. Я гораздо крупнее, и мог бы с легкостью схватить его, лишив возможности ударить меня снова, однако не хотелось использовать свои габариты против Нико.

— Да, мать твою, еще как уйдешь!

— Нико, подожди, — попытался я остановить его размахивающие руки. В этот момент полотенце соскользнуло, и он остался сражаться со мной совершенно голым. Я был одновременно зол и возбужден, что, в свою очередь, вызвало у меня отвращение к самому себе.

— Убирайся! Проваливай сейчас же. Ты ни хера обо мне не знаешь! — его гневные крики как по щелчку вдруг превратились в рыдания, шокировав нас обоих. — Оставь меня уже в покое. Просто уйди, Уэст... пожалуйста.

Последнее слово он буквально проскулил, окончательно перестав бороться, и рухнул мне на грудь. Его сжатые кулаки прекратили наносить удары и вжались в мое тело. Крепко его обняв, я опустил нас на деревянный пол, прислонившись спиной к входной двери. Чистый, мужской запах его геля для душа витал в воздухе.

— Ш-ш-ш, — прошептал я ему на ухо. — Прости. Мне так жаль, Нико. Я не это имел в виду. Мне очень жаль... — я повторял эти слова снова и снова, в унисон с прерывистым ритмом его дыхания.

Нико свернулся у меня на коленях, поджав руки и ноги. Его разноцветные волосы все еще были влажными, а сам он, прижавшись лицом к моей шее, дрожал и плакал.

— Ее больше нет, Уэст, — сказал он так тихо, что я едва расслышал. — Их обеих больше нет, а мне даже не удалось попрощаться.

И тогда до меня дошло, что у Нико не было возможности оплакать свою мать, хотя ее не стало много лет назад. Для него она будто умерла всего неделю назад. Сердце обливалось кровью.

— Я знаю, детка. Знаю, — пробормотал я в ответ, пытаясь успокоить его, не имея ни малейшего понятия, что еще сказать. — Я тоже скучаю по Адриане. Словами не передать, как сильно скучаю...

— Я... я... таскался за ней повсюду. Просто хотел, чтобы она меня любила... а мама... она единственная, кто... — дыхание все еще оставалось прерывистым из-за рыданий, и Нико с трудом делал вдохи.

— Ш-ш-ш, все в порядке. Просто дыши, Нико, — я крепко обнял его за плечи, а свободной рукой убрал мокрые пряди с лица.

Так мы и сидели, обнявшись, находя утешение в прикосновениях друг друга, не произнеся больше ни слова. Я прислушивался к прерывистому дыханию Нико, чувствовал тепло его тела, ощущал его пальцы, цепляющиеся за мою рубашку, и прижимался губами к его виску.

Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Через мгновение его дыхание участилось, и он бездумно начал играть пальцами с пуговицами моей рубашки. Нико поднял глаза на меня, и наши взгляды встретились. Напряжение между нами от этой установившейся связи походило на удар молнии в солнечное сплетение, и это было уже слишком. Возможно, слишком для нас обоих, но лично для меня уж точно перебор, учитывая смешанные чувства, которые я к нему испытывал.

Увидев Нико в дверном проеме, мне захотелось поцеловать его, прикоснуться к нему. Но сейчас? Кажется, теперь мне хотелось гораздо большего.

За то время, что потребовалось, чтобы сделать следующий судорожный вдох, ситуация из естественной превратилась в неловкую. Я быстро потянулся за полотенцем, которое валялось рядом с нами бесформенной влажной кучей, и протянул ему, стараясь не пялиться на пах Нико. Ни за что на свете я не смогу удержать свой член в штанах, если увижу сейчас его, и независимо от того, что происходит между нами, я не собирался набрасываться на парня, пока тот явно скорбит.

— Я… Прости. Не следовало приходить сюда. Я должен... эм… уйти, — запинаясь, пробормотал я, и слегка отодвинулся, чтобы он не цеплялся за меня так крепко на случай, если захочет встать.

Прикрывшись полотенцем, Нико поднял голову и наши взгляды снова встретились. Я заметил, как зеленые и синие оттенки его ярких глаз сливаются, образуя самую удивительную радужную оболочку. Его темные ресницы, влажные от слез, крошечный неровный шрам вдоль края подбородка рядом с веснушкой. Даже в своем горе Нико выглядел прекраснее любого человека, которого я когда-либо видел.

Наклонившись, я нежно поцеловал Нико в лоб, запустив руку ему в волосы и придерживая его голову, переместился губами ото лба к щеке. От Нико пахло чистотой, его кожа ощущалась мягкой и теплой. Ни единая клеточка моего существа не хотела оставлять его одного.

Нико издал слабый стон, и я прочувствовал его всем своим нутром.

— Останься, — выдохнул он.

Боже, как же мне этого хотелось.

— Не могу. Я не должен, — прошептал я. — Только не так. Мне нужно идти.

Мы оставались неподвижными еще несколько мгновений, прежде чем я снова заговорил.

— Мне нужно идти, — повторил я, будто так найду в себе силы довести дело до конца.

— Тогда иди, — тихо сказал Нико, глядя туда, где моя рука сжалась вокруг него, как стальные тиски.

Я поспешно отстранился. Опустив голову, Нико встал и, быстро обернув полотенце вокруг талии, закрепил концы вместе.

Я поднялся на ноги и повернулся лицом к двери, но прежде чем успел ее открыть, Нико обнял меня со спины и прижался всем телом. Почувствовав, как его нос коснулся моего затылка, я со вздохом закрыл глаза. Убрав руку Нико со своей груди, поднес ее к губам.

Поцеловал раскрытую ладонь и на мгновение прижался к ней щекой. А потом выскользнул из его объятий и вышел в ночь.