Глава 2. Своевременное предложение

НА УЛИЦУ Колеса и к публичной жизни они возвратились через несколько дней, посетив представление в честь дня рождения Принца, и вновь очутились в водовороте светских событий. Премерзкая погода - с её унылым дождиком, сменявшимся промозглыми туманами – не желала заканчиваться.

Они сходили в театр, в игорные дома, посетили несколько салонов, в том числе салон Маркизы Алании, модной вдовушки преклонных лет, которая проявляла к ним живейший интерес с той самой рисковой выходки Серегила с раздеванием в Трёх Драконах примерно год тому назад. К её чести надо признать, круг её приближенных состоял из интересного сборища неплохо образованных дворян, философов, художников и прочих занятных шалопаев, вроде Серегила. Подаваемые тут еда и напитки были изысканными. Так что даже Серегилу пришлось, скрепя сердце, признать, что жизнь, похоже, потихоньку налаживается.

Наконец, погода всё же выправилась. Дождь уступил место яркому солнышку и свежему ветерку.

Поздним вечером во время Фестиваля Цветов они находились в доме Алании, когда Алек вдруг заметил, как Серегил, продув в бакши придворному художнику Виреусу, рассеянно морщится и трёт левый висок. Закончив кон в Синего Гуся в компании Алании и пары кокетливых юных дамочек, Алек отложил карты в сторонку и поскорее отправился к Серегилу, подсел к нему.

- Что случилось? – едва слышно проговорил он, когда Серегил объявил, что признаёт свой проигрыш.

- Голова, - отвечал Серегил. – Просто раскалывается. Боюсь, что буду вынужден прервать этот вечер.

- Как мне грустно такое слышать! - сказала маркиза, присоединившаяся к ним. – Я могу велеть Эверс приготовить Вам чаю из ивовой коры.

- Премного Вам благодарен, но, думается, тут показан хороший ночной сон, - Серегил склонился к её руке и галантно поцеловал. – Обещаю загладить свою вину чудесным ужином на Улице Колеса.

Большинство ночных светильников задуло ветром, те же, что ещё горели, отбрасывали по краям улицы неверные тени. Ночка выдалась благодатной для разбойников всяких мастей, промышлявших даже в этом модном квартале с его стражей и высокими стенами. Серегил однако выглядел необычайно рассеянным, и пока они ехали верхом, то и дело вскидывал одетую в перчатку руку к своему лбу.

- У тебя, в самом деле, болит голова.

- Должно быть, из-за смены погоды.

Как только они добрались до дому, Серегил с чашкой настоя из ивовой коры забрался в постель. Когда же чуть позже к нему присоединился Алек, он уже спал, и сон его был беспокойным. Алек потрогал его лоб и к своему облегчению почувствовал, что тот холодный. Серегил не проснулся и когда Алек, задув ночник, тоже улёгся в кровать и тесно прижался к нему. Похоже, его объятья немного успокоили Серегила, так что Алек вскорости задремал.

Порывистый ветер настойчиво распахивал полы его плаща и хлестал по глазам волосами. Серегил склонился, чтобы осмотреть замок на массивной дубовой двери. Высоко в небе сияла луна, света её было довольно, чтобы рассмотреть поцарапанную накладку с огромной замочной скважиной. В его свертке с инструментами не было ни одной отмычки такого размера. Эта дверь, обложенная кусками мрамора, изъеденного лишайником, разделяла их с Алеком, а он должен был добраться до него. Эта мысль наливала свинцом его голову, заставляла болезненно биться сердце: должен отыскать Алека!

Сунув руку в скважину, он нащупал штифты. Они были острыми, словно бритвы, и резали подушки его пальцев, но останавливаться он не мог. Боль была невыносимой, но он наконец-то почувствовал, что замок поддаётся. Вытащив окровавленную руку, он распахнул дверь и очутился в каком-то длинном коридоре.

- Алек!

Голос его прозвучал приглушённо, едва слышно. Он попытался крикнуть снова, но сумел издать лишь сдавленный шёпот.

Впрочем, ринувшись по коридору, он услышал, как кто-то кричит его имя. Очень издалека, и вовсе не в этих каменных стенах. Длинный коридор, а в дальнем его конце стоял Алек, повернувшись к нему спиной.

- Алек! – прохрипел Серегил, прекрасно осознавая, что тому нипочём отсюда его не услышать

Как он и опасался, Алек свернул направо и скрылся за углом.

Серегил побежал к тому повороту, но за ним оказался такой же длиннющий коридор, и он снова увидел лишь спину Алека.

Он окликнул его, но Алек исчез опять… на сей раз свернул налево.

Это повторялось снова и снова, как будто они играли с ним в какую-то странную и изматывающую игру, которую выбрал не Серегил.

Свернув за последний из поворотов, он увидел Алека, скорчившегося возле стены. В тупике, в дальнем конце коридора. Алек спрятал лицо в ладони, но Серегил узнал его по его белой косичке и одежде. Когда же его возлюбленный поднял голову, он увидел, что от его некогда прекрасного лица остался лишь череп с пустыми глазницами. И вдруг позади него распахнулась дверь, и Алек провалился в неё. Дверь исчезла так же внезапно, как и появилась.

- Нет! – закричал Серегил. – Алек!

- Тали, ну же…

…вернись!

Отчаянный голос Серегила встряхнул Алека, заставив очнуться ото сна. И тут же что-то жёстко и тупо ударило ему в лицо. Возмущённо вскрикнув от внезапной боли, он машинально вскинул руки, чтобы закрыться от неожиданного нападения, но наткнулся на Серегила. Тот, выпрямившись, сидел в кровати, весь дрожал и обливался холодным потом.

Срывающимся и жутким голосом он повторял:

- Вернись! Пожалуйста, вернись обратно!

- Всё хорошо, тали, - Алек аккуратно опрокинул его на себя и уложил голову Серегила себе на плечо.

Было слишком темно, так что он не мог его видеть, но он чувствовал на своих рёбрах, как бешено колотится сердце его возлюбленного, какая липкая у него кожа. Ночные кошмары для Серегила были не в новинку, но такого с ним не приключалось давненько.

- Что это было?

- Плохой сон.

- О чём?

- Я… я не помню.

- Ты говорил во сне. Умолял кого-то вернуться.

- Правда? – Серегил судорожно вздохнул, – не знаю. Не могу ничего вспомнить, кроме того, что жутко перепугался.

- Может, утром вспомнишь. Как твоя голова?

- Всё ещё болит.

- Пойду, принесу тебе что-нибудь.

Но стоило ему попытаться покинуть кровать, как его стиснули руки Серегила.

- Прошу, останься.

Алек натянул одеяло до самого подбородка Серегила и с усилием растёр его спину, как делал это много ночей подряд после трагической гибели Нисандера. Прошло очень много времени, прежде, чем он убедился, что Серегил снова заснул.

На следующее утро они пробудились поздно. Серегил выглядел совершенно измученным.

- Голова так и болит? – спросил Алек.

- Слава богу, нет, но, по-моему, я спал ужасно, - Серегил потёр глаза, потом нахмурился, глянув на него. – Проклятье Билайри, что это у тебя с лицом?

- Это ты, тали. Ты так метался во сне, - Алек направился к высокому зеркалу и сокрушённо осмотрел небольшой синяк на своей правой скуле. – Спать с тобой рядом порою небезопасно.

Серегил подошёл к нему, обнял и осторожно поцеловал синяк.

- Прости.

- Может быть, пища вчера вечером была слишком тяжёлой? Кухарка Алании кладёт слишком много жира и специй.

- Наверное, - хохотнул Серегил, но смешок его прозвучал невесело: оба отлично помнили времена, когда кошмары его оказывались не просто снами.

Солнечный свет позднего утра струился в гостиную через открытые настежь двери. Там, в садике уже благоухали крокусы и нарциссы, а под гроздьями готовой распуститься сирени был усыпан цветами ароматный гиацинт. Розовые кусты приоделись свежими зелеными листочками. Алек с Серегилом наслаждались поздним завтраком, когда Рансер объявил им о том, что явились Теро со своим юным учеником, Микой.

Мике теперь было десять, и с тех самых пор, как Теро спас его от сонного мора, светловолосый парнишка подрос, став выше почти на целых две пяди. Очень смышлёный и любознательный, а порой слегка озорной, Мика в Теро души не чаял. Его широко расставленные серые глаза так и сияли от гордости и обожания от каждой его похвалы.

Рансер отправился на кухню, чтобы принести лишние блюда и молоко для Мики.

- Что же привело вас обоих сюда в такую рань? – поинтересовался Алек, наливая в кружку Теро крепкого ауренфейского чая.

- Рань? - язвительно усмехнулся Теро. – Уже почти полдень, а вы всё ещё в халатах. Что, Алания снова продержала вас до утра?

- Нет, так уж случилось, что мы возвратились рано, - сказал Алек.

- Она мне нравится, - сообщил Мика, протянув руку за ароматной булкой. – Она, конечно, целуется, но зато даёт мне конфеты.

Не прикоснувшись к блюду с булками, Теро отодвинул его от него подальше:

- Манеры!

С тех пор, как Мика покинул родительский дом и переехал в Ореску к Теро, маг стал для мальчика и учителем, и наставником, и опекуном. Несмотря на свою приверженность строжайшей дисциплине, Теро так очевидно заботился о своём подопечном, что Серегил не переставал умиляться этой разительной в нём перемене. В человеке, который когда был его соперником, теперь же стал надёжным другом. Куда только делась былая «холодная рыбина», превратившись в весьма рассудительного человека, озабоченного не только лишь своим совершенствованием в магии и жаждой познания.

Мика изобразил полнейшее раскаяние.

- Позвольте мне взять булочку, Лорд Алек.

Алек усмехнулся и двинул тарелку поближе к нему.

- Да ешь, сколько влезет.

Пока взрослые болтали о всяких там светских делах, Мика наелся булочек и бекона, умудрившись, пока, как он думал, никто не видит, сунуть несколько кусочков лакомства паре белоснежных Зенгатских псов, поскуливавших под столом. Когда же еда закончилась, Теро предложил мальчишке забрать собак в садик.

Серегил свистнул, вызывая из-под стола Зира и Марага, и нашёл хорошо погрызенный деревянный шар, который Мика мог им покидать.

Когда мальчик удалился, Серегил вопросительно глянул на мага.