Глава 11

Лёжа на огромной кровати Джулиана с видом на реку Гудзон, я ущипнула себя. Рядом со мной находится самый трудный, сложный и страстный человек, которого я когда-либо знала. Как же я могу продолжать желать его больше, чем когда-либо прежде? Я знаю, что просто случайно переспала с Джулианом, и это знание не мешает мне желать его. И хотя мне нужно поговорить с ним о том, что он оставил мне грёбаную записку, у моего предательского тела, похоже, есть свои собственные планы. Ещё несколько оргазмов, и я смогу лишиться части своего разума.

Двухуровневая квартира являлась нашим убежищем уже более сорока часов. Мы проводим всё своё время в постели Джулиана, вставая только для того, чтобы принять ванну и перекусить приготовленной Мисс Пендлтон едой.

Всплывает воспоминание о том, как Мисс Пендлтон готовила свои знаменитые уэвос-ранчерос (прим. (исп.) huevos rancheros — яичница по-фермерски). Когда она пела и танцевала под песню Тейлор Свифт «Shake it Off» (да, она любит Тейлор наряду с музыкой 80-х), она призналась с лёгкостью в своём голосе.

— Антонио — шеф, с которым я познакомилась в Мексике. Это его рецепт. — Её вздох и блеск в глазах подтвердили, что шеф-повар научил её не только тому, как готовить потрясающие уэвос-ранчерос.

Как только я села на табурет перед ней, она сразу же заговорила на мою любимую тему.

— Лина, я же просила тебя подождать, не так ли? — пробормотала она, готовя свою домашнюю тортилью.

— Да, — я колебалась в течение секунды, прежде чем признаться. — Я всё ещё не знаю, куда мы с Джулианом движемся. Всё это для меня в новинку. У меня были только одни отношения, и они закончились совсем недавно.

— С Эндрю всё кончено? — спросила она, проверяя свой соус «ранчеро».

— Да, меня бы здесь не было, если бы я думала, что мы всё ещё вместе. А Джулиан, он такой сложный. Не будем забывать, что он действительно ушёл от меня несколько недель назад.

Мисс Пендлтон подошла к табурету, на котором я сидела. Положив руку мне на плечо, она заметила:

— Дорогая, он никогда по-настоящему не покидал тебя.

Её слова смутили меня.

— Дай ему время. У него никогда не было никаких отношений, — задумчиво произнесла она, перед тем как признаться. — Джулиан — моя единственная семья. И я говорю это потому, что люблю его, как родного. — Она снова помолчала, прежде чем посмотреть мне прямо в глаза. — Он обязательно будет совершать глупости, но ты и так в курсе. Ты — его любовь. Ты всегда была его любовью.

Я улыбнулась этому ласковому обращению, но не смогла переварить целиком. Я — его любовь. Может ли это действительно быть правдой? Поглощённый своими мыслями, Джулиан вошёл в комнату с телефоном в руке и заговорил через наушники:

— Да, я всё ещё в городе. Выздоровление отца идёт хорошо. Аллегра, ты должна когда-нибудь вернуться. — Он остановился. — Прошло уже много лет. Ты не можешь продолжать скрываться в Лос-Анджелесе и обо всём забыть. А Джиана даже больше нет в стране. Да, я подумаю о том, чтобы отсрочить это ещё на несколько недель. Конечно, я дам знать Лине.

Когда он подошёл ко мне, на его лице появилась широкая улыбка.

— Доброе утро, дорогая. Это была Аллегра. Она передаёт «Привет».

— Как она? — спросила я, гадая, скоро ли увижу её.

— Она страдает.

— Что? — его ответ совершенно сбил меня с толку.

— У Аллегры разбито сердце. Она отказывается возвращаться в Нью-Йорк из-за мужчины, — вздохнул он. — Из-за любви, — сказал Джулиан, подходя к Мисс Пендлтон. Я замерла при его упоминании «любви», а также когда он поцеловал её в левую щёку. Глядя на неё сверху вниз с нежностью, он продемонстрировал ещё одну ухмылку, срывающую трусики. — Пахнет очень вкусно.

Казалось, всё было как в старые времена. Мы втроём сидели за кухонным столом, наслаждаясь домашними уэвос-ранчерос, фруктами и свежеиспечённым хлебом. Пока поглощали еду, мы обсудили партитуру, над которой я работала, и я призналась, что уже несколько дней не могу сдвинуться с места.

— Я уже и не помню, когда в последний раз пыталась сочинять музыку. Я никак не могу отыскать этот мотив, — произнесла я. Прежде чем снова воссоединиться с Джулианом, я могла подпитывать свой гнев и обиду музыкой, но теперь, будучи увлечённой ко умопомрачительным сексом, я не могу ничего сочинить.

— Мотив? — спросил Джулиан.

— Да, мне нужен тот музыкальный мотив, который поможет зрителям следить за сюжетом. Я не смогла создать тему, которая заставит меня покрыться мурашками.

— Лина, — сказал он, прежде чем взять меня за руку, — от всего, что ты делаешь, у меня мурашки бегут по коже.

— Джулиан, это было банально, — поддразнила я его и одновременно закатила глаза.

— Это фильм, снятый по мотивам «Исчезновение» Холланда Кингли. Да? — спросила Мисс Пендлтон, ставя передо мной новую чашку кофе.

— Спасибо. Да, и «Darling Films» приобрела права на экранизацию книги. — Я сделала глоток, наслаждаясь итальянской обжаркой и одновременно восхищаясь мужчиной, от которого у меня по-прежнему перехватывало дыхание.

— «Darling Films»? — она склонила голову набок и посмотрела на Джулиана, намазывающего маслом кусок хлеба. Он поджал губы и покачал головой.

— Да, это мой четвёртый фильм с ними. Я до сих пор не могу поверить, что снимаю экранизацию одной из моих любимых книг вместе с одной из лучших женщин-режиссёров. Это работа мечты, но…

— Но, что? — перебил Джулиан, не в силах скрыть тревогу в голосе.

— Кроме неуловимого мотива, я не смогла записать ни одной конкретной сцены, и это сводит меня с ума. Просто творческий блок, наверное.

Он взял мою руку своей правой и сжал её.

— Дорогая, просто отпусти. Подумай о том, что эта сцена заставила тебя почувствовать, и она придёт к тебе. Твоя музыка — ещё один персонаж фильма.

— Но что, если мой музыкальный персонаж решил бороться с чувством фильма?

Он наклонился и поцеловал меня в лоб.

— Моя гениальная женщина, ты же знаешь, что этого не случится.

Моя гениальная женщина.

Этот человек больше верил в мои музыкальные способности, чем я сама.

Когда мы втроём закончили трапезу, я и Джулиан вернулись в ванную, чтобы помыть друг друга, только чтобы снова заняться любовью, и я оседлала его, когда он сел на скамейку для душа. Это было больше шести часов назад.

Теперь, в его постели, я лежу без сна, испытывая боль, но вполне довольная. Мужчина, потрясший мой мир, выходит из своего домашнего офиса, снимая очки в чёрной оправе, которые делают его ещё более сексуальным. Он потирает усталые глаза и предлагает:

— Пойдём в библиотеку.

Первый этаж двухуровневой квартиры огромен и вмещает его личную библиотеку. Окружённая окнами от пола до потолка, она выглядит совсем не так, как обычная библиотека. Хотя на стенах висят первые издания в тёмных кожаных переплётах, комната светлая и просторная. Как и остальная часть дома, белые стены позволяют всем произведениям искусства сиять. Встроенные книжные полки также выкрашены в белый цвет. Мы с Джулианом сидим рядом на светло-сером U-образном диване, спроектированном Хеленой Эмерсон. Одетая только в одну из его винтажных футболок, я должна была чувствовать себя неловко, но ничто такого и близко не было. Джулиан одет в белую хлопковую футболку и серые хлопковые спортивные штаны, приспущенные на бёдрах, открывая V-образные мышцы, которые я облизывала прошлой ночью. Его слегка взъерошенные тёмные волосы отросли на несколько дюймов. Когда я смотрю на великолепное создание передо мной, я вспоминаю, как он занимался интенсивной, энергичной любовью со мной три раза прошлой ночью и дважды сегодня. Он буквально оттрахал меня на неделю вперёд.

Наши руки переплетены, и его большой палец делает небольшие круги по моей левой ладони. Я поджала под себя босые ноги, и мне потребовалось вся сила воли, чтобы не наброситься на Джулиана, хотя мы занимались безумным сексом пять раз меньше чем за сутки. О да, я стала жадной, ненасытной, похотливой женщиной. Наверное, именно это и происходит, когда тебя годами лишают секса.

— Ты ведь тоже это чувствуешь, правда? — спрашивает Джулиан.

— Ты что, издеваешься? У меня всё тело болит. Болит. Я едва могу ходить. — Я смеюсь, и тем не менее, это правда. Забудьте о хождении вокруг да около. Он так сильно оттрахал меня этим утром, что мне пришлось отлёживаться несколько часов.

— Нет, я серьёзно, — говорит он, указывая между нами.

Нами.

Мои яичники вот-вот взорвутся.

Я тут же киваю.

Продолжая держать меня за руку, он спрашивает:

— Как долго ты пробудешь в городе? — это первый раз, когда Джулиан спрашивает о моём пребывании здесь. Поскольку жениха больше не было, я предполагала, что пробуду в Нью-Йорке бесконечно долго. Трудно поверить, что я была помолвлена почти шесть лет, а мужчина, за которого собиралась выйти замуж, буквально вышвырнул меня за дверь несколько недель назад. Более того, он не связывался со мной после своего сообщения. К сожалению, я до сих пор думаю об Эндрю каждый день и задаюсь вопросом, как он поживает. Нелегко забыть того, кто был неотъемлемой частью моей жизни в течение шестнадцати лет.

И поскольку Джулиан и моя работа занимали всё моё время, я не думала о западном побережье. Нью-Йорк всегда был моим домом. У меня здесь квартира, и мои самые близкие друзья тоже живут здесь.

Ненасытный мужчина, по которому я схожу с ума, здесь, рядом со мной.

— У меня нет определённого графика, но если всё пойдёт хорошо с проектом, по крайней мере, ещё на месяц задержусь. — Почему я просто не сказала ему правду? Почему я просто не сказала ему, что у меня нет никакого желания возвращаться в Лос-Анджелес, кроме как забрать свои вещи?

Он просто кивает, но не предлагает каких-либо вариантов. После нескольких минут неловкого молчания Джулиан берёт меня за обе руки. Его искрящиеся глаза изучают мои. Откашлявшись, он говорит: