— Штаны снять да бегать, — злится Нельсон. — Ступай, Антон, в Дражный. Тут цыплят не высидишь. Надо готовить котомку, лыжи.

— Перевал-то запечатан. Одному никак нельзя.

— Так возьми Димку с собой. Бугра тут и одного хватит. Федя с ребятами закончит оттайку.

— А что, и пошел бы, — с готовностью откликается Димка. — Берешь, дед?

— Беру.

— Ну тогда давай в тягач — и до палатки. Что резину тянуть.

В палатке уже и печка гудит. Вместо нар метровый слой лапника. Отогрелся стланик — дурманит.

— Где Андрей? — спрашиваю Славку.

— Полина увела. Теперь она с ним носится как с писаной торбой… А вот и он — легок на помине.

У Андрея в руках ландорики.

— Держи, мужики, — и сует Славке лепешки.

— Что же это ты, братец, удрал?

— А я как все, — и пацан лезет за стол.

— Тебя что, там не накормили?

— Вот же, — показал Андрей на ландорики.

— Ну, ясно, ясно. — Славка ставит чашку каши, кладет ложку.

Андрей мигом управился с кашей и лег ко мне в спальный мешок.

— Дед, когда будешь отчаливать, меня разбудишь?

— Спи, там посмотрим.

— Сердце будешь надсажать, да? Нельсон Полине Павловне так говорил. Я тоже будут надсажать. Возьмешь меня с собой?

— В другой раз. Вот подрастешь.

— Я и так во! — Андрей сравнивает свои плечи с моими. — Видишь?

А у меня из головы не идет разговор с Нельсоном. Серьезные обвинения. Только закрыл глаза, как тут же провалился, а открыл — Славка сидит около печки, за палаткой молотит трактор.

— Сколько, Славка, времени?

— Пару секунд еще подрыхни.

— Вставать надо. Все равно не засну.

Осторожно вылез из мешка, чтобы не потревожить Андрея. Поставил на печку кастрюлю, чайник и тогда только разбудил Димку.

Славка уже возится с лыжами, переставляет крепление.

— Померь-ка, дед!

Я вдеваю носок унта в петлю.

— Пойдет.

Позавтракали, оделись. На улице ярко светит луна. Снег разлинован тоненькими сушинами, словно тетрадь в косую линейку. Славка помогает Димке половчее надеть рюкзак. Из рюкзака минометным стволом торчит топорище. Я тоже натягиваю котомку. Громоздкая. Талип зачем-то запихал в нее суконное одеяло. Встаю на свои широкие, подбитые камусом лыжи, закидываю на плечо тозовку.

— Славка, забери собак, — увяжутся, — кричит Димка. — А ну-ка, ЛЭП-пятьсот, потихонечку трогай. — И Димка лыжами режет косогор. Пока одолели первый уступ — рубаху хоть выжимай. Димка весь куржаком взялся.

— Вот это подъемчик, дед. Как у тебя мотор?

— Не глохнет.

— Это хорошо. Во-он за тот голец забежим, керосинчику добавим — чай поставим, лыжи смажем. Сколько, ты думаешь, будет до того гольца?

— Рукой достать можно.

Димка уже телогрейку сбросил, остался в застиранном свитере. Лыжи у него обужены, режут снег, проваливаются. Но ноги у него как у сохатого — сильные.

А я на своих камусах иду как по столу: даже след не тянут, если хорошенько не присмотришься, то и не догадаешься, кто прошел. Был уже день, когда мы подобрались к самому становому хребту. Здесь водораздел.

— Ни черта себе, — Димка даже присвистнул. — Кручи под самое небо…

Снег с круч ополз. Оголилась щебенка. Ее чуть прикрыла пороша, будто тюль набросили.

— Чай будем шарга, — подражает Димка Талипу. — И тогда вперед…

Выбираем местечко, где побольше сушняка. Разводим костер и ставим на таган котелок со снегом. Мороз начинает действовать — корежит потную спину. Димка достает одеяло, делает заслон.

— Ты садись, дед, садись, расслабься.

Вынимаю из рюкзака пару банок тушенки, заварку и присаживаюсь к костру. Димка заострил палку, нанизал полбулки и поближе ее к огню.

Поджидаем, пока закипит вода в котелке.

— Все хочу спросить тебя, дед, — подживляя костер, говорит Димка. — Можно женщине доверять после… Ну, скажем, после разлада?

— Доверие рождает взаимность.

— Нет, ты, дед, не обтекай. Можешь прямо?

— Прямо? Не могу, Димка. Не знаю. Чего не знаю, того не знаю.

— Никто, наверно, не знает, — вздохнул Димка. Бросил горсть заварки, подхватил и сдернул котелок с огня.

Я снял с углей чашку с консервами. Макаем хлебом горячую тушенку, запиваем душистым чаем. По-быстрому рюкзаки за плечи и вперед. Перевал одолели. Заготовили на ночевку дров, наломали на подстилку веток, и потянулась бесконечно длинная холодная ночь. Хорошо, что Талип положил одеяло.

— Вернемся, дед, на вертолете ящик пива Талипу притащим, — обещает Димка.

Вторую ночь мы скоротали у Дражного. Не хватило светлого времени добраться до жилья. Только на третий день к обеду вышли на главную дорогу. Тут нас подобрала попутная машина и подвезла к конторе. Димка побежал к сторожихе за ключом, вернулся с миской квашеной капусты и горбушкой хлеба.

— Дед, кашеварь, а я сгоняю в магазин. Дрова есть, вот света нет, — он пощелкал выключателем. — Не горит. Тут Димка увидел на столе семилинейку и потряс ее. — Булькает. Ну, я побежал.

Я растопил плиту и прилег на скамейку. Скоро вернулся Димка с целой охапкой кульков и пакетиков. Из-за пазухи он вынул бутылку перцовки и поставил на подоконник.

— Растираться будем с устатку.

…Отужинали. Сдвинули столы, бросили под бок телогрейки, укрылись одеялом и заснули счастливые. Разбудил нас рев моторов. В порту прогревали самолеты. Окна уже отбелил рассвет.

Димка вскочил, быстро оделся, сбегал за водой.

— Тройного запарь, говорят, чай сосуды укрепляет. Слушай, дед, а давай так: ты к заказчику, я — в порт. Прозондирую почву насчет вертолета, состыкуемся, доложу.

— Годится.

Заказчик встретил меня, что называется, с распростертыми объятиями.

— Не ожидали, не ожидали, — удивлялся главный инженер сетей и подстанций. — По нашим подсчетам выход к Анюю — середина лета, это в лучшем случае. Молодец, Дюжев!

— Молодец среди овец. Лирика. А вот подходов к реке нет — факт. Недоработка проектировщиков. И без вертолета там делать нечего, переправы не взять…

— Пожалуйста, вертолет… Какой разговор? В пределах сметы используйте вертолет.

— Но там же крохи, а не смета — это на случай распутицы хлеб привезти.

— Что вы предлагаете?

— Пересмотреть проект.

— Хорошо, давайте закроем мост. Компенсируем временной переправой. Договаривайтесь с вертолетом. За деньгами дело не станет — перечислим. Линия-то пусковая. А если начать перекраивать проекты, смету согласовывать, отстаивать, то, сами понимаете, Дюжев, упустим сроки.

Димку я разыскал в порту в приемной начальника перевозок.

— Труба дело, дед, — понурился Димка. — Правду, видно, говорят, что слова нужны, чтобы скрывать свои мысли. Ни у кого ничего не добиться. Где начинается авиация, там кончается порядок.

— Говори толком.

— Опоры с вертолета никто здесь никогда не ставил. Понятия не имеют.

— А ты был у начальника порта?

— Нет. К начальнику перевозок, к главному диспетчеру ходил — темная ночь.

— Дмитрий, ты же сам напросился. Почему же так несерьезно?

— Поглядим, как ты решишь, — обижается Димка.

…Начальник порта оборвал меня на полуслове.

— Вот расчетный счет. Вот договорные инструкции, условия. Платите деньги, давайте заявку, будем работать.

Я объяснил, какая предстоит работа.

— Это меняет дело, — выслушав, заметил он. — Но мы должны запросить свое главное управление. Получить инструкции из научно-исследовательского института ПАНХа (применение авиации в народном хозяйстве). Вызвать экипаж для подъема опор на косогорах. Так что… А собственно, одну минуту, — вдруг сказал начальник порта и вызвал АДС.

— Соедините меня с главным, — попросил он.

— Соединяю, — ответили по селектору.

— Слушаю вас, — в ту же минуту донесся глуховатый голос издалека.

Начальник порта передал нашу просьбу.

— Хорошо! — еще глуше донеслось по селектору. — Если заказчик оплатит холостой прогон вертолета до места работы, как с полной загрузкой в оба конца, то через неделю машина прибудет в заданный район. Стоимость МИ-6 на внешней подвеске найдете в прейскуранте.