Глава 5

Арлен

С меня хватит.

Больше не чувствовала равномерного биения сердца. Ощущая себя проклятой и холодной. Постоянно возникали моменты, когда отключалась. Либо оцепенение, либо ощущение всего одновременно.

Мне был необходим кто-то, кто вытолкнул бы за чертову грань или избавил от страданий. Я тонула, что-то непроглядное вздымалось. Небо рушилось, приливы сменялись отливами.

Даже не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как Ной подарил меня тем мужикам, обернув красивым бантиком.

Тело по-прежнему болело, но было ли это все в моей голове или на физическом плане, понять не удавалось.

Кажется, два или три дня назад он явился и сообщил, что скоро мы опять переезжаем. Голос его звучал глухо, хотелось, чтобы он заткнулся и не дышал, подавившись собственными словами. Не могла заставить себя притвориться, что мне есть дело до того, что он скажет. Ему нужно было найти себе хобби и избавить меня от своей компании еще хоть на секунду.

Последнее время снились очень мрачные сны. Каждый раз, когда слышала его голос, и каждый раз, когда вспоминала мужчин, что отняли то, что им, бл*ть, не принадлежало, впадала в кататоническое состояние.

Представляла, как их жилы разлетались на куски, а внутренности жадно пожирали вороны, каркавшие за окном, пока я пела считалочку.

Один на беду, второй на радость...

Эти черные птицы стали для меня источником утешения.

Представляла, как они прилетают, чтобы составить мне компанию, будто в своих маленьких величавых головках знали, что подобное одиночество для меня в новинку.

Видите ли, я всегда была одиночкой, но не намеренно. Слишком громко смеялась, а моя душа была чересчур неистовой, чтобы сойтись с обычными людьми.

Впрочем, здесь было совсем другое. Такое одиночество возникло от ощущения, что больше не знаю себя. Точно известно, кем была раньше, но понятия не имела, кем становилась теперь.

Всего несколько недель назад у меня были заурядные планы мести. Эти извращенные идеи были мне чужды. Клянусь, что потеряла рассудок, казалось, что постепенно схожу с ума.

Моя жизнь была полностью перевернута и перестроена. Я знала, что всегда буду отчасти виновата в этом, и уже ничего нельзя было поделать с теми событиями, которые привели меня сюда.

И отрицать эти факты не собиралась.

Я облажалась, но мне надоело размышлять обо всем, что было. Устала от ощущения потерянности.

Я стояла в унылой ванной комнате под тусклой лампой и смело смотрела на свое отражение. Тот, кто не знал, через что мне пришлось пройти, взглянул бы и не увидел ничего дурного, кроме все той прежней Арлен Проснер.

Синяки между бедер и содранные участки кожи, которую слишком усердно скребла, были видны лишь мне и мужчинам, которые их оставили. Не могла избавиться от ощущения их тяжелого дыхания на своей шее или от того, как они меня лапали.

Сколько бы раз ни мылась, все равно казалось, что покрыта слоем грязи и нечистот. Мое тело было храмом, а они его осквернили. Незримые шрамы тяжко давили на меня.

Как у мотылька в пламени, мои крылья сгорели. Я копалась в себе, ища ту частичку, которой было не безразлично, но что бы там ни было, что бы ни сдвинулось, в последнее время меня это заботило все меньше и меньше.

Не была полностью уверена в этой новой себе. Казалось, что уже собрала все разбитые кусочки, но те, что у меня сохранились, больше не подходили друг к другу. Эта Арлен была незнакомкой, она не давала никаких объяснений.

Я ждала свою тень, но он так и не пришел. Оказывается, выживать — это чертовски сложно. Еще труднее, когда уже нечего терять, а все, что ты чувствуешь, — это лишь жестокую, бесконечную нужду.

В какой же момент я прекратила отрицание и задалась вопросом, ради чего боролась за выживание?