— Тань, а может, нам с тобой расписаться уже, ты как думаешь?

— Ты совсем дурной, ты же меня не знаешь!

— Знаю. Кажется, всегда знал и ждал. И вот, наконец-то, встретил.

Как-то это все сказочно получалось, невероятно просто и легко. И ничего страшного в этих поцелуях, зря я раньше боялась. Мне понравилось сразу же, а потом мы сели на какую-то древнюю, скрипучую кровать, и я тут же опомнилась от визга пружин. Попыталась отодвинуться от Славы, мягко отвела его руки и поднялась.

— Таня, ну ты что, я опять тороплюсь, да?

— Оба торопимся, не кажется тебе?

— Нет. Но я тебе буду верить.

— Тогда отвези домой.

У ворот Вологодских мы снова целовались и нас заметал снег, таял на носу и щеках, отчего губы становились мокрые и холодные.

— Беги уже домой, а то вовсе замерзнешь, курочка.

— Какая я курочка тебе, вот чего ты придумываешь опять!

— Ну, котенка тогда.

Я уже в голос расхохоталась. Это что еще за выражение — «котенка», еще бы сказал «котиха». Слава тоже смеялся, а я стряхивала снежинки с его колючей щеки и была самая счастливая на свете.

— Таня, пойдем в воскресенье в цирк.

— Ты что, маленький? Может, тогда уж в Кукольный театр?

— Ну, куда ты сама хочешь. Хочешь, в кино?

— Нет.

— А куда мне тебя позвать? Сама придумай культурную программу.

Вот же задал задачу, откуда же я знаю, просто хочу с ним по городу гулять, держаться за руки и смотреть на дома и магазины. Мечтать о лете…

— Тань, а поехали на Верхний Бор, там горячий источник. Была когда-нибудь?

— Нет, я нигде не была кроме Зареки, Филармонии и Драмтеатра. А-а, еще с девчонками ездили в ночной клуб «Бегемот», но мне там не понравилось, потом вся одежда пахнет сигаретами.

— Хорошо, что не куришь, сейчас многие девушки это дело любят, а мне не нравится.

— А у тебя, кажется, вовсе дурных привычек нет? Или скрываешь?

Улыбается во весь рот, крепче меня стискивает, пытается оторвать от земли:

— Я во всех смыслах положительный мужчина. Ты потом сама поймешь, что я настоящее сокровище.

— Скромности тебе точно не занимать.

— Не похвалишь, не продашь, слышала такую поговорку?

— Теперь слышала, а ты не продешевишь, сокровище мое ненаглядное?

Серьезным стал, даже отодвинулся от меня, держа на вытянутых руках мои плечи:

— Жениться-то когда будем?

— А давай чуть больше годика обождем, вот я диплом получу…

— Тань, я ведь серьезно спрашиваю.

— Мне ведь тоже не до шуток. Или тебе все бегом-бегом надо, скорей-скорей. Так не по адресу, это не ко мне.

Руки медленно опустил, смотрел уже вопросительно, морщинка на переносице собралась:

— Думаешь, я трепло, только языком чесать умею. Тань, я уже три года один, отец в друзья напрашивался, будто чуял, что недолго осталось, а я не поддался особо. Не нужна мне его запоздалая дружба, я как-то справился сам. И с девушками у меня никогда не ладилось. Что я мог девушкам предложить? Гол, как сокол, а какую попало мне тоже не хотелось брать.

Тебя встретил вот и уже вижу, что вместе у нас все получится. Ты ведь тоже такая, тебе тоже не сладко пришлось. А город этот наш, Танька, я давно это знаю. Город нас любит, оттого и помог друг друга найти. Он будто живой, у него своя душа, свои мысли, он все о нас наперед знает, и всегда будет помогать. Потому что я его чувствую и тоже люблю, как живого. Ты только мне верь так же, как я буду верить тебе, слышишь? Только так и справимся.

Он сейчас странно говорил, как будто читал текст какой-то старинной книги. И я понимала в глубине души, что Слава во многом прав. Да, во всем он прав. Надо держаться вместе и заботиться друг о друге по мере сил. Раз уж мы встретились январской морозной ночью, раз уж оба знаем особый дух брошенных домов, раз так нам было хорошо целоваться в метель.

— Беги домой, руки уже красные, как у гусенка. Спокойной ночи, девушка моей мечты.

— Спокойной ночи, мужчина… эм…

— Ну-ну, какой я мужчина? Какой?

— Болтливый не в меру!

— А я думал, найдешь, что похвалить. Эх, ты, а еще ученая!

— Завтра придумаю, чего бы хорошего про тебя сказать!

— Тогда до завтра, Снегурочка!

И напоследок так поцеловал, что… даже сказать неловко, отпускать его уже не хотелось, а хотелось скорее остаться с ним наедине, да хотя бы в его старом доме на Челюскинцев.

Поднималась потом к себе, ничего перед собой не видя, не замечая, на Анькины вопросы не реагировала, от ужина оказалась. Когда, наконец, в комнате потушили свет, лежала с открытыми глазами, уставясь в темный потолок и вспоминала, вспоминала, вспоминала… Губы горели, сухие, обветренные, трогаю их пальцами и чувствую, как сладко ноет в груди и в животе что-то будто сжимается.

Может, правда, сойти с ума и выйти за него замуж… Город, услышь меня, дай совет! А еще лучше, помоги нам удобно устроиться в твоих сильных «руках», найди нам со Славой славное местечко, и мы станем частью тебя, капелькой твоей крови, плоть от плоти твоей. Ты слышишь нас, город? Город нашей мечты…