Глава 3

Матео Морган

Позывной: СОЛО

— Соло, мой друг, — рука ударила меня по плечу, пока я открывал выделенный мне шкафчик. Оглянувшись через плечо, я увидел Гуччи, он же Пит Картер, своего лучшего друга, с большой дурацкой улыбкой на лице. — Ты можешь поверить, что мы делаем это?

— Да, чёрт возьми, могу, — ответил я, пока мы хлопали друг друга по рукам и воспроизводили особенное рукопожатие, которое придумали десяток лет назад, ещё когда были глупыми подростками с большими мечтами. Теперь мы были просто дурными ублюдками с ещё большими мечтами.

— Ты уже проверил свой самолёт? — спросил он, открывая шкафчик рядом с моим.

— Ты же знаешь, что проверил.

— Какой-то членосос прицепил на мой табличку с надписью «Шанель». Шанель, чёрт возьми. Ты можешь поверить в это дерьмо?

Я фыркнул, выкладывая содержимое своей сумки в шкафчик.

— Гуччи, Шанель. Легко перепутать.

— Ох, иди к чёрту, приятель. Это ты виноват, что я навсегда застрял с этим именем.

— Вот, что ты получаешь, когда тебя рвёт в женскую сумочку прямо перед обучением.

Гуччи простонал, несколько раз ударяясь головой о шкафчик.

— Четыре шота тройного виски, и ты ожидаешь, что я буду держать эту хрень в своём теле? Почему я не мог получить прозвище «тройной»?

Я приподнял бровь.

— Ты действительно хочешь услышать ответ?

— Или даже «слабак». Чёрт, я бы это принял.

— Могло быть и хуже. Ты мог бы стать «рвотой». Или «блевотиной».

— Да-да, — Гуччи наобум закинул свои туалетные принадлежности в шкафчик, бормоча: — Шанель…

С большей осторожностью, чем мой бывший второй пилот, я расставил каждый предмет по местам и провёл пальцами по висящему там коричневому лётному костюму — на мне уже был надет зелёный. Я был готов к первому дню. Академия военно-морской авиации, или АВМА, станет моим домом на следующие десять недель. Я привык носить все свои пожитки в спортивной сумке, перемещаясь от базы к базе, куда был приставлен, никогда нигде не оседая. Кто знал, где я окажусь, как только закончу соревнование здесь? Наверное, это зависело от того, провалюсь я или выиграю всю эту ерунду.

— Так во что твоя задница ввязалась вчера ночью? — Гуччи по-идиотски хохотнул, добавляя: — Или она слишком устала, чтобы отвечать?

Мои губы растянулись в усмешке, пока я закрывал дверь шкафчика.

— Ты просто неподражаемый, Гуч.

— Что я могу сказать, мама воспитала меня правильно.

Прислоняясь к шкафчику, я вспомнил прошлый вечер и мистера Аккуратность, и хоть мне хотелось, чтобы лёгкий дискомфорт в моём теле сегодня утром был вызван тем, что меня вбивало в матрас это феноменальное тело, это алкоголь был ответственен за моё не лучшее состояние.

Но Гуччи не нужно было это знать.

— Твоя мать — замечательная дама, которой не повезло называть тебя своим сыном.

Гуччи посмотрел на меня, улыбаясь во все тридцать два зуба.

— Плевать. Я её любимый сын…

— Ты её единственный сын.

— Именно. Хизер и Холли могут бороться за звание любимой дочери, но я всегда буду любимым сыном.

— Ты идиот.

— А ты избегаешь ответа на вопрос. Так что дай я угадаю, — Гуччи погладил пальцем свой подбородок. — Ты пошёл в какой-то захудалый бар на задворках города…

Ладно, тот факт, что он так быстро угадал это, был чертовски пугающим. Но опять же, если кто и знал о захудалом баре, это был мой приятель Гуч.

— Ты усадил свою сладкую маленькую задницу в конце подбитой барной стойки, заказал себе… — Гуччи сделал паузу и окинул взглядом моё тело сверху вниз, а затем кивнул, — …пиво для начала, но, похоже, позже налёг на что-то покрепче, и искал в тускло освещённом зале жгучего, массивного мужчину.

— Ладно, — я поднял руку, чтобы его остановить. — Пожалуйста, прекрати говорить, иначе меня может вырвать.

— Скажешь, что я ошибаюсь?

— Ты ошибаешься.

Гуччи сузил глаза, и я старался сохранить лицо нейтральным, но этот ублюдок знал меня слишком долго.

— Ха! Ты врёшь.

— Нет.

— Врёшь, — Гуччи указал на мои брови, сначала на одну, а потом на вторую. — Она дёргается. Левая. А она дёргается только тогда, когда ты врёшь.

Этот мерзавец знал эти признаки лучше меня.

— Хорошо. Ты попал в точку.

— Ага, но ты, эм, попал в точку? — Гуччи подмигнул мне, переодеваясь в свой лётный костюм, и я закатил глаза, усаживаясь на скамейку.

— Ты меня знаешь.

— Да, знаю. И то, что ты не треплешься, говорит мне, что либо это было худшее, что ты когда-либо испытывал, либо у тебя ничего не вышло.

— О, кое-что вышло, — я сунул ноги в свои ботинки, в то время как на губах Гуччи появилась очередная усмешка.

— Ну конечно.

— Конечно, — ответил я, в голос прокралось раздражение. — Что такого замечательного было прошлой ночью у тебя?

— Летел ночным рейсом. Ничего сверхъестественного, но мне удалось взять номер у стюардессы.

— Как клёво.

Гуччи пожал плечами и застегнул свой костюм.

— Поэтому я пытаюсь косвенно жить через тебя, мой друг. Дай мне что-нибудь, чтобы я не считал свои выходные полной потерей времени.

— С баром ты угадал. Какой-то кабак на задворках города и ноль перспектив, кроме одной.

Прислонившись спиной к шкафчикам, Гуччи скрестил свои большие, мускулистые руки.

— Вот оно. И?

— И он был диким, горячим жеребцом. Ты счастлив?

Гуччи запрокинул голову назад и рассмеялся.

— На этот раз ты даже не узнал имя, да? Просто «дикий, горячий жеребец».

— На самом деле, я узнал, — сказал я, вставая. — Грант.

— Грант? Ты уверен, что это его настоящее имя?

— Какого чёрта оно будет фальшивым?

— Ха. Как выглядел этот Грант?

— Боже, ты действительно хочешь подробностей, — вздохнул я, разминая шею. — Чуть выше меня, феноменальное тело. Чёрные как смоль волосы, как у…

— Пантеры? — подсказал Гуччи, его взгляд устремился мимо меня, когда в раздевалку зашло несколько других курсантов.

— Эм, да, наверное.

Гуччи кивнул, а затем закинул свою тяжёлую руку мне на плечи, и как раз когда я собирался спросить у него, в чём дело, он повернул нас туда, где сейчас болтали и разбирали своё снаряжение другие парни.

По моему позвоночнику пробежала дрожь осознания, пока я смотрел на длинные ноги, крепкую задницу и широкие плечи, которые стояли всего в нескольких метрах от меня. Мой голодный взгляд продолжал подниматься выше, к копне тёмных волос цвета… пантеры, и тогда Гуччи наклонился к моему уху и сказал:

— Пожалуйста, скажи мне, что это не тот Грант, по которому ты страдал?

Я заплатил бы хорошие деньги за то, чтобы ответ был отрицательным, но когда пронзительные голубые глаза Гранта встретились с моими, у меня внутри всё оборвалось.

— Чёрт.