Прижавшись к животу, я чувствовала, как его твердость давит на меня, и я чувствовала безнадежность того, что была слишком низкой. Если бы только я была выше, он прижался бы ко мне, прижался бы там, где я больше всего в нем нуждалась. Это могло бы принести трение и облегчение.

Его руки оставались на своих местах, но его пальцы сжались и впились, когда он все сильнее прижимался к моим губам, заставляя их покалывать, заставляя покалывающее ощущение омывать мою кожу, пока это не стало всем, чем я была, электрическим током потребности.

Я снова захныкала, громче.

И этот звук словно вывел его из ступора, а не свел с ума, как следовало бы.

Его губы задержались на моих на секунду, но смягчились, замедлились на долгое мгновение, прежде чем они полностью покинули их.

Моя голова упала на его грудь, когда я сделала прерывистый вдох, от которого все мое тело слегка задрожало. Его рука переместилась с моей шеи на верхнюю часть спины, сомкнувшись на ней, как это было, когда он держал меня, когда меня зашивали.

Не знаю, чего я ожидала.

Но я была чертовски уверена, что это был поцелуй, который заставил мир исчезнуть, который сделал меня более присутствующей, более настроенной на другого человека, чем когда-либо в моей жизни.

Мои губы опухли и все еще покалывали. Мои глаза были слишком тяжелыми, чтобы их открыть. И когда я дышала, я пыталась сделать это глубоко, чтобы втянуть больше его запаха.

— Пенни, — сказал он, его голос был немного напряженным, немного менее контролируемым, чем обычно. — Возвращайся в постель.

Я сделала еще один вдох, понимая.

Ему нужно было, чтобы я ушла от него.

Я почувствовала, как он снова взял себя в руки, когда начал меня отпускать.

В каком-то смысле он пытался защитить меня.

И для этого ему нужно было, чтобы я отошла от него и дала ему расстояние, в котором он нуждался.

Я не была дурой.

Секс не был вариантом.

У меня болели ребра. У меня болела спина. Не было такой позиции, которая не причинила бы мне боли, даже если бы я смогла преодолеть осознание того, что падение в постель с кем-то после травмирующего опыта приведет только к сожалению.

Поэтому, сделав еще один глубокий вдох, я отпустила его шею. Я отступила в сторону. Я обошла его массивную фигуру и вернулась в постель.

Дюк долго стоял, глубоко дыша, опустив голову, чтобы посмотреть на пол, пытаясь взять себя в руки.

Затем он повернулся, подошел к двери и вышел.

И я очень старалась не слышать, как хлопнула дверь, словно упущенная возможность.