Мейз была джокером. Когда мы проверили ее имя, ничего особенного не всплыло, кроме краткой истории работы в нескольких байкерских магазинах и барах. У нее не было ни записей, ни социальных сетей. Мы ни черта о ней не знали.

Я вздохнул, поднимая ее и вынимая из воды, прижимая к груди и заставляя воду растекаться по всей ванной, пока я шел за полотенцем. Она проснулась достаточно, чтобы прислониться к стойке, чтобы я мог вытереть ее. Я схватил футболку, натянул ее ей на голову, затем полез под нее и стянул с нее мокрый лифчик и трусики, спасая ее тщеславие. Она, вероятно, не запомнила бы всю встречу, но дело было не в этом. Видеть сиськи какой-то девушки, которая без сознания, казалось чертовски жутким, независимо от того, насколько она была больна. Независимо от того, как сильно я, возможно, задавался вопросом о сказанных сиськах в приватной обстановке.

Когда я обнял ее, чтобы высушить ее мокрые волосы, она наклонилась вперед, положила голову мне на грудь и уткнулась носом в мою шею, издав низкий, довольный звук в горле. Я немного задержался, чтобы высушить ее волосы, глядя на свое отражение в зеркале и видя замешательство в собственных глазах. Замешательство, потому что, когда я почувствовал, как она прижимается ко мне, по моей груди распространилось странное теплое ощущение, которое успокаивало, правда.

— Черт, — сказал я, качая головой и снова сосредоточившись на своей задаче.

Так что да, Мейз была чертовски сексуальна. Этого нельзя было отрицать. Она была высокой и подтянутой, с этими большими бедрами, бедрами и задницей, за которую мужчина убил бы. У нее были невероятно длинные и мягкие волосы. Ее губы просто умоляли тебя попробовать их на вкус.

Это было поверхностно с моей стороны, но в ту секунду, когда я увидел ее, я захотел войти. То есть внутрь. Ее. И каждый последующий день, наблюдая, как она подходит к плите, никогда не колеблясь в своих задачах, и делая это с поднятым подбородком и улыбкой (или, поочередно, гигантским «пошел ты» на лбу), да, это только усиливало влечение.

Помимо того, что я раздавал задания и надирал ей задницу, заставляя выполнять или переделывать поручения, я проводил с ней очень мало времени. На самом деле я проводил с ней меньше времени, чем с другими кандидатами. Я играл в бильярд с Ренни или позволял Дюку помочь с моими машинами. Иногда я даже шутил с Лосем и Фоксом. Я не делал ничего подобного с Мейз. Отчасти потому, что я знал, что быть рядом с ней опасно. Это было бы ненужным искушением. А еще потому, что она, как правило, избегала меня. Даже когда она была рядом со мной, она, казалось, закрывалась. В то время как я видел, как она смеялась и шутила с Ренни или вела, казалось бы, серьезные разговоры с Дюком, когда я был рядом, она закрывала рот и говорила только тогда, когда к ней обращались. И даже тогда ее ответы были отрывистыми.

Я задавался вопросом, было ли это потому, что она пыталась не облажаться, или потому, что у нее также были проблемы с границами между нами. Я не был дураком. Я знал, что ее влечет. Если я не знал с самого начала, то определенно знал, когда поймал ее на том, что она наблюдала за мной, пока я работал над своей машиной в тот день.

Или, может быть, она молчала, потому что хранила секреты.

Черт, если бы я знал.

Все, что я знал, это то, что быть рядом с ней, даже когда она была без сознания, было проблемой.

Я положил ее обратно на кровать, подоткнув одеяло, хотя она больше не дрожала, схватил поднос и вышел из комнаты.

Может быть, мне просто нужно было потрахаться. Это может быть проблемой. Дело в том, что клубные шлюхи не занимались и никогда не делали этого со меня. Не то чтобы я обязательно бросался во все тяжкие, но я точно не хотел, чтобы киска бросилась мне в лицо. И я, конечно, не был в восторге от идеи быть третьим членом в чьей-то дырке в любую ночь. Нет, спасибо.

Так что, если я не выйду и не отправлюсь в город, я ничего не получу. И, честно говоря, в последнее время я был чертовски занят, работая над машинами, клубным бизнесом и присматривая за кандидатами. Вероятно, это была лучшая часть месяца. Что, по нормальным стандартам, было неплохо. Но для меня это, вероятно, был рекорд. Я не был шлюхой, но мне нравился мой удел. Я был молод и одинок. Никто не мог обвинить меня в том, что я наслаждаюсь обществом женщин.

Я закрыл дверь своей спальни и прислонился к ней в коридоре, решив, что, как только она встанет с моей кровати, я приведу в нее кого-нибудь другого.

Это определенно помогло бы от притяжения к Мейз.

Я надеялся.