Глава 6

Мейз

На следующее утро я проснулась без лихорадки и подавленная.

Умирающая.

Потому что на моем мозгу не было блаженного одеяла, защищающего меня от реальности того, что произошло за те двадцать четыре часа, что я сгорала. О, нет. Все было ярким, красочным, резким. Неприятно. Сначала он отнес меня в свою постель. Это было не так уж плохо. Он снял с меня сапоги, подоткнул одеяло и отправился на поиски лекарств. Однако, когда он вернулся и попытался засунуть его в меня, я закричала и задергалась. Я была почти уверена, что ударила его по лицу во время второй дозы лекарства. К третьей дозе я была в основном в сознании. Он раздел меня и вымыл. Тогда я, боже милостивый, прижала его к себе.

Он ушел, уложив меня обратно в постель, и я заснула. Он вернулся через некоторое время, сбросив туфли и забравшись на пустую сторону кровати. Я проснулась от плохого сна, которого у меня обычно было очень мало, если вообще было, повернувшись к нему лицом, чтобы обнаружить, что он внимательно наблюдает за мной своими усталыми голубыми глазами. — Не дай им добраться до меня, — умоляла я тихим голосом, зная, что мои глаза умоляют.

Его голова была наклонена, брови слегка сдвинуты. Его рот открылся, затем закрылся, как будто он передумал, что собирался сказать. Он еще глубже опустился на кровать и повернулся на бок лицом ко мне, положив сильную руку мне на бедро и притянув меня к себе.

— Я не дам, — сказал он, слова прозвучали почти как обещание, как клятва.

— Хорошо, — сказала я, придвигаясь ближе, прижимаясь лбом к его груди и снова засыпая.

Так что, да.

Я прижала его к себе.

Дважды.

Я сидела на краю кровати в том, что, как я предположила, было одной из его футболок, и ничего больше, обхватив голову руками и пытаясь понять, как, черт возьми, выбраться из такой запутанной ситуации. Правда, я могла бы винить в этом лихорадку. Люди делали странные вещи, когда были в бреду. Я не была исключением. На самом деле, моя бабушка часто говорила, что боится, когда я заболеваю, потому что я всегда слишком взволнована, а затем галлюцинирую и веду себя странно, пока все не заканчивается. Для меня не было ничего необычного в том, что я была не похожа на себя, когда болела. Я могла бы легко обвинить болезнь.

Но дело в том, что я знала все.

Обычно у меня были галлюцинации о том, что меня преследуют или запирают в маленьких комнатах.

Я не случайно прижималась к бабушке или врачам, которые лечили меня.

О, нет.

Это все я. Ну, я и мое либидо.

На самом деле больше нельзя было этого отрицать, дело было не только в том, что Репо был горячим и я имела дело с плохим мальчиком. Это было даже не так просто, как влюбиться в своего недосягаемого босса или авторитетную фигуру.

Потому что, когда его руки коснулись меня, когда он снимал с меня одежду, я не удивилась, что у меня перехватило дыхание. Это было желание. Целомудренный, двухсекундный контакт вызвал шок в моей системе, кульминацией которого стало сильное сжатие между моими бедрами. Потом, когда я была напугана кошмаром и только наполовину проснулась, и он поклялся не позволить им добраться до меня, ну, я почувствовала странное трепещущее чувство в животе.

Кей собирался оторвать мне голову.

— Черт, — сказала я, выпрямляясь.

Кей.

Если я потеряла целый день, это означало, что я пропустила проверку.

Вы никогда не пропускаете проверку.

Вы пропустили проверку, и Кей начинал беспокоиться.

Если бы Кей волновался достаточно сильно, он бы притащил свою задницу в Джерси и пришел искать меня.

А это, что ж, было бы нехорошо.

Я спрыгнула с кровати Репо, нашла свои ботинки и скользнула в них, а затем побежала обратно в подвал. Чем дольше я буду оттягивать это, тем больше дерьма меня ждет. Было раннее утро, и койка Дюка была пуста, так что я решила, что он на патрулировании. Я порылась в сумке, нашла зажигалку и зажгла ее. Я натянула джинсы, а затем вернулась наверх, с чувством облегчения оглядывая тихий комплекс, когда вошла на кухню и набрала его номер. На этот раз в его квартиру. Было слишком рано звонить в боксерский центр, как я и предполагала.

— Кей, — проворчал в трубку его голос, звучавший полусонно.

Полусонно — это хорошо. Полусонный означал, что он не был в своей машине, летящей по шоссе, чтобы попытаться выяснить, что со мной случилось.

— Вермонт, — тихо сказала я в трубку.

— Какого хрена, Мэйз? — взорвался он, неожиданно полностью проснувшись.

— Я знаю. Я знаю. Мне жаль. Я была больна. Буквально бредила с лихорадкой в течение целого дня. Я была едва в сознании. Мне жаль.

Последовала короткая пауза. — Хорошо, — сказал он, снова успокоившись. — Значит, твое прикрытие все еще в порядке? — спросил он, и я почувствовала, что улыбаюсь. Не спрашивая, все ли со мной в порядке или как я заболела. По-прежнему никакой мягкости. Просто еще немного наждачной бумаги. Я почти забыла, как сильно мне это нужно.

— Да. Надежное. На самом деле докладывать не о чем. Все в порядке с курсом.

— Все кандидаты еще в строю?

— К сожалению.

— Отличилась?

— У меня не было возможности проявить себя. Это все тяжелая работа.

— Хорошо. Проверка по вторникам до полуночи. Если ты не можешь улизнуть, чтобы позвонить мне, пришлите мне сообщение с цифрой 86. Я буду знать, что все в порядке, и что ты свяжешься со мной в следующий вторник.

— Звучит неплохо.

— Оставайся в безопасности.

— И надирай задницу, — закончила я за него, улыбаясь, когда его реплика оборвалась.

Я все еще улыбалась стене, когда поставила зажигалку на стойку. Разговор с Кеем всегда помогал. Это всегда заставляло меня сосредоточиться. Дело в том, что было легко забыть, почему я делала то, что делала. Было легко впасть в образ жизни и позволить ему съесть меня, упустить из виду, насколько это было необходимо для меня, чтобы заставить его работать. Кей напомнил мне об этом. Он напомнил мне о бесчисленных часах, когда он говорил мне именно это. Все те часы, что он сидел со мной и говорил мне, что если они...

— Чью задницу ты собираешься надрать? — сказал голос из дверного проема, заставив меня подпрыгнуть и обернуться, рука уже была отведена назад, прежде чем я услышала голос. Почти в то же мгновение мои глаза обнаружили Репо, прислонившегося к дверному проему в черных джинсах и белой футболке с v-образным вырезом, скрестив руки на широкой груди.

Я почувствовала, как мои глаза на секунду расширились, чувствуя себя пойманной, прежде чем я заставила себя изобразить маску безразличия, напомнив себе, что на самом деле я не сказала ничего компрометирующего. В будущем мне нужно было быть чертовски осторожной.

— Любому, кто встанет у меня на пути, — небрежно сказала я с легкой ухмылкой.

Репо ответил на мою ухмылку своей собственной. — Почему-то я в этом совсем не сомневаюсь, — сказал он, отталкиваясь от двери и входя в маленькую комнату.

Он прошел мимо меня к кофеварке и начал процесс заваривания нового кофейника. Его внимание было отвлечено, я наблюдала за ним, отмечая бледность его кожи, тяжесть век, синяки под глазами от усталости. Мне пришло в голову, что, хотя прошлой ночью он лег рядом со мной в постель, я была почти уверена, что он не спал. На самом деле, он, казалось, почти постоянно бодрствовал. Не имело значения, в какое время я сменялась, он всегда был рядом. И он всегда выглядел измученным.

— Ты когда-нибудь спишь? — Услышала я, как выпалила, не подумав.

— Не часто, — он удивил меня, честно ответив, нажав кнопку на машине и повернувшись ко мне. — Как ты себя чувствуешь? Тебе, наверное, не стоит еще вставать и двигаться.

— Я в порядке, — сказала я, пожимая плечами. Это было наполовину правдой. Я все еще чувствовал себя довольно паршиво. Мои носовые пазухи были забиты, и у меня болела голова. Но теперь, когда жар, озноб, пот и боль в теле исчезли, я чувствовала себя намного лучше, чем раньше. Увидев его поднятую бровь, я улыбнулась и сказала, — Я голодна и обезвожена, — призналась я.

— Вот это уже больше похоже на правду. Садись, — сказал он, махнув рукой в сторону маленького столика. Он отвернулся и подошел к холодильнику, пока я сидела, прихватив бутылку воды и пакет апельсинового сока. Он подошел к столу и положил их на поверхность. — Пей, — велел он и снова отвернулся.

— Кто-то любит командовать? — спросила я, отвинчивая воду и делая большой глоток, который, клянусь, я чувствовала, как он скользит по всем моим высохшим органам.

Репо повернулся ко мне через плечо и слегка улыбнулся. — Эй, я не виноват, что у тебя обезвоживание. Я думаю, что было бы легче найти жидкость в крокодиле, чем в тебе, — сказал он, поворачиваясь, чтобы достать продукты из холодильника.

Я сжала губы, пытаясь понять это. Он заботился обо мне, когда я болела. За это я чувствовала, что должна поблагодарить его. Но разве крутые байкеры благодарили других байкеров за то, что они были добры к ним?

В конце концов я решила, что к черту все это. Меня воспитывали в хороших манерах. Независимо от странного образа жизни, в котором я жила, я собиралась использовать их.

— Спасибо, что присмотрел за мной, — сказала я, и мой голос прозвучал странно, сдавленно. — Я знаю, что я плохой пациент. Моя лихорадка выходит из-под контроля. — Я замолчала, прикусив нижнюю губу, готовясь немного соврать. — Я впадаю в полный бред и делаю вещи, которые обычно никогда бы не сделала.

На это Репо не оглянулся на меня через плечо. Нет, он положил все, что держал в руках, должно быть, половину содержимого холодильника, и полностью повернулся ко мне. Одна из его темных бровей была приподнята, губы дразняще приподнялись в уголках. — Дорогая, если это то, что тебе нужно услышать, то говори это себе. Но, черт возьми, не лги мне.

Я посмотрела на бутылку с водой, которую держала в руках. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — пробормотала я.

Я не видела и не слышала, как он пошевелился, но следующее, что я помню, его сжатые в кулаки руки вцепились в мои на столе, и я подняла глаза, чтобы увидеть, как он наклонился ко мне через стол. — Мы можем прекратить это дерьмо, Мейз? Я хорошо отношусь к тому, что мы игнорируем это. На самом деле, мне придется настоять на этом. Но не притворяйтесь, что этого не существует.