Она закрывает глаза и качает головой. Затем:

— Я знаю это. Я прошу за свою дочь. Она больна.

На слове «больна» ее голос срывается. И я понимаю, что неправильно понял ситуацию.

Джинни смотрит на меня, и я понимающе киваю.

— Продолжай.

— Мне позвонили сегодня утром.

— Ты говорила это.

— Доктора. — Она вытирает глаза, хотя я не вижу слез.

— Извини. Прошу прощения. Я еще никому не говорила.

Я жду, пока она справится, с чем борется.

— Лейкемия перешла в стадию ремиссии, а потом почти сразу же вернулась. Это очень редкий тип. Агрессивный. Лучше не становится. Бин, моей дочери, нужен донор костного мозга. Они сказали, что это ее лучший шанс.

Я замечаю маленький белый цветок клевера и срываю его. Мне нужно занять руки, не могу сидеть спокойно, пока она рассказывает мне об этой девочке. Я отрываю головку другого цветка и бросаю его рядом с первым.

— Они позвонили сегодня утром, — шепчет она. — По-прежнему ничего. Никаких подходящих доноров, ни в одном из реестров. Нигде. А скоро она в любом случае будет слишком слаба для пересадки.

Я роняю третью головку цветка.

— Что это значит? — спрашиваю я.

— Это значит... не заставляй меня это произносить.

Я киваю. Я не знаю эту женщину, ничего о ней не знаю, кроме того, что она немного сумасшедшая и любит свою дочь. Но, даже несмотря на это, пододвигаюсь ближе и кладу руку на ее руку. От моего прикосновения она делает дрожащий вдох, и с ее губ срывается тихий звук.

— Она написала тебе письмо, — Джинни проводит предплечьем по глазам, затем достает из кармана конверт. — Я не знаю, что там написано. Ей едва исполнилось шесть лет, но она очень смышленая.

Я киваю и беру сложенный конверт. Вскрываю и достаю синий лист писчей бумаги. Там изображен я, в моем костюме Лиама Стоуна, в черной коже и плаще. А рядом со мной девочка в плаще и маске, под ней надпись Бин.

Я смотрю на Джинни. Она отвернулась. Видимо, дает мне возможность прочитать, или сама хочет собраться с мыслями.

Я читаю письмо Бин. Оно написано карандашом. Не все слова написаны правильно, а некоторые буквы «Б» и «П» перепутаны.

Дорогой Лиам Стоун,

Все говорят, что вы не настоящий. Кроме моей мамы. Она верит в вас, и я тоже.

Я хочу научиться быть супергероем. Мой папа был герой. Он умер, спасая мою маму и меня. Я тоже хочу стать героем. Как мой папа и вы. Научите меня?

Бин.

Я держу письмо и смотрю на слова, пока они не расплываются. Рука дрожит, поэтому аккуратно складываю лист и кладу в карман.

Я не могу... Я не тот, кто нужен этой девочке. Я не настоящий герой. Я просто актер, непутевый, бывший актер, со сломанным телом и плохой репутацией. Я только сейчас решил, что выберусь из этой ямы, в которой нахожусь. Я не могу тащить на себе женщину и ее больную дочь.

— Я не... — делаю паузу, когда Джинни удивленно вздрагивает и вытирает глаза. Она сидит спиной ко мне. Через минуту она снова поворачивается. Ее глаза красные, но она спокойна.

— Что? — говорит она.

Опускаю глаза, вижу головки клевера и смахиваю их.

— Я не из тех благотворительных организаций, которые исполняют желания, — говорю я. Слова звучат грязно во рту. Но это правда, я не тот человек, который нужен для этого.

Лицо Джинни спокойно, но ее руки сжимаются.

— Ты отказываешься?

Я сглатываю привкус стыда.

— Отказываюсь.

Я не могу им помочь. Мне нечего дать.

— Пожалуйста, — она опускает глаза. — Я сделаю все, что угодно.

Вижу это в ее глазах. Она сделает. Все, что я попрошу, эта женщина сделает. Меня тошнит от стыда.

— Я не попрошу, — говорю, внезапно разозлившись. — Я не герой. Я не тот человек, который вам нужен. Ты посмотри на меня? Что я могу ей дать?

Она вздрагивает, затем рассматривает меня. Все еще влажная футболка, мои грязные руки и лицо. Мое потерявшее форму тело и измученное болью лицо. Наконец, Джинни кивает. Она понимает, я вижу это.

— Ты алкоголик? — спрашивает она. Ее голос спокойный и серьезный.

— Нет. То, что было вчера, — это редкость. Я не пью.

— Наркотики?

— Нет.

— Тогда это просто жалость к себе, — заявляет она.

Резко усмехнулся. Я познакомился с ее сумасшествием, и мне оно начинает нравиться. Она быстро наносит удары и не сдерживается. Честная и прямая.

Джинни рассматривает меня мгновение, затем говорит:

— Я тебя потренирую. — Она наклоняется ко мне и кивает. — Это прекрасно. Я тебя подготовлю.

— О чем ты? — я смотрю на верхнюю часть ее груди, неожиданно видную в прорехе майки.

— Я инструктор по фитнесу. Веду классы по спортивной медицине. Я могу заняться тобой, привести в лучшую форму в твоей жизни. Ты можешь работать с Бин. А я буду тренировать тебя. Что-то вроде академии супергероев. Все будут на высоте. Все победят. — Она останавливается, проглатывает все, что собиралась сказать, и тень проходит по ее лицу. — Когда ты закончишь здесь. Когда Бин... ты сможешь вернуться в Голливуд. Ты будешь в отличной форме.

Я ощущаю маленький шарик надежды, который формируется в моей груди. Она настоящая? Могу ли я доверять ей? Мне не понравилось чувство, которое возникло, когда она упомянула о том, что произойдет после того, как ее дочь... ну, умрет. Могу ли я действительно сделать это? Принять участие?

Вот только это похоже на ответ, который я ищу. В тот день, когда решаю, что возьму себя в руки, появляется Джинни и предлагает тренировать меня. И если я помогу им, возможно, мир снова увидит во мне героя.

Может быть, руководители студий начнут снова нанимать меня, а не бросать на нижний уровень актерского ада.

Я не могу подавить яростное желание, возникающее при этой мысли. Я смогу снова оказаться на вершине мира. Так и будет.

— Договорились, — говорю я.

— Правда? — Голос Джинни высокий и удивленный.

Я криво улыбаюсь и протягиваю руку.

— Это сделка. Я обучу твою дочь быть супергероем. А ты тренируешь меня.

Мы пожимаем друг другу руки, и наша сделка скреплена.