Я отступил назад, насколько смог, оттеснив Лайзу за спину и воспламенил свой дар. Мой внутренний глаз мгновенно открылся и сразу же мой Взор обнаружил правильные места, где мне следовало встать, и где и когда уклониться, чтобы роботы не смогли меня коснуться. Их массивные руки снова и снова тянулись ко мне, но я уже был не там, а где-то в другом месте, на шаг опережая их. Чем больше они приближались, тем меньше пространства оставалось мне для передвижения. Я сумел оказаться в правильном месте, чтобы опрокинуть нескольких из них и заставить их врезаться друг в друга, но всё, чего я добился — это выиграл время.

Я знал, что происходило с Мёртвым Мальчиком, но ни черта не мог сделать.

Один робот нацелил на меня энергетическое оружие. Я подождал до последнего мгновения, а затем отступил и энергетический луч пролетел мимо меня, угодив в робота с другой стороны. Он шумно взорвался, обломки разлетелись по комнате. Они отрикошетили от других роботов, не повредив их, но один кусочек прошёл достаточно близко, чтобы срезать клок моих волос. Лайза никак не отреагировала.

Роботы обнаружили, что не могли причинить Мёртвому Мальчику боли, поэтому они решили расчленить его. Они схватили его за руки и за ноги, растянули в воздухе и приложили все усилия, чтобы разорвать его на части. Он отбивался и ужасно проклинал их, но, в конце концов, они были могучими машинами, а он — просто мертвецом.

Внезапно Лайза ринулась вперёд у меня из-за спины, схватив руку робота, оторванную Мёртвым Мальчиком и воспользовавшись ей, как дубинкой, против ближайшего робота. Она размахивала манипулятором обеими руками, со всей своей силой, её глаза были вытаращены, губы разошлись в зверином оскале. Ей не хватало сил, чтобы повредить робота, но я восхищался её отвагой. Мы не находились в её мире, но она всё равно сражалась изо всех сил. Но, всё же, она не могла надеяться на победу и даже Мёртвый Мальчик не мог, хотя обычно он побеждал.

Я сосредоточился, заставляя мой внутренний глаз полностью открыться, пока не стал Видеть мир так ясно, что это причиняло боль. Я просканировал роботов своим расширенным видением, изо всех сил пытаясь разобраться сквозь боль и у меня не заняло много времени найти их основную слабость. Они фактически не обладали собственным интеллектом, получая приказы из одного источника, через одинаковые устройства. Я быстро двинулся среди роботов, скользя в их слепых пятнах, выдёргивая эти устройства, одно за другим. И, один за другим, роботы застывали на месте, отрезанные от центрального управления, беспомощные без команд. Они стояли в металлической комнате, словно множество модерновых статуй… а я внезапно рухнул на пол и изо всех сил старался отдышаться, пока мой третий глаз, внутренний глаз, медленно и, по счастью, легко закрывался.

У меня есть дар нахождения вещей, но это всегда нелегко.

Мёртвый Мальчик дёргался и извивался, освобождаясь от схвативших его роботов, с негодованием разглядывая, что они сделали с его фиолетовым пальто и попинал некоторых роботов, просто чтобы выпустить пар. Лайза дико озиралась вокруг, всё ещё сжимая свой манипулятор, как дубинку. Я поднялся с пола и несколько раз произнёс её имя, пока она не взглянула на меня, личность и разум медленно вернулись на её лицо. Она посмотрела на то, что держала и бросила его на пол, с гримасой отвращения. Я подошёл к ней, но она не хотела утешений.

Прямо из воздуха с нами заговорил голос. Спокойный, культурный голос, с некоторой долей покорности в нём.

— Ладно, хорошего понемножку. Мы не думали, что охранных ботов хватит, чтобы остановить известного Джона Тейлора и печально известного Мёртвого Мальчика… или наоборот… но мы должны были попробовать, ради наших клиентов. Может, у вас был неудачный выходной. Это бывает. И у ботов скоро истекала гарантия… Так или иначе, вы сумели пройти и мы поговорим об этом. Я говорил, что Лайза Барклай заставит нас пожалеть, если мы позволим ей просто уйти, но, конечно, меня никто не слушал.

— Я была здесь… раньше? — произнесла Лайза.

— Вы не помните? — тихо спросил я.

— Нет, — ответила Лайза. — Я никогда не видела этого места прежде. — Но она не казалась такой же уверенной, как когда-то. Я вспомнил её более раннее предчувствие, сразу перед появлением роботов, когда она поняла, что произойдёт нечто плохое. Возможно, она поняла, потому что нечто подобное произошло в прошлый раз, когда она была здесь. Если только она не вспомнила что-то другое, ещё худшее, что было потом…

В дальней стене появилась дверь, где за мгновение до этого, могу поклясться, не было никаких следов двери. Металлическая секция внезапно скользнула вбок, исчезнув в стене, оставив ярко светящийся проём. Я начал двигаться к нему, и снова Мёртвый Мальчик и Лайза пристроились рядом со мной. Словно я знал, что делал. Мы прокладывали себе дорогу через неподвижных роботов и я держался наготове, на случай, если они снова оживут, но они лишь стояли в окостеневших неловких позах, совершенно нечеловеческие, даже в поражении. Мёртвый Мальчик отрывал им лица. Лайза даже не смотрела на роботов, всё её внимание было сосредоточено на открытой двери и ответах, которые та обещала.

Мы прошли через узкий проём в длинный стальной коридор, достаточно широкий и высокий, сталь была так ярко отполирована, что это походило на прогулку через бесконечный зеркальный зал. Мне пришло в голову, что ни одно из наших отражений не выглядело ни особенно впечатляющим, ни опасным. Мёртвый Мальчик утратил свою большую мягкую шляпу в сражении с роботами, а его изумительное фиолетовое пальто было разорвано и ободрано. Несколько швов на его голой груди разошлись, открыв розово-серое мясо под разорванной серой кожей. Я убеждал его использовать скобки. Лайза выглядела испуганной, но решительной, её лицо было настолько бледным и напряжённым, что почти бесцветным. Сейчас она была близка к ответам, но, думаю, уже тогда она понимала, что добром это не кончится. А я… я выглядел, как тот, кто должен был соображать получше, чем заявляться в место, вроде Роттен-Роу и ждать от него чего-то хорошего.

Наконец коридор круто повернул налево и привёл нас в большой вестибюль. Ещё больше стальных стен, опять никакой обстановки или комфорта, но, наконец-то, человеческое лицо. Высокий худой мужчина в обычном белом халате ждал нас. У него было мягкое незапоминающееся лицо и широкая радушная улыбка, которая совсем ничего не значила. Прохиндей, сразу подумал я. Вот слово для этого человека. Его ничто никогда не задевало и ничто никогда не заденет. Для этого он сделает всё, что угодно. Он энергично шагнул к нам, протягивая руку для пожатия, всё ещё улыбаясь, будто мог делать это целый день. Улыбка не достигала его глаз. Они были холодными и уверенными, вид человека полностью убеждал, что он знает важные вещи, которые не знаете вы.

Глаза фанатика. Глаза верующего. Такие люди всегда опасны.

Он уронил руку, когда понял, что не один из нас не хочет её пожать, но не показался особенно расстроенным. Он всё ещё улыбался.

— Привет! — живо сказал он. — Я — Барри Копек. Я говорю от имени «Кремниевых Небес». Я мог бы сказать, что рад вас видеть, но не хочу начинать наши отношения с настолько явной лжи. Поэтому давайте приступим к разрешению наших проблем, а потом все мы сможем снова вернуться к нашим собственным делам. Разве не замечательно?

Он опять попытался протянуть нам руку, а потом уронил её, покорно пожав плечами, словно привык к этому. И если он не был официальным зазывалой “Кремниевых Небес“, то мог им стать. Даже упырь на кладбище смотрел бы свысока на компьютерного сводника вроде него.

— Идите со мной, — сказал он, — и многое прояснится. На все ваши вопросы ответят или, по крайней мере, на всё, что вы способны понять. Без обид, без обид. Но вещи здесь, у нас, довольно… продвинутые. Для Тёмной Стороны завтра наступило прежде срока и для каждого скоро прозвучит звонок. Лозунги — довольно важная часть любого нового дела, не правда ли? Извините за роботов, но у нас столько врагов среди невежд, а наш труд здесь слишком важен, чтобы позволить посторонним подстрекателям вмешиваться в него.

— Ваш труд? — переспросил я. — Устраивать свидания с компьютерами, для людей, помешанных на действительно тяжёлом металле — это важный труд?

Он выглядел, словно хотел поморщиться от моей грубости, но был слишком профессионален. Улыбка не дрогнула ни на миг. — Мы не часть сексуальной индустрии, мистер Тейлор. Боже упаси. Все, кто находит дорогу сюда, становятся частью великого труда. Мы всегда рады приветствовать новых людей, создающих чрезвычайную текучесть… участников. Но они всё осознают! Они понимают, действительно понимают! Это — величайший труд нашего времени и все мы удостоены чести участвовать в нём. Идите со мной, и вы увидите. Только… держите миссис Барклай под контролем, пожалуйста. Она нанесла достаточно ущерба в прошлый раз.

Мёртвый Мальчик и я посмотрели на Лайзу, но она ничего не сказала. Её пристальный взгляд был направлен на официального зазывалу, она уставилась на него, словно могла прожечь в нём дыру. Она хотела ответов, а он лишь задерживал её.

— Хорошо, — сказал я. — Ведите. Покажите нам этот великий труд.

— Восхитительно! — заявил Барри Копек. Я уже начинал уставать от этой улыбки.

Он уверенно повёл нас через многочисленные металлические коридоры, менявшие направление, даже при том, что на чистых стальных стенах не было никаких знаков или указателей. Он поддерживал любезную беседу, разговаривая гладко и весело, и ни о чём конкретном. Свет из ниоткуда становился всё сильнее, почти невыносимо ярким. Издалека доносился звук, похожий на медленное биение гигантского сердца, настолько медленное, что можно было считать мгновения между двумя глубокими ударами, но все они следовали какому-то ритму вечности. И появился запах, поначалу слабый, но постепенно усиливающийся… статика и машинное масло, озон и смазки, горелое мясо и свежий густой пот.