— Мы снова друзья? — спросил он, ухмыляясь.

Я прикоснулась рукой к его щеке и сказала очень серьезно:

— Мы никогда не были просто друзьями.

Кайленд стал серьезным.

— Знаю.

Я улыбнулась.

— Но ты хорош в этом.

Он уткнулся носом в мою шею.

— Знаю.

Я толкнула его, и он усмехнулся.

— Я просто шучу.

— Нет, не шутишь.

— Ладно, не шучу.

Я стала серьезной. Мне не хотелось думать о том, где он этому научился. Шар раскаленной ревности горел в моей груди, и мне снова захотелось швыряться вещами.

— Иди сюда, — сказал Кайленд, потянув одеяло поверх себя и удерживая его, чтобы я скользнула рядом с ним. Что я и сделала.

Он прижался ко мне и натянул одеяло поверх нас. Я почувствовала, как его возбуждение прижалось к моей заднице, и пошевелилась. Кайленд зашипел. Я потянулась назад, чтобы погладить его, но он прижал мою руку к бедру.

— Позволь мне просто обнимать тебя, — сказал Кайленд мне на ухо.

— Но ты...

— Позволь мне обнимать тебя, — повторил он.

Я замерла, и расслабилась, прижавшись спиной к его твердой груди.

— А ты, — я прикусила губу, — многих девушек так обнимал? — осмелилась спросить я и затаила дыхание, ожидая ответа.

Я так отчаянно хотела только одну часть его, ту, что он не делил с другой девушкой.

— Нет, — сказал он тихо. — Только тебя.

Я снова расслабилась, радость наполнила мою грудь. Кайленд обнял меня и притянул еще ближе. Он был теплым и большим, и я растворилась в нем, чувствуя себя в безопасности, защищенной и очень, очень комфортно. Я вздохнула, и он поцеловал меня в плечо.

— Спи, маленькая злючка, — прошептал он.

Несколько минут мы оба молчали, и я подумала, что Кайленд уснул.

— Я не пожалею об этом, когда ты уедешь, — прошептала я.

Минуту был слышен только ветер за окном. И вдруг он очень тихо ответил:

— Я тоже.

Я погрузилась в спокойный сон, и проснулась посреди ночи, когда Кайленд лениво блуждал своими руками между моими ногами. Я вздохнула, и открыла глаза, наблюдая за мягким падающим снегом через окно рядом с его кроватью. Он привел меня к очередному оргазму, а затем я вернула услугу, поглаживая его, пока он не задыхался и не застонал от своего освобождения, прошептав мое имя в темноте комнаты.

В глубокой ночи, услышав что-то похожее на то, как кто-то задыхается, я проснулась рядом с Кайлендом. Его кожа была холодной и влажной, а мышцы напряжены.

— Кайленд, — прошептала я, слегка встряхнув его.

Он вздрогнул и проснулся.

— Тебе приснился кошмар?

Он сделал глубокий вдох.

— Да.

— Что тебе приснилось? — тихо спросила я, проведя пальцами по его волосам.

Кайленд помолчал, но потом ответил мне.

— Они. Там внизу, заживо погребенные под землей. Иногда они мне снятся. И мне кажется, что я задыхаюсь.

Я прижалась ближе к его телу и обняла, крепко прижимая к себе.

— Мне так жаль.

Кайленд громко вздохнул.

— Они жили три дня до того, как кислород закончился. Три дня.

Я не знала этого. Я знала, что велись спасательные работы, и что, когда они нашли людей, то они все были мертвы, но я не знала, что можно было определить, что люди жили под завалами в течение трех дней. Я вздрогнула, представляя, каково это должно было быть.

— Вот почему ты...

— Клаустрофобия? — Кайленд сделал паузу. — Частично. Когда мне было около семи лет, мы с братом играли в прятки в лесу рядом с домом Привенов. Мы всегда были снаружи...

Он прочистил горло и продолжил:

— В любом случае, на земле, на краю их собственности был старый холодильник, и я забрался внутрь, чтобы спрятаться. Дверца захлопнулась за мной, и я не мог выбраться, — его голос звучал тихо от нахлынувших воспоминаний. Я поцеловала его в грудь и крепче обняла. — Меня, в конце концов, нашли, но прошло несколько часов, и я думал, что умру там. Это как быть похороненным заживо. А потом, когда отец и брат умерли, таким способом, я снова почувствовал это и представлял себе страдания и ужас, которые они, должно быть, испытали. Внезапно, я начал сходить с ума в маленьких пространствах. Даже иногда, будучи в душе... я должен держать занавеску открытой… — Он усмехнулся. — Даже смешно.

Я покачала головой на его груди.

— Это не смешно. Нисколько.

Кайленд обнял меня и погладил мою руку. Пока он сжимал меня в объятиях, я думала о том, как он выживал в одиночестве... так долго...

— Кайленд?

— Хм?

— Как тебе... то есть, как ты... выживал все это время? Откуда у тебя деньги на еду? Тепло?

Он помолчал секунду.

— Мне не нравится говорить об этом, Тенли. Это заставляет меня чувствовать себя... как-то уязвимо, наверное.

— Тебе не обязательно. Все в порядке, — мои слова вышли шепотом.

Ох, Кайленд. Чем же ты занимаешься? Как ты заботишься о себе?

Я поцеловала его обнаженную кожу, позволив своим губам задержаться.

Мы оба молчали в течение нескольких минут. Наконец, он очень тихо произнес:

— Я делаю все, что могу. Собираю металлолом по выходным, устанавливаю ловушки на ондатру и кроликов, продаю их или съедаю, если нужно. Собираю крышки от бутылок... что бы я ни делал, делаю все что могу. В основном этого достаточно. Иногда у меня даже есть немного денег на электричество. Иногда нет. Конец месяца всегда самый тяжелый, когда я оплатил по счетам, то может и не останется ничего.

Я не буду плакать. Я не буду плакать.

Кайленд только что поделился со мной частью своего сердца. Я лучше всех знаю, что все, что делаешь, чтобы выжить, было самым личным из всех вещей — борьба за жизнь унижает нас так, что вы никогда бы не захотели, чтобы кто-то еще знал об этом. Потому что иногда это было неописуемо. Иногда это бывает уродливо и постыдно, красиво и мужественно одновременно. И Кайленд только что поделился со мной кое-чем из этого. Мне стало грустно, страшно, мучительно за него, но также я была глубоко благодарна и обняла его крепче.

— Я думаю, ты потрясающий, — сказала я, — и очень храбрый.

— Я не храбрый, Тенли. Я просыпаюсь и живу своей отстойной жизнью. Что еще я могу сделать?

Я притихла, думая об этом. Думаю, что существует тысяча разных способов, которыми человек может сдаться, но Кайленд не выбрал ни одного из них. Он понятия не имел, насколько он сильный и мужественный.

— Эй, Тенли, — прошептал он через некоторое время.

— Да?

— Эта книга «Дорога»?

— Хм? — пробормотала я, вспоминая его плохую шутку, когда он использовал слово «пожирать» в отношении книги о каннибалах.

Я сонно засмеялась.

— Там есть одна строчка, которая говорит о том, чтобы поддерживать маленький огонь, горящий внутри, «каким бы маленьким он ни был, каким бы скрытым он ни был».

— Да, — сказала я мягко.

— Я иногда думаю об этой фразе. Думаю о том, что этот маленький огонь и есть надежда. И что нужно поддерживать этот огонь, чтобы пройти через трудные времена, времена, которые кажутся такими болезненными, что вы больше не хотите продолжать.

Я открыла глаза.

— Что заставляет твой огонь гореть?

— Надежда на то, что жизнь не всегда будет такой плохой. Вера в то, что я когда-нибудь уеду отсюда, и мне не будет холодно или голодно вечно. Это помогает мне идти вперед. Это мой огонь. Это помогает мне делать то, что нужно, чтобы выжить, и помогает меньше ненавидеть себя за это.

Ох, Кайленд.

Я кивнула и снова поцеловала его в грудь. Он обнял меня и крепко сжал.

Через несколько минут его дыхание стало ровным, и я поняла, что он снова заснул. Я долго лежала в темноте, думая о том, каким удивительным парнем должен был стать Кайленд, чтобы выжить в таких условиях. До этого момента я не знала, что мое сердце может быть наполнено благоговением и горем, радостью и печалью одновременно.