ГЛАВА 9

Я открыла глаза, а потом зажмурилась от яркого света над головой. Над тем местом, где я лежала, висела лампочка. Каменистый пол подо мной был устлан тонким одеялом из козьей шкуры, судя по резкому и острому запаху. Рядом со мной я услышала шёпот Анны:

— Она просыпается.

Я медленно подняла руку, чтобы прикрыть глаза. Мои мышцы ныли, как после тяжёлой тренировки. В животе у меня тревожно заурчало. Я перекатилась на бок и подтянула колени к груди, свернувшись калачиком, желая защититься от нахлынувших на меня воспоминаний о том, как я лежала в темноте с горячими слезами, дождём падающими на лицо, о колючем одеяле под подбородком и потрёпанном плюшевом мишке в руках, о дрожащих пальцах, которые гладили мои волосы.

— Mi bebé, mi bebé, — повторял голос. (примеч. с испанского: — Моя девочка, моя девочка.)

Это была моя мать.

Чья-то рука погладила меня по плечу, и я отпрянула, затем меня вырвало, когда это движение раскололо мой мозг прямо надвое.

— Лила, это Анна. Ты в безопасности.

— Где мы?

Я вздрогнула, когда звук вырвался из моего саднящего горла.

— Зип привела нас на нижний уровень её логова. Мы находимся ниже площади.

Площадь... Я покопалась в своём мозгу в поисках чреды событий, которые привели меня сюда. Я вспомнила, как была на площади и видела Малачи...

Я резко села, моё сердце бешено колотилось о рёбра. Я находилась в комнате без окон с цементными стенами и стальной дверью. Козьи шкуры были свалены в углу и разложены на широких бетонных стульях. В другом углу стоял бетонный стол, а в третьем — ряд вёдер. Помещение провоняло мокрой шерстью и козами.

Зип сидела в углу, склонившись над раскачивающимся и что-то бормочущим человеком, поглаживая растрёпанные вьющиеся волосы женщины. Моя мать.

Я уже наполовину поднялась с пола, когда передо мной возник Такеши. Он схватил меня за плечи с мрачным выражением лица.

— Оставайся на полу. Или, скорее всего, ты упадёшь.

От головокружения стены из шлакоблоков извивались, как змеи, и я позволила Такеши усадить меня обратно на пол.

— Малачи, — вымолвила я скрипучим шёпотом. — Она убила его.

— Нет, не убила, — Анна подвинулась к козьей шкуре, на которой я лежала. — Очевидно, чтобы убить кого-то здесь, требуется нечто большее.

Я потёрла грудь рукой.

— Она вырвала ему сердце, ведь так?

Глаза Анны были полны печали, когда она кивнула.

— Но, по словам Зип, она проделывает это с ним каждую ночь, с тех пор как он оказался здесь.

Я сморщилась в попытке сдержать слёзы. Вот почему у него была едва зажившая рана в центре груди. Именно там её серебряные когти разрывали его сердце и забирали добычу.

— Как это может не убить его?

— Я же говорил тебе, что здесь трудно умереть, если ты человек, — тихо сказал Такеши. — Тебя должны обезглавить, или твоё тело должно быть полностью уничтожено. Но если ты ранен, даже если это смертельно в любом другом месте, ты исцелишься. Хотя и крайне плохо. Ты уже никогда не будешь прежним. Я видел это много раз. Я это пережил.

Анна взяла его за руку, и, увидев эту связь между ними, я почувствовала, что моё собственное сердце вырвали из груди.

— Что с ним будет? — задыхаясь, спросила я.

— Его сердце регенерирует. Оно регенерирует каждый день. И каждую ночь, Королева...

Я подняла руку, и он закрыл рот.

— Как долго мы здесь?

Он опустился на койку рядом с Анной, весь такой в изящной животной грации. Он утверждал, что пережил эту ужасную рану, но по мне так казалось, что он вполне себе здоров.

— Недолго. Мы привели тебя сюда, когда ты...

— Когда я потеряла контроль. Ты ударил меня, не так ли?

Он кивнул.

— Это был единственный способ остановить тебя от самоубийства.

— Я не пыталась убить себя.

— Это уж точно. Но ты пыталась убить нас, лейтенант, — произнесла Анна твёрдым голосом, потирая весок. — А ещё ты пыталась броситься с четвёртого этажа здания прямо во враждебную толпу, которая, вероятно, была бы рада видеть, как тебя потрошит их Королева.

Она была права. Но я не собиралась благодарить её. Шишка на моей голове пульсировала от горячих, болезненных ударов моего сердца, посылая ещё одну волну головокружения, накатывающую на меня. Из угла послышалось ещё какое-то бормотание по-испански, потом шарканье ног и рук. Моя мать ползла ко мне, взгляд её янтарных глаз был прикован к моему лицу. Она остановилась в нескольких метрах от меня и склонила голову набок. Её волосы были расчесаны и собраны в густой хвост. Её щёки ввалились. Её пальцы дёрнулись, как будто она хотела прикоснуться ко мне.

Именно тогда я поняла — вот эта женщина и была моей настоящей матерью, она не видела меня с тех пор, как мне исполнилось четыре года. Я же встретилась с ней совсем недавно, но вот только её тело было занято Зип. Настоящая Рита Сантос уже побывала здесь, запертая в городе Мазикинов, очевидно, послужив возобновляемым источником пищи для этих существ. Я молча наблюдала, как она ползет ближе. Несколько слезинок упало на голый бетонный пол. Её, не моих. Я была слишком опустошена, чтобы плакать, даже когда она прижалась к моей руке и положила голову мне на плечо, тихо всхлипывая.

— Привет, — сказала я, ненавидя то, как все глаза в комнате были устремлены на меня. — Как ты?

Я понятия не имела, что сказать ей. Когда-то мы говорили на одном языке, и она любила меня. Я тоже любила её. Для меня она была твёрдым оплотом, пока не рассыпалась и не развалилась на части, оставив меня без опоры. Теперь она была незнакомкой со знакомыми глазами. Нам нужен был переводчик, чтобы понимать друг друга. И глядя на неё, я даже не была уверена, что этого будет достаточно. Она снова начала покачиваться, рассеянно напевая под музыку, которую могла слышать только она. Наконец, она зашептала, не обращаясь ни к кому конкретно, скороговоркой бормоча что-то по-испански.

Анна попыталась перевести приглушённым голосом, но через несколько секунд покачала головой.

— Я не могу... Лила, это не имеет смысла. Я не уверена, как...

— Не беспокойся.

Я закрыла глаза и опустила голову на колени. Мама осторожно погладила меня по руке, пока я боролась с желанием отстраниться.

— Моя мама психически больна. Шизофрения. Слышала о таком?

Из угла раздался тревожный вой Зип. Анна и Такеши замолчали. Они были из разных времён и мест, и я не ожидала, что этот термин будет иметь для них смысл. Это едва ли имело смысл для меня. Всё, что я знала, это то, что моя мама потеряла контроль над реальностью, и её мир был хрупким и нечётким. Она не могла позаботиться о себе, не говоря уже о дочери. Сил рассказывал мне, что когда Мазикин овладел её телом, душа моей матери вырвалась на свободу без борьбы, потому что она висела на волоске. И теперь она была здесь, ещё одна душа, о которой я должна была беспокоиться.

Я подняла голову и посмотрела на неё, испытывая горькое сожаление о том, что должно было случиться. В тот момент я так сильно скучала по Диане, что тоска причиняла мне физическую боль. Если бы она была здесь, то не прижималась бы к моей руке, напевая себе под нос. Она бы стала суетиться вокруг меня в той манере, которую я раньше ненавидела, но теперь привыкла на это рассчитывать.

Рита, с другой стороны, казалось, была единственной, кто нуждался в заботе. Она выглядела несчастной и потерянной. Костлявыми пальцами она коснулась тыльной стороны моей руки. Она прищурилась, наклонилась вперёд, и положила свою ладонь на мою, выравнивая наши руки. Анна встревожилась, вероятно, потому, что не раз видела, как я уклоняюсь от прикосновений. Теперь я была более вынослива терпеть это, но не без некоторого усилия. Единственный человек в мире, чьих прикосновений я жаждала, был... Я выдернула свою руку из маминой и потёрла ладонь о штаны.

— Прости, — сказала я, когда её глаза впервые встретились с моими.

— Лила? — прошептала она.

— Да.

И... я ничего не могла поделать с собой... услышав, как она произносит моё имя, я почувствовала странные колебания в своём сердце.

Она пробормотала что-то ещё и прижалась ко мне, вновь погружаясь в себя.

Я сделала медленный, решительный вздох.

— Кто-нибудь скажет мне, как нам вытащить Малачи с этой площади? — я не могла вынести мысли о том, что он будет страдать больше, чем необходимо. — И как мы потом доберёмся до портала?

Такеши искоса взглянул на Анну и отвернулся.

— Что это было? — спросила Анна.

— Я хочу освободить Малачи так же сильно, как и вы. Если бы вы не появились, я бы сделал это сам. Но уничтожить портал и убить Королеву? Это невыполнимая миссия, — сказал он. — Со стороны Судьи было жестоко посылать вас сюда, но меня это нисколько не удивляет.

— Она не заставляла нас, — сказала я. — Мы очень хотели получить шанс попасть сюда.

— Это не значит, что вы что-то должны Судье.

— Ты пытаешься сказать, что хочешь, чтобы Мазикины продолжали овладевать людьми? — я уставилась на него.

— Я хочу сказать, что меня не особо интересует, чего хочет Судья.

— А как же мы? — прошептала Анна. — Если мы сделаем это, то сможем выбраться, Так. Мы могли бы быть свободны.

Он рассмеялся.

— С чего ты решила, что Судья когда-нибудь освободит тебя, любимая?

Анна стиснула зубы, и Такеши притянул её к себе и поцеловал в лоб.

— Мне очень жаль, — пробормотал он. — Я помогу тебе, — он обхватил её лицо руками и заглянул ей в глаза. — Я помогу тебе.

Я отвернулась от них. Как только мы вернём Малачи, он нам поможет. Я знала это наверняка. Не из-за его чувств ко мне, и не потому, что так приказала Судья. А из-за его чувства справедливости. Малачи волновало гораздо большее, чем только своя участь. В этом была вся его суть.

— Раз уж ты ненавидишь Судью и, судя по всему, наша миссия тебя не волнует, — сказала я Такеши, — скажи мне, что значит для тебя Малачи. Мне нужно услышать это.

Он вздохнул, сжав и отпустив руку Анны, а потом присел на корточки передо мной. Он приподнял мой подбородок пальцами, и я была так захвачена его мрачным выражением, что не отстранилась, когда он начал говорить: