На краю парка выстроена старая каменная стена, а за ней стоят надгробия, разбросанные в тени огромной церкви, такие же забытые, как и давно умершие люди, похороненные под ними. Я проскальзываю через крошечные ворота и двигаюсь меж камней, погруженная в полную тишину, которая, похоже, царит здесь дольше, чем где-либо еще. Словно мир затаил дыхание, отдавая дань уважения этому месту. Я провожу пальцем по одному из надгробных камней, вершина которого покрыта мхом, а лицевая сторона измучена непогодой и временем так, что надпись невозможно разобрать.

Обойдя кладбище, я оказываюсь на другой стороне церкви, на главной дороге. Древние каменные ступени ведут к массивным двойным дверям, и одна из них открыта. Раскрашенная вручную табличка гласит, что это католическая церковь Святой Марии. Я уже чувствую запах ладана, и мерцание свечей изнутри действует на меня, как маяк для потерянной души. На мгновение я задерживаюсь на ступеньках, чувствую себя глупо. А затем вспоминаю, что у католиков есть вино. Не задумываясь, я поднимаюсь по ступенькам и захожу. Внутри тихо и пустынно. Из-за каменных стен и отсутствия отопления воздух прохладный. Но несмотря на это, здесь спокойствие и умиротворение.

Я не уверена, верю ли я во что-то больше чем то, что находится прямо перед нами, но в стенах церкви сосредоточено нечто особенное. Чувство безмятежности практически может заставить неверующего человека поверить, что нечто большее протянуло ему руку, чтобы предложить помощь и избавить от его собственных демонов. И хотя я не нахожу объяснения этому, впервые за эти недели я чувствую себя не одинокой в своих страданиях.

На мгновение я забываю, зачем пришла сюда. Сев на скамью в передней части церкви, я смотрю на статую Девы Марии, на ее распростертые объятия и нежное выражение лица. Возможно, она поймет меня.

Я резко просыпаюсь и стону, чувствуя, как моя шея протестует против резких движений.

- Извини, здесь нельзя спать, - кто-то говорит мне.

- Извините. Я не хотела, - я моргаю и фокусируюсь на фигуре передо мной. Его длинная черная сутана делает его похожим на жнеца Смерти, но когда я поднимаю глаза, то вижу белый воротничок на его шее. Это священник. Когда добираюсь взглядом до его лица, замираю. У него такое лицо, что может заманить даже самых праведных в грех. Он прекрасен. Не красив или горяч, а воистину прекрасен.

- Вы... священник? - спрашиваю я.

Он улыбается, и на его щеках появляются ямочки.

- Воротничок явно указывает на это, - пронзительно синие глаза встречаются с моими, сверкая весельем. - И церковь, - он разводит руками, указывая на наше окружение.

- Ну, конечно, - я склоняю голову.

- Я - Отец Кавана, - он садится рядом со мной, и какое-то время мы просто сидим в тишине. - Я никогда не видел тебя здесь раньше. Что привело тебя сюда? - спрашивает он.

- Я не религиозна.

- Все в порядке.

Я смотрю на него.

- И это все? Просто все в порядке?

На его губах появляется кривая улыбка, и от этого в моей груди зарождается трепет.

- Ты пришла сюда, потому что что-то ищешь. Ты просто не знаешь пока, что именно, - его глаза встречаются с моими, и они настолько серьезны, что я чувствую, что готова доверить ему свою жизнь.

- Я пришла сюда в поисках вина, - ляпнула я.

Он смеется, и этот звук похож на гром, сотрясающий высокие арки каменной церкви.

- Это что-то новенькое.

- Оно у вас есть?

Он продолжает смеяться.

- Ты пахнешь, как вино-водочный завод. Не думаю, что тебе нужно больше.

Я вскакиваю на ноги.

– Ну, тогда благодарю за ваше святое мнение.

- Сядь, - рявкает он, и по какой-то причине я подчиняюсь.

- Как тебя зовут?

- Делайла.

Его пристальный взгляд прикован ко мне, полный обещаний и такой напряженный, что я чувствую, что могу утонуть в нем.

- Тебе нужно во что-нибудь верить, Делайла?

- Думаю, да, - шепчу я.