− Хорошо. Это − главное. Но не слишком ли много?

− Вообще, я не пью много и очень редко. Калеб следил за моим... здоровьем.

− Ну, у меня есть что-то нездоровое и вкусное для тебя. Только держись. − Я слышу, как хрустит пластик, тишина, потом звуки открывающейся и закрывающейся дверцы микроволновой печки, которая начинает что-то разогревать. Мне очень любопытно и приятно, и комфортно быть пьяной, так хочется посмотреть, что же он там делает. И через мгновение я чувствую аромат, но не могу определить, что так пахнет.

Он плюхается на диван рядом со мной, в его руках керамическая тарелка и еще две бутылки пива. Он забирает у меня из рук бутылку − я так и не поняла, когда она опустела и не помню, как я ее опустошила, и вручает мне другую, полную. Делаю глоток, и он, как и те, другие до него, вкусный. Но потом я чувствую запах еды. И не помню, когда я последний раз ела. На тарелке лежат чипсы, желтые кукурузные чипсы, намазанные сыром, шарики и нити оранжевого сыра лежат поверх треугольников бело-желтых чипсов.

Я пробую один. О! Ого! О мой бог!

− Фтоэто? − я спрашиваю с полным ртом, забитым чипсами и сыром.

Он смеется.

− Похоже, что я кормлю инопланетянина. И похоже, что ты никогда не пробовала нормальной еды. Это начос, детка. Сырные чипсы. Лучшая еда пьяных и обкуренных.

− За исключением пиццы, − добавляю я, − и куриной шаурмы.

− И картофельных чипсов.

− И пива.

− Пиво − это очень важно, − соглашается Логан. Он тянется к чипсам, но останавливается и смеется. Я их все съела. − Ты голодна?

Смущенно смотрю на него.

− Прости, я не хотела так по-свински.

Логан лишь качает головой, смеясь.

− Не смеши меня и не извиняйся. − Он протягивает руку и тянет меня за волосы. − Хочешь еще чего-нибудь?

Я просто киваю. Я уже съела все. А это была большая тарелка, полная чипсов.

− Да, пожалуйста.

Он направляется на кухню, но вдруг останавливается и наклоняется над диваном за моей спиной, опираясь подбородком о мое плечо. Мне очень хочется поцеловать его, его щеку, рот, висок, его что-нибудь. Но я не смею.

− Ты когда-нибудь ела О-М и Дж? − спрашивает он.

− Что?

− Я больше чем уверен, что нет. Сэндвич с ореховым маслом и джемом.

Пожимаю плечами.

− Я не помню.

− Тогда давай. Тебе понравится. Другая правильная еда. Я жил на О-М и Дж пока рос. И до сих пор, если я не знаю, что съесть, я ем это.

Он возвращается через несколько минут с четырьмя бутербродами, два для меня, два для него. И первый кусочек... невероятный вкус. Хрустящие орехи, прохладный фруктовый джем, мягкий белый хлеб. Я закончила с первым бутербродом в одно мгновение. И уже была на полпути ко второму, когда меня накрыло.

Яркое солнце. Слепит. Светит прямо в глаза, а я сижу за столом. Чувствую дерево ладонями, плотная огрубевшая древесина с трещинами и бороздками, отполированными по мере износа. Под моим указательным пальцем правой руки чувствую ямку, я ковыряю ее ногтем. Я делала это миллионы раз. Сидела здесь, скребла ногтем это углубление и ждала. Я чувствую... море. Морскую соль. Где-то далеко океанские волны разбиваются о берег. Разными голосами кричат чайки.

Силуэт на фоне солнца, женщина, высокая и гибкая. Длинные черные волосы лежат почти на талии. Ее бедра покачиваются под музыку, которая слышна только ей, она стоит у стола и что-то готовит. Она делает сэндвич. Щедро мажет виноградный джем. Ореховое масло с большим количеством арахиса. Режет бутерброд по диагонали и ставит его передо мной. На белой фарфоровой тарелке с окантовкой из нежных голубых цветов.

Она наклоняется и закрывает солнце, которое мешало мне разглядеть ее. Я вижу ее улыбку, озаряющую лицо. Ее глаза сверкают.

− Comma, mi amor. − Ее голос звучит как музыка.

Она касается губами моей щеки, и я чувствую запах чеснока и духов.

− ...Изабель? Изабель! − голос Логана проникает в мое сознание.

− Моя... моя мама делала мне такие сэндвичи. Когда я была совсем девчонкой. Кажется. Я только что... я видела ее. Я сидела за столом. И рядом, мне кажется, был океан. И это все, все, что я помню. Но я могу… чувствовать это.

У Логана нет слов, но они мне не нужны. Он обнимает меня, прижимает к себе.

− Я здесь, детка.

Это все что мне нужно. Он ничего больше не говорит, ему нечего больше сказать.

Его сердце бьется размеренно, стучит в мое ухо мягкой барабанной дробью. Я понятия не имею, который сейчас час, меня это не заботит. Мир кружится вокруг меня, и я чувствую, что отрываюсь от него. Как будто вот-вот улечу далеко, в любой момент утеряв центробежную силу.

− У Калеба... я видела сон. Воспоминание больше, я думаю. Не совсем уверена. В автокатастрофе. Все может быть. Все что я знаю, так это то, что мне было больно, шел дождь, и было очень холодно и темно. Столько боли... и я одна. Но он был там, мне казалось, что я видела его раньше. Это не было ограблением, как он мне говорил. Какое-то неправильное ограбление. Не это случилось. Не это. Он лгал мне. Но почему? Зачем лгать об этом?

− Может потому, что он не хочет, чтобы ты узнала правду о том, что с тобой случилось.

Во всем этом скрыто слишком много смысла. И от этого очень сильно болит сердце. Что скрывает Калеб? Просто у меня сейчас так много предположений, что от этого всего кружится голова.

Я все еще держу в руке половинку бутерброда. Отложила его в сторону и чувствую холодный влажный нос, подталкивающий мою руку. Открываю глаза и вижу глаза Коко, они двоятся и размыты, но смотрят с надеждой. Я с трудом могу лишь бросить на пол к ее лапам кусочек своего бутерброда − совсем маленький уголок.

Она не бросается на бутерброд, а смотрит на Логана с надеждой.

− Ты не должна есть человеческую еду, но один раз можно. − Он чешет ее между ушей. − Давай девочка.

Коко пожирает его за один укус, облизывается и возвращается на свое место, на подстилку рядом с дверным проемом, между гостиной и коридором. Ее хвост стучит по полу выбивая ритм − тук, тук, тук-тук.

− Мне нравится Коко. Она хорошая собака.

Логан смеется.

− Знаю. Моя девочка.

− Я думала, что это я твоя девочка, − говорю я, и это звучит слишком раздраженно, даже на мой вкус.

− Ты серьезно ревнуешь меня к моей собаке, Изабель? − спрашивает Логан со смехом в голосе.

− Нет. Закрой рот. − Я не могу скрыть улыбки в голосе и на лице. Даже не пытаюсь.

Даже молчание между нами легкое. Я довольна тем, что весь мир вертится вокруг меня и для меня. Лежать на Логане и слушать, как бьется его сердце в мое ухо и не думать о Калебе, о лжи и тайнах, не думать ни о чем.

− Хочу в кое-чем признаться, − говорит Логан.

Я качаю головой на его груди, как будто отрицаю что-то, но в конечном итоге это больше похоже на шлепки по голове.

− Я не настроена сейчас на серьезные разговоры.

− Ничего такого. Просто у меня был скрытый мотив для того, чтобы напоить тебя.

Я оборачиваюсь и смотрю на него, но мне приходится закрыть один глаз, чтобы остался один он.

− Да ладно! И что это было?

− Ты не соблазнишь меня. Я не могу взять тебя, когда ты так растеряна, особенно сейчас, когда ты очень уязвима. Потому что это − неправильно.

− Не ожидала услышать от тебя подобное.

− Я знаю. − Он гладит мою руку. − Я хочу, чтобы все было правильно. Когда это произойдет с нами, я хотел, чтобы это было правильным. А ты пока еще не готова.

Я отрицательно качаю головой.

− Нет. Мне хочется, но нет. У него есть ответы на мои вопросы, которые мне необходимы, и пока он не рассказал все, он держит меня, и я не могу вырваться. Это нечестно перед тобой.

− Жизнь – несправедлива, − говорит Логан. − Никогда не была и никогда не будет. А иначе мой лучший друг не умер бы, и я не был бы арестован. Если бы в жизни была справедливость, Калеба арестовали бы вместо меня, а у тебя не было бы амнезии. Если бы только жизнь была справедливой, мы могли бы быть вместе и между нами не было бы никаких препятствий.

− Но жизнь несправедлива.

− Даже близко. – Вздыхает он. − Я не имею в виду, что жалею о том, что произошло между нами, когда мы были вместе, но я... мне очень трудно сейчас. Потому что я попробовал тебя. Краем глаза я взглянул на то, что будет, когда между нами не останется ничего.

− Но я слаба и между нами стоит кое-кто. − И я задыхаюсь от своих следующих слов. − Калеб между нами.

И опять Логану нечего сказать. Это правда и мы оба это понимаем.

− Который час? − спросила я.

− Что?

− Потому что я понятия не имею сколько, а мне интересно.

Логан поворачивает запястье, для того чтобы посмотреть на часы.

− Два тридцать пополудни.

− Я устала. − Мне хочется открыть глаза, но я не могу. Они меня не слушаются. − Прости меня, я сегодня совсем невеселая. Просто... я очень устала.

− Я рядом, Изабель. Просто расслабься. Давай. Я с тобой.

Я всегда проваливаюсь в сон рядом с Логаном. Возможно из-за того, что чувствую себя в безопасности рядом с ним.

Я вижу сон о Логане. О том, что я нагая с ним. И нет ничего между нами. А потом я вижу разбитое стекло и искореженный металл, и тьму, и дождь. И Логан во Тьме со мной, под дождем, но вне досягаемости.

Вне досягаемости. И во сне, и в жизни.

***

Я просыпаюсь одна, охваченная ужасом. Пот градом. Слезы. Остатки сна наполняют мой разум страхом, фрагменты ночного кошмара трепещут на задворках моей души. Голодные глаза, красные во тьме, ослепляют меня яркими вспышками. Лед по моим венам. Потеря. Путаница. И все это беспорядочно, дико, спутано на уровне интуиции и в тоже время бессмысленно.

Пытаюсь дышать через все это, но не могу. Не могу дышать. Моя грудь стиснута железными обручами, они мне мешают сделать глоток воздуха. Руки дрожат. Слезы катятся по щекам свободно и неудержимо. С болью пытаюсь вдохнуть, но у меня не получается. Ужас колотится внутри черепной коробки и сжимает мое сердце так, что оно трепыхается, как крылышки маленького воробья.

Где Логан?

А я где?

В его кровати. Матрац слишком большой и пустой для меня. Одеяло сбилось у изножья кровати, простынь закрутилась вокруг моих бедер. Я мокрая от пота. Снаружи темно. Цифровые часы на тумбочке показывают 1:28 утра. Темно. Свет выключен. Лунный свет пробивается сквозь оконное стекло и серебристой дорожкой пробегает по полу, отражаясь на моей коже. Я раздета, но нижнее белье на мне. И я не помню, как раздевалась.