Глава 37

Четыре недели спустя.

— Мамочка. — Звук шепчущего голоса Джиджи пробуждает меня от глубокого сна.

— Все в порядке, малышка Джиджи? — бормочу я.

— Ага. Но, почему папа спит в твоей кровати?

Я молниеносно открываю глаза, видя, что Зевс лежит лицом вниз и крепко спит рядом со мной, его сильная рука перекинута через мой живот и прижимает меня к себе. Одеяло, к счастью, прикрывает то, что, как я знаю, является его голой задницей.

О, черт.

Черт, дважды черт.

Он остался вчера вечером после того, как Джиджи легла спать. Мы не так много времени проводили наедине с тех пор, как он начал тренироваться к своему бою.

Чувствую ли я себя лучше из—за его предстоящего боя? Нет. Но я справляюсь. Вроде того.

Когда Зевс тренируется, это очень интенсивно. Сейчас его почти нет, а когда он здесь, то, как правило, проводит время с Джиджи. Это означает, что секс был редким — ладно, вообще отсутствовал в последний месяц. Но вчера вечером он был очень игрив, и кто я такая, чтобы отказывать? Особенно когда он повалил меня на кровать и опустился на меня, подарив оргазм, превосходящий все оргазмы. Потом мы трахались, как животные, в течение следующего часа и, должно быть, вырубились от истощения, потому что он все еще здесь. И Джиджи видела нас вместе в постели, и ...

Черт... я что, тоже голая?

Моя рука скользит вверх со своего места на кровати, и я с облегчением чувствую свою ночную рубашку, которую, как я теперь помню, надела перед тем, как Зевс уговорил меня пообниматься несколько минут, прежде чем он должен был уехать домой, в наш дом, в котором он сейчас живет, так как срок аренды его квартиры истек.

— Он... ну, папа устал, и я сказала, что он может поспать здесь, так что...

— Почему на папе нет одежды?

Блядь, блядь, блядь.

— Эм... потому что... потому что...

— Потому что мне жарко спать одетым в кровати, малышка Джиджи. — Он протягивает руку и хватает ее, тянет на кровать между нами, заставляя ее хихикать и визжать. — И я не голый. На мне шорты. Видишь? — Он поднимает покрывало, показывая ей свои беговые шорты, которые были на нем прошлой ночью.

Но теперь мне интересно, когда он их надел, потому что я отчетливо помню, что он был голым, когда мы лежали здесь, обнявшись, перед тем как заснуть.

И теперь я думаю, не заснул ли он здесь специально, чтобы Джиджи нашла его здесь и узнала, что мы были вместе. Он не просил меня прямо сказать Джиджи, что мы вместе, но в последнее время он делал определенные знаки в этом направлении.

Я смотрю на него, приподняв бровь, но он не смотрит на меня, поэтому я тыкаю его пальцем в руку.

Он смотрит на меня, и я бросаю на него вопросительный взгляд.

— Что? — говорит он.

— Когда ты их надела? — я киваю в сторону его шорт.

— Не знаю. Наверное, сделал это во сне.

— Ага. — Я киваю. — Конечно, во сне.

Он бросает на меня невинный взгляд, в который я на сто процентов не верю.

— Так что, папа теперь все время будет спать здесь?

— Нет, — быстро отвечаю я.

Зевс смотрит на меня менее чем впечатленным взглядом.

— Но, если бы я стал, — он переводит взгляд обратно на Джиджи, — Как бы ты к этому отнеслась?

— Хорошо, потому что тогда ты всегда будешь здесь.

Мое сердце сильно сжимается, как будто она только что положила свою маленькую руку на него и крепко сжала.

— Итак, если я скажу тебе, что мы с папой теперь вместе, ты не будешь против? — спрашиваю я ее.

— Вместе? — ее глаза и милый носик пуговкой кривятся в замешательстве.

— Как Рапунцель и Флин Райдер, — объясняю я. — Парой.

— О, как парень и девушка? — сияет она от понимания.

— Да, как парень и девушка.

— Мне кажется, это было бы здорово. — Она делает паузу, смотрит между мной и Зевсом, ее нос снова кривится. — Но вы же не собираетесь все время целоваться, правда?

Зевс смеется, а я краснею.

— Нет! Конечно, нет. С какой стати ты это взяла? — спрашиваю я ее.

— Из телевизора. — Она пожимает плечами.

— Что ты имеешь в виду под телевизором? — спрашиваю я ее.

— Кино, мамочка. — Она бросает на меня взгляд, который говорит, что это должно быть совершенно очевидно. — В кино мужчины и женщины всегда целуются.

Она начинает издавать звуки поцелуя, и Зевс снова смеется, на этот раз сильнее.

— И больше никаких фильмов для тебя. — Я тянусь к ней и щекочу бок, заставляя ее извиваться и хихикать.

Похоже, мне придется еще тщательнее следить за тем, что именно она смотрит по телевизору.

— Папа?

— Да, Джиджи?

— Значит ли это, что вы с мамой собилаетесь пожениться?

— Нет! — я отвечаю в то же самое время, когда Зевс говорит: «Да, однажды».

Я перевожу взгляд на Зевса, который смотрит на меня, нахмурив брови.

Я перевожу взгляд с него на Джиджи.

— Мы не собираемся жениться в ближайшее время, — говорю я Джиджи.

— Холошо. — Она вздыхает. Еще одна пауза, а затем: — Но, когда вы поженитесь, я буду подружкой невесты, верно?

На моем лице появляется улыбка. Я смотрю на Зевса и вижу, что он тоже ухмыляется.

Я целую ее мягкие волосы и говорю:

— Если мама и папа когда—нибудь поженятся, ты будешь единственной подружкой невесты, малышка Джиджи.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Она снова замолкает. Я только что закрыла глаза и дремлю, наслаждаясь тем, что моя маленькая семья рядом, когда ее маленький голос нарушает тишину.

— Мамочка?

— Да, малышка Джиджи?

— Можно мы все встанем и посмотрим телевизор вместе?

— Что ты хочешь посмотреть? — спрашивает Зевс, зевая.

— Рапунцель, конечно.

Вздох.