Глава 14

Трумэн мечтал Рождество и новый 1947 год встретить дома. Но как бы ему не хотелось, он покидал Берлин лишь в конце февраля.  Как и Янг. В отличие от своего лейтенанта, дома его ждали родители и младшая сестра. У Уэйна был лишь отец. И больше никого. Мать погибла в первую мировую, работая медсестрой. Отец так и не женился больше. Когда родители были на фронте, он, совсем ещё малыш, жил с родителями матери. По возвращении с войны они стали жить с отцом в небольшом доме в пригороде Эдинбурга. Отец вернулся к плотницкому делу, и поначалу мальчик учился у отца. Но Уэйн всегда манило творчество. А ещё, родители очень хотели, чтобы сын стал военным.

И вот к началу второй мировой войны Уэйн Трумэн был уже лейтенантом.  Его взяли в десятый пехотный полк и отправили воевать с Гитлером. Мужчина сразу прослыл хорошим командиром, и основная часть солдат его уважала. В 1942 году к нему в подчинение поступил рядовой Билли Янг, который тоже оказался родом из Эдинбурга. Вначале их отношения были просто хорошими, но когда парень вытащил его раненого с поля боя, то они почти подружились. Сейчас, после окончания войны, Уэйн позволял себе пропустить стаканчик другой в компании парня, слушая его рассказы о доме, о его младшей сестрёнке, которая с отличием учится в Университете Эдинбурга, в колледже естественных наук и инженерного дела.

- Она страсть, какая у меня умная, - как-то сказал Билли за кружкой пива. – Не то, что я – тупой, как полено.

Уэйн уже столько слышал про Элис, столько про неё знал, что казалось – он уже лично знаком с девушкой.

И вот сейчас, сидя в баре и попивая виски, Билли опять показал письмо от сестры.

- Лейтенант, сэр… Элис спрашивает про вас.

Мужчина поднял глаза на рядового.

- Ты что, Янг, рассказал своей сестре про меня?

- А чё б не рассказать, сэр… Она меня расспрашивала про мою службу, про начальство. Ну, я и написал ей, что служу под началом лучшего офицера Британской Армии.

Тут Уэйн нахмурился.

- Ты что написал?

- Простите, сэр…, лейтенант…  Виноват! – Билли втянул голову в плечи.

- Что ты ещё ей про меня наплёл?

- Да больше ничего особенного…

- Точно?

- Ну… про то, как вас подцепила пуля и как я тащил вас.  Про, как после того, как вас залатали, вы только пару дней провалялись на койке и снова были в строю.

Трумэн покачал головой.

- Ну ты и правда туп, Янг. Девушкам не интересны рассказы о войне.

- Не скажите, лейтенант, - Билли расплылся в улыбке, - Элис в каждом письме спрашивает, как ваша нога.

Трумэн закрыл ладонью лицо и вздохнул.

- И это… Она хочет, чтобы вы приехали к нам в гости. Хочет посмотреть на героя. И это её слова… Про героя.

- Господи, Билли!..

Раздался очень тихий стук в дверь. Ангела подумала, что она ослышалась. Но когда стук раздался снова, девушка посмотрела на мирно спящего сына, обнимающего мишку, решила открыть. Сын спал. В предыдущую ночь он почти не сомкнул глаз на незнакомом месте. И ещё страдал от отсутствия подарка Катрин. Мальчик сильно полюбил новую игрушку.

Если бы это были погромщики, они бы так не церемонились, понимала Ангела. И она рискнула открыть дверь.

На пороге стояла соседка.

- О, Ангела! – прошептала женщина. – С вами всё хорошо, - она выдохнула облегчённо.

- Да, фрау Марта. С нами всё хорошо.

Она пропустила соседку внутрь. Та с умилением посмотрела на спящего мальчика и обняла девушку.

- Я так перепугалась, когда пришли они… Эти люди спрашивали, не знаю ли я тебя и где ты можешь быть.

- И... что вы им сказали? – замерла брюнетка.

- Не бойся. Я сказала, что мы просто соседки и не общаемся. Прости, я сказала им, что вообще не желаю общаться с евреями.

- Правильно, - улыбнулась девушка. -  Иначе бы вы могли пострадать.

- Да если бы я знала, где ты, я бы им всё равно ничего не сказала. Я видела последствия. И не понимаю, как так можно?

Шмид грустно пожала плечами.

- Они считают, что имеют право… - девушка вспомнила утро и как на её и Роберт глазах пристрелили мужчину просто за то, что тот был евреем. Иной причины не было. Но она ничего не сказала женщине: ни про увиденное убийство, ни про лужи крови на улицах. Хотя многое из того, что видели мать и сын, Марта тоже, наверняка, видела.

Девушка недавно узнала про историю молодости фрау Марты. Но всё равно ей было удивительно, почему соседка так переживает за неё и за её сына. Да, Марта рассказывала, что, когда была девушкой, влюбилась в еврея, что тот тоже её любил и про то, как они хотели сбежать и пожениться. Но у них ничего не вышло.  Марту силой выдали замуж за немца, а что стало с её любимым, она не знала. Женщина не назвала его имени, а Ангела не посмела спросить.

- Твоя подруга… Катрин, кажется? Ты ей доверяешь?

Шмид кивнула.

- Это она меня предупредила. И помогла спрятаться. Её жених, - Ангела решила пояснить, - он был участником и, скорее всего одним из организаторов.

- Жених?

Девушка отвела глаза.

- Она вынуждена. Фон Гинсбург знает, что её родители участвовали в путче.

Брюнетка видела, как пристально смотрит на неё Марта. Она чувствовала, как под взглядом женщины у неё розовеют щёки.  Но ничего не могла с собой поделать.

- Вы с ней очень близки… - Шмид почувствовала руку Марты на своём плече. Тёплую ласковую материнскую руку. Девушка подняла глаза и пробормотала:

- Мы подруги. Да. Она моя подруга.

- И всё? – как-то странно спросила женщина, чем опять смутила Ангелу, и девушка снова отвела глаза. – Я вижу, дорогая. Вы не просто подруги. Вы – очень близкие подруги. Я права?

- Что вы имеете ввиду? – голос Ангела предательски дрогнул.

- Я рассказала о себе не всю правду, Ангела, - в голосе Марты послышалась печаль и боль. На какое-то время она замолчала, уйдя в воспоминания. Потом на её губах появилась улыбка, полная тоски. – Её звали Сара. И это с ней я хотела сбежать.

Шмид медленно повернула голову и встретилась глазами с женщиной.

- Сара? – переспросила она. – Это был не мужчина?

- Нет, - соседка покачала головой. – Это была девушка. Самая прекрасная в мире девушка. Вы чем-то похожи: у Сары тоже были глубокие карие глаза и забавные завитушки, - Марта коснулась волос брюнетки. – Но она была замужем и к тому же, у неё был ребёнок. После этого скандала муж, скорее всего, увёз Сару и их маленькую дочку из Берлина, а меня родители поспешили выдать замуж. Но война быстро забрала у меня мужа, - грустно усмехнулась женщина. – Я почти сразу же овдовела, как только вышла замуж. Вот… Теперь ты знаешь всю правду… Когда ты появилась здесь: слишком молодая, слишком затравленная, со страхом в глазах, я для себя сразу всё решила. Ты для меня как дочь. Дочь Сары.

- Вы тоже мне заменили мать, фрау Марта, - прошептала Ангела.  На глазах обеих женщин блестели слёзы. У Марты – при воспоминании об утраченной любви. У Ангелы: от признания женщины и воспоминаниях о Катрин.

 - Так я права? На счёт тебя и Катрин?

- К сожалению… И к сожалению, нет, ничего не будет.

Неужели она, Ангела Шмид, хочет отношений с девушкой? Таких отношений, какие бывают между мужчиной и женщиной?  Разве такое возможно?  Возможно с ней?

- У Катрин есть жених. Он её ни за что не отпустит. Но даже если бы его и не было… Я знаю, что у Катрин есть отношения… с другой девушкой, - выдавила Шмид.

 - У них там всё серьёзно? - Приподняла брови женщина, а в её тоне чувствовалось, что она не верит в те отношения.

- Я видела, - запнулась Ангела. Она снова почувствовала укол ревности в сторону Лили. – Они целовались и … фрёйлин Штейн очень откровенно её обнимала… Это у неё мы переждали погром, – под конец пояснила девушка.

- Я видела, как она на тебя смотрит, - послышался ответ. – Катрин…

- Как? – не поняла Шмид.

- Влюблёнными глазами.

- Но разве такое возможно, фрау Марта? Разве на свете есть любовь? Такая, о какой пишут в книгах? Особенно между двумя девушками?

- Конечно, - улыбнулась женщина. - Я знаю, что говорю. Нужно верить. Катрин тебя любит. Или близка к этому. Так же, как и ты, - и Марта очень тепло потрепала брюнетку за щёку.

Катрин смотрела, как Келлер надевает шинель, собираясь на службу.

- Раз тебя целыми днями нет, могу я гулять, ходить в кино или ещё куда, раз я теперь не работаю?

Выходные Катрин вылились в её увольнение. Фон Гинсбург заявил, что его невеста не должна работать: он может обеспечить её полностью.

- Запишись на курсы домоводства, - мужчина обнял девушку за талию и присосался к ней поцелуем, нагло протолкнув свой язык.  – Я хочу, чтобы у меня была не только красивая жена, но и хозяйственная, -  добавил фон Гинсбург, оторвавшись от губ. Он бы с удовольствием продолжил сейчас то, чем занимался почти всю ночь, но служба звала. – Ммм… Как жаль тебя оставлять, - его руки заскользили по телу. Столь вожделенному, но столь недоступному сейчас из-за времени. - Я приду в час. Хочу, чтобы ты была дома. Ты меня поняла?

- Да, Келлер. В час я буду ждать тебя на обед.

- Ох, и пообедаю же я! – Мужчина схватил девушку за ягодицы и прижал к себе. Он знал, что сейчас его мать на кухне, моет посуду. Поэтому им никто не помешает. Он ещё раз посмотрел на закрытую дверь кухни, потом кинул взгляд на часы, висевшие в прихожей, которые показывали без двадцати пяти минут девять. Он знал, что при благоприятном раскладе он доедет за семь-десять минут. Максимум, что может потратиться, это пятнадцать.

Катрин нахмурилась, когда Келлер снял шинель. Но когда он схватил её за руку и потащил по направлению к ванной комнате, то все сомнения, чего хочет мужчина, отпали.

Закрыв дверь, Келлер без церемоний задрал юбку Катрин и расстегнул свой ремень. 

Всё закончилось быстро. Келлер прошёлся пальцами по лону Катрин и облизал их.

- Это только закуска, лапуля. В обед будет основное блюдо.

Он заправил своё хозяйство и застегнув брюки, вышел из ванной комнаты. Девушка сползла по стенке и, положив руки на колени, уронила на них голову. Нет! Она больше не может так! Она или сойдёт с ума, или пристрелит гада. Второе – скорее.