В обед Катрин съела лишь немного салата и выпила две чашки кофе под сигарету. Теперь, живя вдали от города, девушка не знала, где сможет брать сигареты. Сигареты и пиво. Так как в этой глуши можно было свихнуться. А ещё вспоминая, что рядом находится, от начинало бить мелкой дрожью.

Келлер пришёл ближе к семи. Довольный, словно кот, который вылакал миску сметаны. Скинув шинель, он прошёл гостиную и подошёл к бару, где выпил три стопки шнапса.

- Грета, можешь накрывать на стол! – крикнул он в сторону кухни.

Поднявшись в спальню, он не обнаружил там Катрин. Девушка находилась в соседней комнате. Она стояла и смотрела в окно.

Мужчина подошёл и обнял блондинку за талию.

- Я соскучился, Катрин. Тебе уже можно? – его тон был слишком добрым, слишком… человечным…

- Не сегодня, Келлер. Подожди ещё немного. Помнишь, что сказал гер Рихтер – попросила Шван.

- К чёрту Рихтера!  - поморщился фон Гинсбург, - Я хочу свою жену!

- Если ты ещё и хочешь ребёнка, то тебе придётся ещё немного потерпеть, - холодным голосом ответила блондинка. Гауптштурмфюрер развернул жену к себе и грубо поцеловал.

- Не забывай, что есть и другие способы доставить мне удовольствие, любимая. А теперь пойдём ужинать.

- Я не хочу, - Катрин устала покачала головой.

Келлер до боли сжал плечи Катрин и посмотрел в её глаза. И Шван поняла, что лучше ему не перечить.

Во время ужина мужчина ещё приложился к шнапсу. Позже он вышел в сад, где допил бутылку. Видимо таким образом он решил отметить свой первый день в Дахау.

Перед сном Келлер послушал радио, пролистал газету, что не успел посмотреть утром и пошёл спать.

Не застав Катрин в спальне, он без стука вошёл в её комнату и молча скинув с неё одеяло, схватив за волосы, повёл за собой. Втолкнув девушку в супружескую спальню, он просто расстегнул брюки и выставив перед ней своё хозяйство, заставил взять его в рот.  Кончив, он так же за волосы поднял блондинку и, посмотрев в серо-зелёные глаза, грубо впился в её губы, сжав до боли грудь.

- Помоги мне раздеться! – приказал мужчина.  

Катрин знала, что перечить – это равносильно смерти, поэтому подчинилась и помогла мужу раздеться.

- А теперь раздевайся сама.

- Но… - пыталась возразить Шван. Кровотечение прекратилось, но доктор предупреждал, что с сексом стоило всё равно повременить. А ещё это лекарство, от которого всё время хотелось спать и, скорее всего именно от него болела голова.

- Раздевайся! – рявкнул Келлер.  

Шван подчинилась.

- Хм… Вот не понимаю, почему некоторые трахают грязных жидовок в лагере, когда твоя жена может сделать то же самое. И она чистая и здоровая женщина, - фон Гинсбург развернул Катрин спиной и сильно ударил её по попе.

- Сладкая… - прохрипел мужчина, засасывая до боли её в шею. Она почувствовала, как одной рукой он сжал её грудь, а пальцами другой руки вошёл в её лоно. Так же она ощутила, что его член снова встал.

- Ааа!!! – вскрикнула она, когда мужчина вошёл в неё сзади. Он зажал ей рот рукой, продолжая долбить её своим твёрдым органом. Завтра она снова не сможет нормально ходить и сидеть, но Келлера это мало волновало. Он кинул её на кровать, на время выйдя, но через секунду снова навалился и продолжил истязания. Кончив в очередной раз, он сполз с девушки и тут же захрапел.

Девушка натянула на себя одеяло и, сжавшись в комок, попыталась уснуть. Это далось ей с трудом. Она провалилась в сон уже ближе к утру.

И снились ей Ангела и Роби в полосатых робах с жёлтыми треугольниками на груди.

Келлер бьёт Роби прикладом «Вальтера», а Шмид пытается его защитить. Гауптштурмфюрер отбрасывает мальчика в сторону и наводит пистолет на брюнетку. Раздаётся выстрел. Шван видит, как кровавое пятно расползается на месте звезды Давида и брюнетка падает с открытыми глазами, устремлёнными в безоблачное голубое небо.

Она не знала, что стонала во сне. Но её никто не разбудил, так как Келлер встал на рассвете и позавтракав, ушёл на службу. 

- Ангела! – пыталась закричать Катрин, но как обычно во сне не смогла этого сделать и лишь жалобно выла.