- Вы жили в Керри, в Шотландии. Я там был после войны. Твоя мама работала в ювелирном магазине. Я приезжал в гости к Янгу, где познакомился с Элис, моей женой. Сейчас мы живём в Эверетте. Неужели такое возможно?  - пробормотал мужчина. Это было невероятно!

Роберт листал дневник, слушая Уэйна.

Прошлое вставало у него перед глазами. Молодой человек провёл пальцами по листам, едва сдерживая слёзы. Что пришлось пережить его маме и Кэтрин? Через что они обе прошли?

Через что прошла блондинка? Она не рассказывала, но он понимал, что она была на волоске от смерти. Ведь её мужем был комендант концлагеря.

Но уже всё закончено. Всё плохое. И пусть Катрин и его мама должны были скрывать свои отношения, они могли жить и радоваться жизни!

- Ты можешь оставить его себе, - услышал Роберт. Он поднял глаза на мужчину и тот кивнул. – Да, оставь его себе. Я помню почти наизусть каждую строчку. И… я должен тебе сказать. Я написал книгу про Ангелу Шмид и Катрин Шван, - он произнёс их имена на немецкий манер. - Почти написал. Я не знал, как закончить её. С Катрин всё хорошо? – неуверенно спросил Уэйн. -  Она? …

- Она жива, - улыбнувшись кивнул Роберт. – Она живёт с нами. И Кристи.

- Кристи? –переспросил Трумэн.

- Да, это… - Роберт чуть не сказал, что это его сестра. – Это дочка Кэтрин.

Пока они ехали до Эверетта, Роберт рассказывал, как они живут. Уэйн тоже поделился своей жизнью.

- Знаете, я думаю, что мама и Кэтрин не будут против, если вы как-нибудь приедете к нам в гости и покажете свою книгу. Всё-таки, это книга про их жизнь.

- Ты не зайдёшь? – спросил Уэйн.

- Я спешу домой. Сочельник, вы же понимаете, - улыбнулся Роберт. Этот мужчина за несколько часов стал ему родным.

- Конечно, - улыбнулся Уэйн, выходя из машины, - Всего хорошего.

- И вам, мистер Трумэн.

Роберт повернул на Вашингтон стрит и улыбнулся. Ещё пару минут и он будет дома. Он обнимет маму, Кэтрин и Кристен.  Дома…

Анжела ставила на стол индейку, когда в дверь позвонили. Все присутствующие за столом переглянулись: они никого не ждали.  Роберт встал из-за стола и пошёл открывать дверь. 

- Джасинда? – его удивлению не было предела.

- Я сбежала, Роберт, - девушка обняла парня. – Я хочу быть с тобой в Сочельник и в Рождество.

Девушка увидела позади своего парня три фигуры.

- Здравствуйте, - пробормотала Джасинда.

- Мам, Кэтрин, Крис – это Джас, моя девушка, - он представил девушку своим родным.

Кэтрин и Анжела переглянулись. Они, конечно, подозревали, что Роберт рано или поздно приведёт домой девушку. Но не ожидали, что та окажется латиноамериканкой. Но похоже, ему было плевать на общественное мнение. И это было видно потому, как тот держал девушку за руку.

- Так, я всё же думаю, что нам нужно позвонить твоим родителям и сказать, что с тобой всё хорошо и ты жива и здорова, - улыбнулась Смит.

- Пойдём, я покажу тебе гостевую комнату, - улыбнулась Кристен.

Роберт нахмурился, на что получил строгий взгляд женщин.

- Не знаю, на что ты надеялся, молодой человек, - сказала Кэтрин. – Но твоя девушка будет спать в гостевой комнате. Вы меня поняли? Оба.

Анжела позвонила родителям Джасинды и уверила их, что с их девочкой всё будет хорошо. Что она, мама Роберта, проследит, чтобы дети вели себя в рамках дозволенного и ничего больше.

- Мам, Кэтрин, - Роберт посмотрел на женщин. – Я должен вам кое-что показать… - Они уже сидели за столом, и Кэтрин разрезала праздничную индейку. – Это не мой Рождественский подарок, но я хочу отдать вам кое-что сейчас. Я не хочу тянуть. – Смит вышел из-за стола. -  Подождите пару минут.

Роберт вошёл в гостиную с тетрадкой, которую тут же узнала Анжела. Она побледнела и слёзы неожиданно выступили у неё на глазах: в руках сына был её берлинский дневник, который она потеряла много лет назад.

- Откуда он у тебя? – прошептала брюнетка.

- Я сегодня познакомился с лейтенантом британских войск в отставке Уэйном Трумэном. В сорок пятом его корпус квартировался в Берлине, и он был в нашей квартире… Где и нашёл твой дневник, - парень протянул тетрадь маме, которая приняла её дрожащими руками. – А ещё он пишет книгу. Про войну. Про вас, - Роберт перевёл в взгляд с матери на Кэт. – Про нас.

Смит листала свой дневник, лежащий у неё на коленях, про который уже забыла думать и снова переживала то, что пережила тогда много лет назад в Берлине.  Она даже не заметила, как другой рукой сжала пальцы Кэтрин, ища в ней поддержку. Она снова и снова перечитывала строчки, погружаясь в воспоминания. Кэтрин тоже смотрела в дневник, который до этого не видела.  Читала. И понимала, через что прошла её любимая. Нет, она знала это, но иметь силу, чтобы записать всё это… Она вдруг подняла руку и убрала чёрную прядку за ухо, не осознавая интимности своих движений.

Обе вздрогнули, когда услышали смущённое покашливание Джасинды. Женщины подняли глаза и посмотрели на детей, который смотрели на них.

Роберт улыбался, обнимая свою девушку.

Они с Кристен уже давно говорили на эту тему, что уже пора сказать мамам, что они всё знают. Да и от Джас Смит ничего не скрывал. Ему было очень важно, чтобы его девушка знала всё про его семью. И когда та приняла, Роберт вздохнул с облегчением и радостью от того, что его сердце сделало правильный выбор.

Он подошёл и протиснувшись между ними, обнял женщин за плечи.

- Мама, Кэтрин… Вы не должны скрываться, хотя бы от нас, - парнишка поцеловал вначале маму в щёку, а потом Кэтрин. – Мы всё знаем. Я почти сразу понял всё. Хотя мне и было пять лет.

Кэтрин открыла было рот, но промолчала. Их дети всё всегда знали. Да, она подозревала, что Роберт догадывался давно, но молчал. А Джасинда, она тоже всё знает?

- Мам! – Крис села рядом со Свон и положила её голову на плечо. – Я тебя люблю. И Анжелу люблю. И считаю её своей второй мамой. И пойдёмте уже сядем за стол!  Индейка стынет!

И они сидели, ели индейку, пили эгг-ног. Ближе к полуночи дарили друг другу подарки.

А когда пора было идти спать, Кэтрин и Анжела впервые при детях вошли в одну спальню, понимая, что им больше не нужно ничего от них скрывать. В это Рождество они вдруг наконец стали одной семьёй. Настоящей семьёй.

Уэйн закрыл глаза, обнимая беременную Элис. На его душе было умиротворение. Ангела Шмид обрела своё счастье. Она и Катрин Шван пережили все напасти, что посылала им Судьба. И удача, наконец, вернулась в их дом. Не всем, конечно, так повезло как этим женщинам. Многие сгинули в жерле войны. И всё же, Трумэн улыбался. Он сможет дописать свою книгу про еврейскую девушку и немку, которых связывала дружба. А может быть, кто знает, что-то и большее…