= Когда-нибудь это случится =

Малден, штат Массачусетс. Вашингтон стрит. Декабрь 1954 год.

Был Сочельник и дом сиял чистотой и уютом: ёлка в гостиной мерцала гирляндами, у крыльца стояла небольшая повозка с запряжёнными в неё игрушечными оленями, а внутри сидел Санта.

Вечером начался сильный снегопад, который шёл всю ночь. Поэтому с утра пришлось браться за лопату и чистить дорожку, так как после обеда были долгожданные гости. Вернее, гость, которого они не видели полгода.

- Ну что Смит, счастливо тебе доехать!

С верхнего яруса кровати свесилась кучерявая голова соседа по комнате Коджо Дункана.

Коджо был единственным чернокожим студентом на факультете права, и никто с ним не хотел жить в одной комнате. Никто, кроме Роберта. Но парень на своей шкуре испытал когда-то, что значит быть изгоем, поэтому без проблем согласился делить комнату с Дунканом. Коджо вначале настороженно отнёсся к вроде бы, белому парню, вошедшему в комнату. Но прошло немного времени, и он понял, что со стороны Смита можно не ждать подлянки. А спустя несколько недель они уже подружились.

А вернувшись на второй курс снова решили делить общую комнату.

Сам парень покидал кампус позже, вечерним поездом. Родные ждали его дома в Джорджии, где он не смог бы поступить ни в один из вузов из-за своего происхождения.

Казалось, рабство было отменено почти сто лет назад, а на юге США негры до сих пор ощущали себя рабами. Впрочем, как и все небелые граждане.

Дункан спрыгнул, и парни обнялись.

- Счастливого Рождества, Коджо!

- Счастливого Рождества, Роберт!  Передавай от меня привет маме, Кэтрин и Крис.

Коджо подозревал, что маму его друга и Свон (Шван) связывает отнюдь не дружба, но молчал.

Он знал, что его сестрёнка тоже «другая». Слово лесбиянка ему не нравилось, а дайк – это вообще было ругательством. Однажды, будучи дома, он не нарочно без стука открыл дверь в комнату Маньяры и застал её целующуюся с одноклассницей, напугав подростков. Он пообещал, что ни родители, никто другой не узнают об этом.  Быть чёрной гомосексуалкой – это было опасно вдвойне, особенно в Саванне. В то время Коджо заканчивал двенадцатый класс и в тот момент парень вдруг понял, кем он хочет стать в жизни – адвокатом. Будучи одним из лучших выпускников школы, он подал документы в Бостонский университет в колледж права и без проблем был зачислен.

- Обязательно! Тебе нужно как-нибудь приехать к нам в гости.

- Ты думаешь? – с сомнением спросил парень.

- Почему бы и нет? Например, с Кьярой.

- Упс… Ты знаешь? – скривился парнишка.

Кьяра была первокурсницей школы медицины в университете. К тому же европейкой, приехавшей в Штаты на учёбу. Дункан и девушка скрывали свои отношения, но видимо, шило в мешке не утаишь.

Смит закинул кожаную дорожную сумку на заднее сидение своего «Volkswagen Beetle», который женщины подарили ему на восемнадцатилетние и, заведя мотор, выехал с парковки.

Роберт позвонил в дверь щитового домика и через минуту ему открыла дверь миловидная девушка-латина.

 - Привет, Джас! – Роберт вошёл внутрь, и они поцеловались. – Ты готова?

- Роберт, прости… - пробормотала Джасинда. – Но мне родители не разрешили. Отец сказал, что если я уеду с тобой, то домой могу не возвращаться.

Смит тяжело вздохнул.

- Я тебя люблю. Но не могу ослушаться родителей, ты же понимаешь! – взмолилась девушка.

- Конечно, - парень чмокнул девушку в губы. Из кармана пальто он вдруг достал бусы. 

- Они, конечно, не такие шикарные как у Одри Хепберн в «Римских каникулах», прости, - улыбнулся он. 

- Они прекрасны, Роберт! 

- Джасинда…

Тут в гостиной появился мужчина.

- Мистер Агилар?  - кивнул головой парень в знак приветствия.

- Молодой человек, - покачал своей головой мужчина. – Покиньте, пожалуйста мой дом.

- Но… - Роберт попытался что-то возразить.

- Я вас по-хорошему попросил, - спокойным тоном, в котором скользили стальные нотки, добавил Агилар.

Роберт вздохнул и, посмотрев на удручённую Джасинду, покинул дом.

С подавленным настроением он сел в свой автомобиль и, повернув ключ, нажал на газ.

- Мы с мамой запрещаем тебе с ним встречаться! – сказал возмущённо Агилар, когда за Робертом закрылась дверь.

- Папа… - девушка едва сдерживала слёзы.

- Иди в свою комнату, разговор окончен! – недовольно взмахнул рукой мужчина.

Он был против того, чтобы его единственная дочка встречалась с белым парнем.

Роберт ехал домой и вместо Рождественского настроения в нём клокотала злость. Он до сих пор жил в ксенофобном обществе. Белые ненавидели негров, негры ненавидели белых. Та же ситуация была с латинами. Женщин тоже ещё до сих пор полностью не воспринимали в обществе, пусть это были Штаты, а не Германия. Про гомосексуалов вообще нельзя было упоминать. Их, конечно, не сжигали в газовых камерах, как в фашистской Германии, но всё же их жизнь каждый день подвергалась опасности. И из-за этого он очень переживал за маму и Кэтрин.

У него были смутные воспоминания о жизни в Берлине в начале второй мировой. Он не говорил с Анжелой об этом. Не хотел бередить её раны. Но иногда Роберт видел во сне как фрицы убивают пожилого мужчину, стоящего перед ними на коленях.

А ещё он помнил время, когда они жили в Шотландии: его травили одноклассники из-за того, что он был евреем.

А чуть более пяти лет назад в их жизнь вернулась Катрин. Он уже почти забыл её. Вернее, заставил себя забыть, думая, что та или погибла или просто решила жить без них. Но она их нашла!  И его мама вдруг расцвела. И он тоже был счастлив.

Медвежонок, что подарила блондинка когда-то, до сих пор был у него и лежал в стенном шкафу. Но он не думал, что женщины об этом знали.

Вот он ехал на своём «жуке», а из колонок доносилась песня «The Oak Ridge Boys» «Я буду дома на Рождество.»

Он ехал и подпевал. Было печально, что Джасинде запретили поехать вместе с ним, но он докажет её родителям, что достоин их дочери!

Начал падать лёгкий снежок, и Смит включил дворники. Часа три, и он будет дома. Дома, где ждут его… мамы. Он не называл Свон мамой, но считал её ею. Парень знал, что она сделала для них и что пережила, чтобы найти и вернуться. И, кто бы что ни говорил, он любил Кэтрин не меньше, чем свою родную маму.

Ещё издалека он увидел полицейскую машину из которой вышел коп.

- Офицер Баттон, - представился мужчина. – Я прошу прощения, что останавливаю вас, сэр…

- Что-то случилось? – поинтересовался парнишка.

- На дороге небезопасно, молодой человек. В паре миль впереди произошла авария. Просто хотел вас предупредить.

- Спасибо. Я буду осторожен, - пообещал Роберт.  

Роберт издалека увидел съехавший на обочину «Форд», возле которого стояло двое мужчин: коп и, видимо водитель. Полицейский, похоже, проверял пострадавшего на алкоголь, заставляя того пройти по прямой. Но тот безупречно выполнил указание офицера. Было ясно, что арестовывать мужчину за езду в пьяном виде не имело смысла. Просто из-за наледи тот не справился с управлением. Но «Форд», въехавший в дерево был в плачевном состоянии.

Роберт замедлил ход, увидев, что полицейский попросил его остановиться.

- Сэр, вы куда направляетесь? – спросил коп.

- Малден, - ответил Смит.

- Могли бы вы подбросить мистера Трумэна в Эверетт?

Снова начинался снегопад. Роберт посмотрел на небо, потом на «Форд», с разбитым лобовым стеклом и кивнул. Он немного задержится, но не бросать же мужчину на обочине. К тому же был канун Рождества.

Он был евреем, но Хануку они давно перестали праздновать. Маме было больно вспоминать те дни, когда её родители были живы и гости наполняли их дом. Но Рождество приходилось примерно на те же дни и Анжела не хотела лишать сына праздника. Поэтому в декабре живя ещё в Шотландии, а теперь и в Штатах, они всегда наряжали ёлку и дарили друг другу подарки. А совсем недавно, когда в их жизни снова появилась Катрин и её дочь, этот праздник стал совсем домашним и семейным. Единственное, чего не понимал молодой человек, почему две женщины скрывают даже от него, что они любят друг друга, делая вид, что они просто подруги, живущие под одной крышей.

- Без проблем.

Трумэн кинул свой чемодан и сумку рядом с сумкой Роберта на заднем сидении и сел рядом с парнем на пассажирское сидение.  

- Спасибо вам, - улыбнулся мужчина, потерев внушительную шишку на лбу. – Обычно я всегда аккуратно вожу машину.

- Всякое бывает, - улыбнулся Смит. – Меня зовут Роберт. – Он протянул руку, и Трумэн её пожал. – Мама всегда меня учила помогать людям.

- Очень приятно, Роберт. Передайте вашей маме, что она воспитала хорошего сына.

Смит смущённо почесал макушку.

- Едешь домой к родителям на Рождество?

- К маме.

Трумэн кивнул. 

Пока они ехали, Роберт рассказал, что изучает право в Бостоне. Что он студент второго курса. Уэйн поведал, что участвовал в войне, дошёл до Берлина.

- Я родился в Берлине, - сказал с каким-то надломом Смит, не отрывая взгляда от дороги. – Я помню, что такое война, - вздохнул он. – Мне было пять лет… На моих глазах фашисты убили человека… И если бы не мамина подруга, которая была замужем за фрицем, то не знаю, чтобы с нами сейчас было. Но благодаря ей, мы смогли уехать из Германии.

- А… как зовут вашу подругу? – зачем-то спросил Трумэн.

Роберт на секунду оторвал взгляд от дороги и посмотрел на попутчика.

- Катрин. Катрин Шван.

- Стой! – воскликнул неожиданно Трумэн и Смит недоумённо притормозил у обочины. Мужчина достал с заднего сидения сумку и открыв её, протянул Роберту кожаную папку. – Посмотри.

Парень открыл папку и увидел внутри тетрадь.

- Открой! - чуть ли не приказал мужчина.

Это был почерк его мамы. Роберт нахмурился и посмотрел на Трумэна.

- Откуда у вас…?

- Его нашёл Билли Янг. Мой рядовой. Я думал, что … Неужели…? Я так рад, что твоя мама жива. И Катрин тоже. И ты.

Возбуждённый Уэйн, ещё не веря своим глазам, смотрел на молодого человека.

Всё же, наверное, Рождественские чудеса существуют!