Брюнетка смущённо высвободилась из объятий.

- В полиции мне сказали выметаться. Члены Гитлерюгенда не могут такого сделать! И если я сейчас же не уберусь, то меня арестуют за клевету. Мне, наверное, повезло. Отец был членом «Центральферайн». (Прим. Еврейская политическая организация Германии, которая пыталась сотрудничать с нацистами) Мне помогли продать квартиру и переехать сюда.  А потом родился Роби… - вздохнула Шмид. Брюнетка услышала, как чиркнула спичка. Шван снова закурила.

- Прости, что тебе пришлось это услышать, - прошептала Ангела, когда стакан, приспособленный под пепельницу, опустился на подоконник.  Катрин выдохнула дым и посмотрела на брюнетку.

- Твой сын очень похож на тебя, - она бросила взгляд на спящего мальчика.  

Шмид кивнула. В словах блондинки была искренность. Да она и сама видела, что мальчик очень похож на неё. В нём вряд ли что-то было от того, кто был его отцом… Нет! Отца у её Роби не было! Она его мать и единственный родитель.

Ангела посмотрела на Катрин. Её взгляд был направлен в пустоту, губы плотно сжаты. Тонкие пальцы, сжимающие сигарету, нервно подрагивали. Шмид опустила взгляд и заметила, что они держаться за руки. И ей не захотелось вырывать своей руки.

Какое-то время, пока Катрин курила, они просто стояли в тишине, переплетя свои пальцы.

Позже гостья помогла Ангеле убрать со стола, а после того, как брюнетка помыла посуду, Шван спросила, есть ли у той фотоальбом.  Он был. И блондинка смогла посмотреть на родителей Ангелы: пожилой лысоватый мужчина с мягкими чертами лица и строгая женщина с чуть надменным взглядом. Ангела взяла черты обоих.

- Я назвала сына в честь папы… - Шмид провела пальцами по фотографии отца. – Он меня очень сильно любил.

Шван оперлась рукой о спинку кровати, положив подбородок на кисть и смотрела на мужчину, который глядел в камеру добрым и проникновенным взглядом. 

- Моего отца расстреляли, - услышала Ангела и посмотрела на девушку, но взгляд той был всё ещё прикован к фотографии. – Он участвовал в путче. Мать арестовали и отправили в концлагерь. Я каким-то чудом смогла сбежать. Знаешь, я как-то не хотела, чтобы меня отдали в какую-нибудь новую семью, - горькая усмешка сорвалась с губ девушки, - и заставили вступить в Союз. (Прим. «Союз немецких девушек», молодёжное и детское женское движение в составе «Гитлерюгенда») Ладно, - отмахнулась Катрин. – Не будем о грустном.  – Она взяла альбом в свои руки и, перевернув страницу улыбнулась: на неё смотрел ребёнок примерно в возрасте одного года с пухлыми щёчками и забавными кудряшками. – Бог мой, какой милый ребёнок! – не сдержалась Катрин, чем смутила Ангелу, и та захотела забрать у девушки фотоальбом.

- Отдай! – смущённо воскликнула она.

- Неа! Не отдам! – рассмеялась гостья.

Шван соскочила с кровати, но бежать было некуда, и Ангела её тут же сумела прижать к стенке. Блондинка почувствовала дыхание Шмид на своей коже, соприкоснувшись своей грудью с грудью Ангелы. В горле стало как-то сразу сухо. Катрин сглотнула и подняла руку с альбомом.

- Держи… - пробормотала она. Брюнетка посмотрела в расширенные зрачки глаз Катрин и тоже что-то почувствовала. Что-то похожее, что она почувствовала тогда, в парке. Сейчас же ей совсем стало трудно дышать. Что это с ней? У неё никогда такого не было.

Катрин же по стенке попятилась в сторону.  Ей безумно хотелось в этот момент поцеловать Ангелу. Но она боялась её напугать своими чувствами к ней. К тому же в комнате спал ребёнок. Он не должен видеть, как какая-то девушка целует его мать.

- Я…это…пойду, - пробормотала Шван.

- Катрин, что-то не так? Что я сделала? – прошептала Шмид. 

- Дело не в тебе. Это ты меня прости. И… Я зайду за тобой перед работой, если ты не передумала.

- Нет, не передумала, - пролепетала тихо брюнетка, всё ещё не понимая, что же такое сейчас происходит. 

Шван выскользнула из квартирки, оставив ничего непонимающую Ангелу, пребывающую в необъяснимом для неё состоянии.

Когда дверь за девушкой закрылась, она прижалась спиной к стене, стараясь привести сбившееся дыхание в норму.