Глава 34

Выкурив сигарету, девушка немного пришла в себя. К доктору идти было нельзя.

Шван села на стул. Её ещё немного трясло, но всё же начало отпускать.

Что за странное недомогание? Подозрения у Катрин были, но она не хотела в них верить. Она не хотела ребёнка от Келлера. Только не от него! Больше! Вообще у неё в планы входило всё что угодно, но только не беременность.

Она вспомнила, как совсем недавно потеряла первого малыша. И потеряла из-за мужа.

Шван положила руку на живот и покачала головой. Нет, она выносит это дитя. Если она беременна. На зло фон Гинсбургу! На зло всё этой коричневой нечисти и … Но как? Как в этой стране пропитанной ненавистью вырастить малыша?

Во-первых, даже, как ей его родить?  Ей придётся снова стать женщиной в глазах всех. А это очень опасно. Курт Кольбе едва не спалил её. Она сможет скрываться месяца четыре, может быть пять. Но судя по её комплекции её беременность будет заметна рано.

Во-вторых, она не могла надеяться на помощь Рути и её бабушки. Здесь для соседей она представилась, как племянник Шванов. И люди, кажется, поверили. Некоторые помнили Катрин и заметили невероятную схожесть Хорста с кузиной. Что же будет, когда отставной солдат вдруг превратиться в жену коменданта «Дахау»? Беременную жену. Без мужа. Поэтому однозначно нужно было уезжать.

Всё хорошо обдумав, Катрин поняла, что ей нужно вернуться в Мюнхен. Там были люди, которые могли помочь.

- Ты точно решила оставить ребёнка? – нахмурилась Рути. – Я знакома с врачом, который может сделать аборт?

Шван недоверчиво посмотрела на подругу.

- Он еврей? – спросила она.

- Ну да. Ты что-то имеешь против? – нахмурилась Лошак.

- Он рискует головой абортируя немок, - ответила блондинка. 

- А кто сегодня не рискует, дорогая? Ну так как? Мне договориться о встрече?

Блондинка покачала головой.

- Это же будет каждодневным напоминанием о том, кто его отец, - скривилась брюнетка.

- Мне плевать. Я хочу ребёнка. А иной возможности у меня больше не будет. Я не собираюсь больше выходить замуж. Даже ради прикрытия. С меня хватит.

- Что ж, - согласилась Лошак. – Это твоё решение. И мне очень жаль, что ты уезжаешь.

- Только не говори, что ты влюбилась, - рассмеялась Катрин.

- А что? Разве не могу? – тоже рассмеялась девушка. Но в её смехе слышалась печаль.

- Хватит с меня Дафны, - покачала головой Шван. Ей не нравилась мысль, что Рути может в неё влюбиться. Нет!  

- Я влюбилась в тебя, когда мне было десять, ты забыла? – как-то печально улыбнулась девушка. - Ты была удивительной и другой. Не такой как все девчонки. Такой, впрочем, и осталась. Надеюсь, что у тебя всё будет хорошо. Подари мне, пожалуйста этот день, а завтра можешь уезжать.

И они провели день вместе. Девушки гуляли по улочкам городка, посидели в кафе, выпили пива со свиной рулькой. 

Катрин чувствовала себя отлично. Приступ утренней тошноты был забыт. Несмотря на то, что погода в этот зимний день была не очень: падал снег, который порой смешивался с дождём; девушкам было хорошо вместе.

Вернувшись вечером домой, они выпили немного шнапса за Катрин и за то, что всё будет у них хорошо.  И Рути, естественно осталась на ночь с блондинкой.

- Не нужно меня провожать, долгое расставание, сама знаешь… - сказала утром Катрин. Она поцеловала Рути.

- Лишние слёзы, - с грустью улыбнулась Лошак. – Я буду скучать.

 – Следи за домом, может быть, я когда-нибудь вернусь.

- Может быть. Но мне кажется, что не вернёшься, - Рут не верила, что когда-нибудь снова увидит свою подругу.  

- Рути… - Шван прижалась лбом ко лбу девушки и погладила её щёку.  – Не грусти.

- Я боюсь, Катрин. Как только началась война, я боюсь. Мы живём, конечно не в Берлине и не в Мюнхене. Но порой я вижу ненавистные взгляды в сторону нас с бабушкой. Да, она была замужем за немцем. Но я знаю, что мой отец был еврей. Мне страшно, что рано или поздно всё может кончиться.  И, если бы не бабуля, я бы рискнула поехать с тобой. Но я не могу её оставить.

Шван засунула руку в карман брюк и нащупала там значок. Она вложила его в руку Рути.

- Ты знаешь, что это такое?

- Эдельвейс. Я видела пару раз парней с таким значком. Это же любимый цветок Гитлера, - не поняла Лошак.

- «Пираты Эдельвейса».  Это организация, которая пытается противостоять режиму, - прошептала девушка. -  Может быть, они смогут вас защитить.  Я не уверена, но попытаться стоит.

Штурмбанфюрер СД Курт Кольбе свой предпоследний вечер отпуска отметил в баре, где познакомился с Ивон.

Проституция в Германии была запрещена, и многие девушки работали на свой страх и риск.  Довольствоваться теми, кто попадал в застенки гестапо, Кольбе брезговал. Ангела исчезла. У него, конечно, появилась девушка на примете, но та ещё училась в «Школе Невест». Она была чиста, невинна и юна. Скорее всего, когда та закончит обучение, он попросит её руки.

Но у него уже давно не было женщины.

Он угостил проститутку шнапсом.

Ивон оказалось тридцать пять, и она была немкой наполовину. Наполовину она была полячкой. Выйти на улицу её заставило то, что её муж погиб на фронте, родителей уже не было.  Выйти замуж в таком возрасте было сложно. Холостые же немцы искали себе жён среди молодых и чистокровных ариек.

Кольбе ей не верил. Но выслушал её слёзную историю. К тому же Ивон брала немного за ночь. Курту было на это плевать. Завтра утром он сдаст эту женщину полиции, а сегодня может расслабиться.

Зимой темнеет рано и в этот вечерний час улицы Мюнхена освещали только фонари. Даже луна скрылась за толщей облаков. Было немноголюдно и Кольбе приобняв проститутку, что-то нашёптывал ей на ухо.

Он не видел фигуры, что стояла в переулке, прижавшись к стене дома.

А Иоганн выжидал. Главное, чтобы не было людей.

Он знал, что квартирка, что снимает Ивон, была недалеко от бара, а значит гестаповец вряд ли возьмёт такси.

В правой руке у него был пистолет, а в левой – небольшая диванная подушечка. Он не хотел, чтобы выстрелы услышал кто-нибудь.  Он должен убить штурмбанфюрера. Сейчас или никогда. Во-первых, это был сотрудник гестапо, а во-вторых, его боялась Катрин. 

Кольбе лишь заметил, как в свете фонаря блеснул значок с цветком эдельвейса. А в следующую минуту в его сердце вошла пуля. Ивон не успела даже пискнуть и тоже упала рядом со своим клиентом.

- Это вам от «Пиратов Эдельвейса», - прошептал Иоганн и скрылся в переулке.

Он влетел в квартиру, где собирались «Пираты» и упав на диван рядом с Марикой, притянул к себе за голову и поцеловал в губы.

- Я сделал это! – гордо воскликнул он.

Парень выглядел словно мальчишка, получивший высший балл в школе. Ему было плевать на то, что Гретель нахмурилась.

Марика чуть отстранилась и посмотрела на своего парня:

- Надеюсь, ты не наделал шума?

- Расслабься, - он приобнял девушку и, взяв из её рук бутылку пива, сделал внушительный глоток. В нём бурлил адреналин. Да, он уже убивал до этого. Но это были какие-то солдаты и дворецкий.  Сегодня же он пристрелил штурмбанфюрера!  Проститутка не в счёт. Свидетелей надо убирать. Почему он не прибил тогда эту сучку Грету? Что это было за благородство с его стороны? С женщинами он не воюет?  Глупости! Нужно убирать всех. Нельзя, чтобы оставались следы. Ему повезло, что полиция его не нашла. Он сделал ещё глоток и снова поцеловал девушку.

Гретель покачала головой и посмотрела на Дафну. Улыбнулась. Девушка наклонилась к сумке, что стояла у её ног и достала хорошую стопку листовок.

- Ты молодец! Сегодня ночью нужно их раскидать. Ты присоединишься?

- Ты могла бы и не спрашивать, Гретель, - улыбнулась Даф.  

Ангела с Робертом стояли на вокзале Эдинбурга.  Они были одни. Немецкие рейхсмарки тут были бесполезны. Но оставаться в Германии было небезопасно.

Нужно было думать, что делать дальше.

Катрин приехала в Мюнхен днём.

До дома она решила дойти пешком. Зря тратить деньги на такси не имело смысла. А встретиться с Кельбра было практически невозможно. И быть может, он уже даже вернулся в Берлин.

Девушка вставила ключ в замочную скважину и неуверенно повернула.

Вдруг Даф и Рафи нашли новую квартиру, а новые жильцы сменили замок? Но дверь открылась. Блондинка несмело вошла в квартиру и тут же встретилась взглядом с Дафной.

Прошёл всего лишь месяц, но Циперович изменилась. Эти изменения бросались в глаза и были не только внешние в виде отросших волос. В её взгляде карих глаз не было той затравленности, что была в «Дахау».

Шван улыбнулась. Но Дафна смотрела на неё с упрёком.

- Ты вернулась? – губы её едва дёрнулись в усмешке.

- Да. Я вернулась, Даф.

- Почему? Я уже не ждала тебя.

Катрин бросила дорожную сумку на пол и отставила трость. Он прошла в маленькую гостиную.

- А где Рафи? – спросила блондинка.

- Спит. Моему брату пришлось устроиться продавцом газет, - с укором сказала девушка.

- Не злись на меня, Даф.

Катрин устало опустилась на стул и посмотрела на Циперович. Она достала портсигар и, открыв, протянула девушке. Та не стала отказываться от сигареты, и они закурили.  Какое-то время они просто молчали.

- Я жду ребёнка, - вдруг прервала тишину блондинка.  Увидев ошарашенный взгляд брюнетки, усмехнулась. – Такие дела, Дафна. И я хочу его сохранить.

Ивон пришла в себя в больнице. Она потеряла много крови, но была жива.