Глава 35

- Девица жива! – парень стукнул ладонью по столу. Этим вечером группа из нескольких молодых людей находилась в той же квартире, что и накануне. Кто-то курил, кто-то пил пиво. Кто-то и то и другое.

Катрин стояла у окна с Дафной и обе курили в окно.

- Ты должен был быть аккуратнее, - сказала Гретель. – А теперь ты нас всех подставил.

- Я, блять, знаю, сестрёнка! – парень психовал. Он схватил бутылку шнапса, стоявшую на столе и выпил из горла. Он единственный, кто пил крепкий алкоголь.

- Не налегай, Ханзи, - спокойно сказала девушка. Она его редко так называла, как маленького мальчика. Но сейчас был именно тот случай.

- Не указывай мне! – Хауффман тряхнул бутылкой и часть жидкости выплеснулась. – Ебать! – Он откинул прядь волос, упавшую ему на глаза.

- И перестань ругаться! Тут Рафи, - так же спокойно осадила Иоганна сестра.

Рафаэль был единственным ребёнком, который присутствовал на собрании. Он сидел в кресле, поджав ноги. В данный момент он боялся Иоганна. В данный момент его кумир выглядел безумцем. Его глаза, казалось, готовы были метать молнии.

Мальчик больше не работал продавцом газет, так как Катрин-Хорсту удалось устроиться продавцом в продуктовый магазин. Это было удачей, так как платили на порядок выше, чем если бы по утрам пришлось ходить по улице. Особенно сейчас, когда процветала безработица. Особенно в то время, когда фюрер вроде, как обещал рабочие места для всех немцев.

Иоганн поморщился и снова выпил из бутылки. Его колотило. Честно говоря, он очень боялся. Ведь уходя, он упомянул «Пиратов», и женщина могла это слышать.

Гретель встала из-за стола и забрала шнапс из рук брата.

- Нам нужно решить, что делать, - сказала девушка. – Проститутка тебя видела? – Она закрыла бутылку и поставила её в шкаф.

- Не знаю! Я ушёл быстро, - пробормотал молодой человек.

- Ты что-нибудь говорил? – она знала брата и боялась, что тот мог что-то выдать.

Парень резко вдохнул сквозь зубы и провёл руками по волосам.

- Иоганн?!

- Я … сказал…

- Что? – она пристально посмотрела на него.

- Это вам от «Пиратов Эдельвейса», - едва слышно пробормотал Иоганн.  

- Идиот, - с еда уловимым презрением пробормотала Катрин, выдыхая сигаретный дым в окно. Иоганн с отчаянием посмотрел на девушку, которая ему нравилась и от Марики не утаился его взгляд. Девушка напряглась и тоже кинула взгляд на Шван. Она вдруг почувствовала от неё угрозу. Блондинка же, затушив сигарету о подоконник, выкинула окурок в окно. – Я ухожу. Простите. Мне не хорошо. Даф, Рафи?

Марика с ненавистью посмотрела на закрывшуюся за троицей дверь. Мало того, что на эту девицу запал Иоганн, так она ещё и смеет игнорировать их дело!

Катрин не стала скрывать своё положение, сказав Гретель, что ждёт ребёнка и обращается к «Пиратам» за поддержкой. В девушке она чувствовала необъявленного лидера. Та была на редкость от остальных спокойной и серьёзной личностью. И в отличии от других, у неё было больше мозгов. Несмотря на то, что блондинка чувствовала, что девушка чувствовала к себе её не очень тёплое отношение, она знала, что Гретель она может доверять.

И в данный момент она и правда чувствовала слабость. Ей хотелось на свежий воздух.

- Ты в порядке?  - обеспокоенно спросила Дафна.

Катрин полной грудью вдохнула вечерний воздух и посмотрев на девушку, улыбнулась:

- Сейчас – да. Прости, если ты хотела там остаться. Но я боюсь возвращаться одна. Вдруг со мной что-то случиться.

- Молчи, Катрин, я всё понимаю, - Даф взяла блондинку за локоть и положила ей голову на плечо. Она радовалась, что может это делать без боязни быть осуждённой и арестованной, так как на Шван был мужской костюм. Свободной рукой Катрин держала Рафи за руку. – А Хауффман и правда идиот, - спустя какое-то время сказала девушка. - Если эта женщина его слышала, то я не знаю, что может случиться. Думаю, что мы будем вынуждены на какое-то время притаиться.

Катрин лишь грустно улыбнулась.

Они подходили к дому, где была их квартирка. Они вошли и Шван позволила себе поцеловать девушку в макушку.

- Прости меня, - услышала она.

- За что? – Шван посмотрела на Даф с улыбкой.

- Я рада, что ты вернулась, Катрин. Я скучала по тебе.

- Рафи, давай, иди в свою комнату, - улыбнувшись сказала блондинка и когда мальчик убежал, склонилась над Дафной и проникновенно поцеловала её.

Прошло четыре месяца.

После той заметки в газете, о проститутке и убитом гестаповце всё стихло. Скорее всего женщину или сразу убили, или отправили в концентрационный лагерь. Вряд ли её деятельность на улице осталась безнаказанной.

Жизнь шла своим ходом.

Девушкам и Рафи пришлось перебраться в другую квартирку, так как вскоре Катрин уже сложно было бы скрываться под маской молодого человека.

«Пираты» продолжали раскрашивать краской дома с антиправительственными лозунгами, забрасывать улицы листовками. 

Часто на улицах теперь можно было встретить надписи типа той, что увидела Катрин несколько месяцев назад.

С недавнего времени девушка работала помощницей у жены офицера, который был на фронте.  У той было уже двое детей, и она должна была в скором времени родить третьего. Хельма была чуть старше Катрин, но до невозможности глупа и безоговорочно влюблена в фюрера.  Но она приняла Шван очень тепло и считала их чуть ли не подругами.  Она была не против того, что блондинка тоже ждала ребёнка. Сама она не собиралась останавливаться на своей второй беременности. Она с гордостью поведала, что была выпускницей первой «Школы Невест» в 1937 году в Шваненвердере, после чего она сразу же вышла замуж. Её близнецам Ади и Хеди было полтора года, и она радовалась как маленькая девочка, что у неё с Катрин почти один срок. И что радовало блондинку, Хельма почти не интересовалась жизнью блондинки за дверью её квартиры.

Малыши спали. Хельма и Шван были на кухне. Хельма что-то вышивала на белой рубашке сына, которую сама недавно сшила, а Катрин готовила.

- Ты слышала о «Пиратах Эдельвейса»? – вдруг задала вопрос Вольф. Блондинка чуть напряглась, помешивая тушёные овощи. Похоже, её напряжение девушка истолковала по-своему. – Я тоже их ненавижу. Вчера эти отморозки напали на моего брата и его товарищей. Вигу сломали нос, кого-то пырнули ножом.  Я бы всех их просто вздёрнула, - со спокойным презрением сказала девушка. -  Шатаются по нашим улицам, мешают жить. Почему полиция ими, наконец, не займётся? Катрин?

Блондинка обернулась и попыталась улыбнуться:

- Прости, ты просто меня напугала. Тот парнишка жив?

- Виг сказал, что рана неглубокая. Прости меня, - Хельма отбросила вышивку и подойдя к Шван приобняла её за талию, положив голову на плечо. – Я не знала, что ты такая впечатлительная.

Катрин вернулась к готовке, а Вольф к своей вышивке.

Шван не понимала, зачем устраивать поножовщину с гитлерюгендцами? Что это может дать?

Надписи на стенах, листовки – всё это неплохо. Но если они хотели чего-то добиться, нужно было действовать иначе. А сейчас это напоминало какой-то детский сад!

Шван, хоть так и не вступила официально в ряды «Пиратов Эдельвейса», всё же переживала за них. Самым младшим было не больше четырнадцати лет, кому-то и вовсе тринадцать. Они уходили из школы, лишь бы не вступать в «Гитлерюгенд». Это, конечно, было смелым шагом с их стороны. Но с другой стороны они лишали себя образования. Умнее, пусть и на много опаснее, было бы вести разрушительную работу изнутри.

Спустя полгода Ангела уже более или менее сносно выучила английский язык, работая посудомойкой в одном из баров Эдинбурга. Хозяин бара хоть и недовольно смотрел на то, что Анжела, а здесь её звали именно так, берёт с собой на работу пятилетнего сына, всё же разрешал ей это делать. В силу своего возраста её мальчик уже лучше неё разговаривал на английском, но порой всё равно путал слова, чем смешил работников кухни.

Но девушка понимала, что долго это продолжаться не может и ей придётся искать новую работу. Она видела, как порой хмурым взглядом поглядывает на её сына мистер Джонсон. Но так как к работе Анжелы у него не было пререканий, он терпел. Но она понимала, что всё это до поры до времени: её начинали пугать сальные взгляды, которые кидал на неё порой хозяин бара. 

Сегодня у неё был выходной, и они с Робертом гуляли в парке, когда она заметила, что на лавочке напротив сидящий мужчина, порой кидает на неё взгляды и что-то делает в своём блокноте.  Заметив её хмурый вид, мужчина встал и подойдя к брюнетке, улыбнулся.

- Простите мою наглость, – он повернул блокнот, и Анжела увидела там рисунок: она и Роберт.  – Вообще-то, я журналист, но в свободное время люблю порисовать. Меня зовут Дэвид Граффад.

- Анжела Ш… Анжела Смит, - представилась брюнетка. – Мой сын – Роберт.

Дэвид уловил акцент и понял, что молодая женщина скорее всего совсем недавно в Великобритании.

Граффаду было за сорок, и он был журналистом.  

- Привет, Роберт, - мужчина присел на корточки, чтобы быть на уровне с мальчиком.  

- Здравствуйте, мистер! – улыбнулся мальчик. Граффад оторвал листок и отдал его малышу.

- Могу я выпить с вами кофе? – увидев снова напряжённый взгляд, пояснил. – В свободное от работы время я пишу о людях. Рассказываю истории из их жизней. Я вижу, что вы недавно в Великобритании, - Дэвид старался говорить медленно, чтобы женщина его понимала. – Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о себе, о Роберте. Откуда вы. Если не против?

Пришёл август 1940. Германия шла победоносным шагом на восток: пару месяцев назад Франция полностью сдалась на милость фюрера. Немецкие войска планировалось забросить в Африку.

Катрин всё-таки уволилась, так как ей тяжело было справляться с обязанностями. Срок приближался, и она передвигалась, словно «обожравшийся пингвин». Так девушка говорила о себе.  Дафна окружила её заботой и любовью, разрываясь между ней, работой и деятельностью «Пиратов».  Противостояние «Пиратов Эдельвейса» и гитлерюгендцев накалялось.  И те, и другие организовывали свои патрули и нападали друг на друга. Сильнее всего движение «Пиратов» процветало в Кёльне. Но и в Мюнхене старались не отставать.