Глава 44

Начало 1945 года ознаменовалось тем, что Красная Армия вошла в Кёнигсберг. Было ясно, что не сегодня-завтра будет взят и Берлин. Третий рейх доживал свои последние дни, но продолжал сопротивление.

В январе же маршал Жуков вошёл в Варшаву.

В газетах были снимки советских солдат на фоне разрушенной столицы Польши. Зрелище было ужасающее: голые стены, солдаты в серых шинелях с уставшими лицами. Было и другое фото, на котором были запечатлены улыбающиеся жители Варшавы. Но всё равно, было страшно.

Катрин отложила газету и, накинув пальто, вышла во двор покурить. Война была далеко, но её всё равно пугали новости с фронта. А ещё, пора было покидать этот гостеприимный дом. Линн вышла замуж за Оскара. Фру Франк сдала совсем после смерти Бел. Она немного расцвела, когда узнала, что у другой дочери появился жених. До свадьбы она дотянула, но женщина отошла в мир иной уже несколько месяцев назад. Антон окончил университет и съехал. Его комнату больше не стали сдавать.

Линн иногда приходила в гости. Пару раз она была без мужа и, попытавшись остаться с Катрин наедине, хотела её поцеловать, но женщина ей это не позволила.

- Ты теперь замужем, Линн, - сказала Шван. – Я не сплю с замужними женщинами.

Про Лили она не говорила, там была иная ситуация. У Лили был брак под прикрытием. Как и у Ханса. Интересно, выжил ли он или её подруга осталась вдовой?

Линн же не была лесбиянкой. Она спала с женщинами просто так, для разнообразия и не скрывала этого.

Жить вдвоём под одной крышей с гером Франком становилось неправильно. Могли поползти слухи, а этого блондинке не надо было. Да и в любом случае, хозяин дома был одиноким мужчиной, и Катрин уже начинала ловить на себе неоднозначные взгляды.

Привычка курить на улице сохранилась.

Выкурив сигарету, Катрин вернулась в дом.

После того, как Кристен произнесла «Ангела» в три года, девочка начала лепетать без умолку, как будто у неё открылся фонтан. Сейчас девочка говорила на двух языках: на немецком и шведском, умела читать и неплохо считала для своего возраста. В следующем году её можно будет отдать в школу.

Шван снова взяла в руки газету и открыла её на той странице, где предлагали жильё в аренду.

Почти всё, что платил ей Сазерленд, Анжела относила в банк, оставляя лишь совсем небольшую сумму для себя и особенно для Роберта. Она хотела иногда баловать своего мальчика. Мужчина не переставал делать попытки женить на себе Смит, но всегда получал холодный отказ.

Дункан же не мог взять в толк, почему с ним так поступают. Они и так живут как семья: он спит с Анжелой, обеспечивает её и Роберта. В их жизни почти ничего не изменится. Разве что женщина родит ему его собственного ребёнка. Что нужно этой женщине, чтобы она дала согласие на брак?

- Что тебе нужно, Анжела? – спросил Дункан. Завтра у него был выходной, и он позволил себе выпить скотч. Роберт был отправлен спать как обычно и они были на кухне вдвоём. Смит стояла рядом, а он сидел за столом со стаканом. На столе стояла пепельница и бутылка с алкоголем. Он сделал хороший глоток скотча и затянувшись сигаретой, выпустил дым в лицо женщины. Та закашлялась.

- О чём вы, мистер Сазерленд? – она, конечно, понимала, что он имел ввиду.

- Почему ты, чёрт возьми, не хочешь выйти за меня замуж? – он сжал её запястье.

- Вы делаете мне больно, мистер Сазерленд, - нахмурилась брюнетка.

Дункан встал и прижал женщину к столешнице:

- Ну скажи, ты в чём-то нуждаешься? Скажи!

Анжела отрицательно покачала головой.

- Я чем-нибудь обидел твоего сына?

- Я не знаю, - усмехнулась Смит. – Вам стоит спросить об этом у него, а не у меня.

- Я дал вам крышу, у вас есть всё, что пожелаете. Так в чём дело, Эла? Что тебе ещё нужно?

- Я вас не люблю, мистер Сазерленд, - прямо ответила молодая женщина.

На лице мужчины возникло недоумённое выражение. Он был шокирован ответом брюнетки.

- Ты меня не любишь? Чёрт возьми! Что за бред? Ты – взрослая женщина и веришь ещё в эти сказки?

Сазерленд взял Анжелу за подбородок и посмотрел в её глаза.

Да, мужчина выпивал, но в меру. Но сегодня он был пьян. Что послужило поводом, Смит не знала, но таким она его ещё не видела.

- Любовь? – мужчина поморщился. – Ты мне скажи, что это такое? Ты любила когда-нибудь?

- Да, - последовал ответ. – Я любила. И меня любили.

- Ну и где же он? Почему вы не вместе, - на неё пахнуло алкоголем и сигаретами.

- Война нас разлучила, - ни один мускул не дрогнул на лице Смит.

- Это был отец Роберта? Да?

Смит покачала головой:

- Я уже вам сказала, что у Роберта нет отца.

- Он же не от святого духа у тебя родился? 

Что сегодня нашло на Сазерленда, Анжела не могла понять. Его единственный глаз горел каким-то безумным огнём. А пальцы обезображенной руки очень больно сжимали её подбородок. 

Женщина не знала, но именно сегодня была годовщина того дня, когда был подбит самолёт мужчины и он едва не погиб.

До Смит начало доходить. Она читала статьи о солдатах как Первой, так и Второй Мировых войн, которые теряли рассудок из-за пережитых событий. «Снарядный шок» так это называли. (Прим. Позже это назовут ПТСР - Посттравматическое стрессовое расстройство).

И Дункан Сазерленд, похоже, был болен именно им.

Он очень грубо отшвырнул женщину и схватившись за бутылку, сделал несколько глотков прямо из горла.

- Огонь, кругом огонь… - пробормотал мужчина. Он опустился на пол и снова сделал глоток скотча. Смит стало страшно, и она попятилась. Сазерленда колотило. Он провёл по своим шрамам на лице и его затрясло. Он протянул Анжеле руку и простонал. – Не уходи, Эла. Не сейчас. – На его глазах выступили слёзы. – Мне страшно…

Женщина глубоко вздохнула и, подойдя к Дункану, присела возле него на корточки.

- Пойдёмте в спальню, мистер Сазерленд, - она попыталась забрать у него бутылку и тот отдал. Она поставила её на стол и, взяв его за руку, помогла подняться на ноги.

Он никогда не целовал её в губы. Но только не сегодня. Встав на ноги, он вдруг прижал её к столу и взяв голову в руки, начал целовать её. Грубо. Жёстко. И брюнетка не могла его даже оттолкнуть.

- Мистер Сазерленд… - попыталась она образумить мужчину.

- Молчи! – приказал тот.

- Мне больно…

Всё вернулось…

Анжела почувствовала, как под пальцами мужчины трещит её блузка. Пуговицы летят во все стороны. Слёзы навернулись на глаза. Она пыталась оттолкнуть мужчину, но это было тщетно. Звонкая пощёчина дала понять молодой женщине, что, если она будет сопротивляться, что будет хуже. Сазерленд был сильнее, даже несмотря на то, что был пьян. Он был впервые так смертельно пьян за всё время, что она его знала.

Брюнетка позволила стянуть с себя панталоны. Мужчина уложил её на стол и грубо вошёл в неё, захрипев.

Всё закончилось очень быстро. Дункан натянул штаны и нетвёрдой походкой пошёл прочь, взяв со стола бутылку.

Смит встала со стола и попыталась собрать то, что осталось от её одежды.

Сегодняшний поступок Сазерленда прибавил женщине уверенности, что нужно уходить. И как можно скорее.

Катрин опустилась на диванчик в квартирке, что она сняла на окраине Стокгольма. Сама квартира была едва больше комнаты, в которой они с Кристен жили до этого. Но это было отдельное жильё, и они теперь ни от кого не зависели. Чуть позже они с дочкой разберут свои немногочисленные вещи и сходят погуляют по городу, зайдут в кафе, расслабятся. А завтра она подумает о работе. И о том, что малышку нужно пристроить в детский сад.

- Я тебя не отпущу, - сказал Дункан, когда Анжела сказала ему утром, что они с Робертом съезжают от него.

- Это ещё почему? – холодно спросила молодая женщина.

- Потому что ты мне нужна, Эла.

- Вы можете найти себе другую служанку, мистер Сазерленд, - спокойным холодным тоном ответила женщина.

- Мне нужна именно ты. И никакая другая женщина.

- Я вам не принадлежу, - Смит скрестила на груди руки.

- Ты мне обязана.

Брюнетка покачала головой.

- Я свой долг отдала вам сполна. Теперь я хочу свободы.

Она развернулась и уже готова была выйти с кухни, как вдруг мужчина изуродованной рукой схватил её за запястье и повернул к себе.

- Не забывай, я работаю в полиции. Если ты уйдёшь, то я могу обвинить тебя в чём угодно. Тебе это надо?

- Это шантаж? – с вызовом спросила женщина.

- Называй, как хочешь, но я тебя не отпущу!

В душу брюнетки холодными липкими щупальцами закрался страх. Неужели всё снова? Чем она провинилась перед Небом?