Глава 45

"Бойня"

Для Анжелы снова начался ад. Нет, бывший лейтенант-коммандер, а ныне суперинтендант полиции вёл себя как обычно, но она стала узницей в его доме. Мужчина забрал у неё ключи от дома. В школу он стал отвозить Роберта на машине и забирать после. Когда у него были выходные, он позволял женщине выйти на прогулку, но вместе с ним. А Роберт в это время оставался дома. За продуктами и вещами первой необходимости мужчина ходил сам.

Анжела надеялась, что рано или поздно Дункан опять сорвётся и напьётся и тогда они с Робертом смогут уйти. Но тот держал себя в рамках. Пил, конечно, но в меру, не так, как в тот вечер.

По отношению к Роберту мужчина был почти по-отечески тёплым. Порой интересовался делами в школе и как-то даже попробовал помочь ему с домашним заданием, на что мальчик буркнул, что справится сам и мужчина просто отстал.  Смит видела, что в её сыне всё больше и больше растёт ненависть к этому человеку.  Но мальчику в прошлом году исполнилось только десять лет, и он ничего не мог поделать, а лишь внутренне беситься от того, что ничем не может помочь своей маме.

Случилось это в начале марта. Анжела была в комнате Роберта: тот немного приболел и лежал в постели, обнимая любимую игрушку. Смит сидела на кровати и читала ему книжку, когда дверь в комнату открылась и на пороге появился мужчина. Тот был снова пьян, что с трудом стоял на ногах.  

- Я хочу есть, - недовольно сказал он. Он держался за косяк, чтобы не упасть. Волосы были всклочены и падали на глаза. Он нетвёрдой походкой подошёл к кровати и хотел забрать у женщины книгу, но та не позволила ему это сделать. Она открыла выдвижной ящик тумбочки положила книгу туда.

- Я вас услышала, мистер Сазерленд, - холодно сказала она. – Снимайте пальто и идите на кухню. Я сейчас всё разогрею.

- И чего это ты с этой игрушкой всё время? – скривившись, воскликнул Дункан. – Ты уже не маленький. Дай сюда этого поганого медведя, выкину его на хуй!

Мужчина было потянулся к Роберту и тот от страха съежился, прижимая подарок Катрин к себе ещё сильнее. Смит неожиданно подскочила и встав на пути мужчины, оттолкнула того от кровати.

- Только посмей прикоснуться к моему сыну! – прошипела брюнетка, словно разъярённая самка, защищающая своего детёныша. – Я тебя убью!

Сазерленд оторопело моргал глазами: такого он никак не ожидал от брюнетки. Но он быстро пришёл в себя и замахнувшись, ударил Анжелу по лицу так, что та, отлетев в сторону, упала, а из уголка губ потекла тонкая струйка крови.

Роберт отбросил медвежонка и увидев, что мужчина повернулся к нему спиной, намереваясь опять что-то сделать его матери, неожиданно запрыгнул ему на спину и вцепившись в волосы, закричал:

- Не трогай мою маму!

В порыве гнева юный Смит сорвал повязку с глаза. Сазерленд пытался отпихнуть мальчишку.

В первые секунды Смит ужаснулась. Зрелище было то ещё: пустая заплывшая чёрная глазница.

Женщина отшатнулась.

Но когда мужчина скинул Роберта со спины и тот упал, ударившись спиной о кровать, женщина озверела. Она услышала, как от боли застонал её мальчик. Никто никогда не имел права так поступать с её сыном!  

И всё произошло слишком быстро! 

…Взгляд Анжелы упал на ножницы, лежавшие на столе Роберта…

Она устала. Безумно устала от всего: от отношения Сазерленда, от того, что тот запер её в своём доме словно в темнице, от того, что пользуется её телом словно вещью, от того, что она бессильна была что-то сделать. Сегодняшнее происшествие, то как мужчина обошёлся с Робертом переполнило чашу её терпения.

Сазерленд захрипел и струя крови, забив фонтаном, брызнула в лицо женщины. Он схватился за ручку ножниц, пытаясь вынуть их из горла. И это его добило. Фонтан ударил ещё сильнее. Мужчина закашлялся, захрипел, как-то очень страшно забулькал горлом и забился в агонии.

Спустя несколько секунд всё было кончено. Дункан Сазерленд замертво упал на пол. А его единственный глаз глядел в пустоту.

Анжелу колотило. Она присела на пол и судорожно начала глотать ртом воздух.

Господи! Что она сделала? Она убила человека! Убила человека!

Она смотрела на безжизненное тело, широко распахнув глаза.

- Мама… - вдруг услышала женщина и медленно повернула свою голову.

Роберт сидел на полу возле кровати и в его глазах были слёзы. Смит на коленях подползла к сыну и обняла его. Тот всхлипнул и прижался к матери, закрыв глаза. Ему было страшно смотреть на мёртвое тело.

Это было второй раз в его ещё короткой жизни, когда он увидел смерть человека своими глазами.

- Всё хорошо, малыш, - прошептала брюнетка.

Она была обязана взять себя в руки. Ради её мальчика! Она не должна сейчас начать биться в истерике. Только не в данный момент. Она позволит себе это позже. А сейчас нужно быть спокойной.

Анжела глубоко вздохнула и выдохнула. 

- Ты его убила, - услышала женщина тонкий дрожащий голосок Роберта. Она посмотрела на сына, который не всё ещё мог открыть свои глазки и поцеловала его в висок, не замечая, как пачкает Роберта в крови Дункана.

- Мы свободны, Роби. Свободны, мой родной… - прошептала она.

Прошло совсем немного времени, и Анжела уже взяла себя в руки.  

- Сынок, нам нужно уходить отсюда. Срочно.

Смит умылась и протёрла пятна крови с лица Роберта.

Причём проделала она это с удивительной хладнокровностью.

Она сложила в дорожную сумку все самые необходимые вещи. Из кармана пальто Сазерленда достала бумажник и взяла оттуда все деньги, что там были.

У них ещё было время до закрытия банка, где Смит сняла со своего счёта все свои накопления.

Апрель 1945 год. Германия билась в агонии. Третий рейх доживал свои последние дни. Это было понятно всем.

В «Дахау» это чувствовалось в особенной степени. Крематорий начал работать в нештатном режиме, отправляя в жерло своих печей всё большее и большее количество жертв. Но какое-то непонятное, необъяснимое чувство не давало Иоганну покончить с Марикой. Если говорить начистоту, он давно мог отправить свою бывшую девушку обратно в камеру. Гертруду же можно было перевести на козье молоко. Да и девочка росла.  Скоро можно было отучать малышку от материнской груди. Наверное. Но он ничего в этом не смыслил.

Марика же была удивлена, почему она всё ещё живёт с Хауффманом? Почему тот не отправит её обратно в бараки проституток или вообще в газовую камеру, как всегда грозился?

Мужчину посадили в камеру дисциплинарной тюрьмы за то, что тот появился на службе подшофе.

Он всегда был с этим осторожен и мог позволить себе напиться только на выходных. Но похоже, последние новости с войны выбили его из колеи. Советские войска взяли столицу Германии в кольцо. Берлин бомбили англичане и американцы ещё с сорок третьего. Теперь же под натиском Красной Армии оплот Третьего рейха будет уничтожен полностью. Русские были словно саранча. Их было много, они бесстрашно шли в бой, сметая всё на своём пути. И он боялся русских.

Ну зачем в тот злополучный день он пошёл искать Катрин? Тогда бы он бы не столкнулся с гитлерюгендцами. Его бы не схватила полиция. Он не пошёл бы на предательство.

Шрамы, оставшиеся на теле после линчевания цепью, были страшны.

Как хорошо, что кроме Марики их никто не видел.  Как бы он объяснил их появление?  Полицай, который пытал его, помог ему, как и обещал. Но что теперь?

Он сидел в камере и ему хотелось орать от безысходности. Ледяной ужас липкими щупальцами сдавил его. Мужчине вдруг показалось, что сама Смерть встала за его плечом и истерически хохочет. «Всё кончено, Ханзи. Всё кончено…».

Холодная капелька пота стекла по его спине и дверь камеры тут же открылась.

Перед ним стоял солдат в форме вермахта с перебинтованными головой и рукой. Хауффман знал, что несколько раненых находятся в их госпитале.

- Беги, спасайся, прячься! Здесь англичане!

Иоганн вскочил со стула. Предчувствие его не обмануло.

Трумэн дёрнул створку товарняка и пошатнулся, поднеся кулак ко рту, испугавшись, как бы его не вывернуло. Груда обнажённых тел, вернее почти скелетов, была свалено в кучу. И такой вагон был не один.

Уэйн почувствовал, как за его плечо схватились и тут же рядом с ним упал солдат, скорчившись в приступе рвоты.

- Янг, - вспомнил лейтенант.

- Простите, лейтенант, - пробормотал парень, вытирая рот рукавом. – Виноват, сэр.

- Всё нормально, Билли, - Трумэн протянул солдату руку, помогая тому подняться. – Эти отморозки достойны только смерти, - пробормотал он сквозь зубы.

Янг оказался ещё более-менее стойким.

Были открыты и другие вагоны, и то, что (кто) находилось там… Зрелище было не лучше.

Кого-то из солдат начало так же выворачивать при виде этого. Были те, кто просто забился в истерике. Их было меньше, но они были. Какой-то парнишка, совсем почти юнец, упал на землю и, скорчившись в позу эмбриона, начал выть. К ему подбежал кто-то, на ходу доставая из заплечного мешка фляжку, в которой скорее всего была даже не вода, а что-то покрепче и практически силой влил в рот.

- Джерри, держись, мы перережем этих ублюдков!

- Это, блять, не люди, это - нелюди… - пробормотал парень за спиной лейтенанта, но тот даже не подумал отчитать его за неуставное поведение.

То, что было перед их глазами, такое даже в страшном сне сложно было представить.

- Стой! – приказал Трумэн одному из солдат. 

Мужчина открыл дверь комнаты и увидел, как в углу, скорчившись, и закрывая собой орущего младенца, сидит молодая женщина.

Уэйн поднял руку, приказывая рядовому не двигаться и обратился к женщине на немецком.

- Всё хорошо. Мы вас не тронем.

Уэйн не видел иных женщин в лагере, кроме заключённых. Эта была единственной. Что она делала в доме, в котором жили офицеры «Дахау»?

- Как вас зовут? – спросил лейтенант.

- Марика, - послышался ответ. – Прошу, не трогайте Гертруду.

- Марика. Не бойтесь, - Трумэн сделал шаг. - Не бойтесь.  Вас никто не тронет.