— Любить не значит жениться, — высказался Винни.

— Но нет причин не делать этого, в наше время — уж точно, — вставила Анджела.

— Эм, простите, — начал Доминик. — Но, может, притормозите на секунду и вспомните о таком незначительном факте, что мы с Леви встречаемся всего лишь полгода?

Джина пожала плечами.

— Джоуи и Анджела обручились спустя три месяца.

— Потому что она залетела!

— Но они бы все равно поженились...

Разговор перерос в шумный спор, все отчаянно жестикулировали, стараясь перекричать друг друга, — привычная воскресная атмосфера. Доминик присоединился к бурному обсуждению и успешно отвлек всеобщее внимание от своих отношений с детективом.

После долгого и насыщенного обеда Руссо решил прогуляться с семьями Анджелы и Винни в ближайший парк, где дети могли спокойно носиться в компании Ребел еще несколько часов. Он переписывался с Леви весь день, проверяя, не слишком ли тот перенервничал из-за предстоящей сделки по признанию вины.

Вернувшись домой ближе к вечеру, Доминик разогрел остатки обеда в духовке и подсоединил ресивер ручки к домашнему компьютеру. На ночь планов не было — Леви остался у себя — и Доминик подумывал навестить Карлоса и Жасмин. Но сначала решил проверить Джессику Миллер.

Руссо открыл список передвижений девушки. Та с обеда не покидала дом в Саммерлине... Возможно, дом не покидала ручка. Джессика могла уйти с другой сумкой.

Дожидаясь, пока на компьютер загрузятся аудиозаписи, Доминик погуглил адрес в поисковике. На снимке со спутника виднелся огромный особняк с высоким забором и приличной охраной. Руссо с интересом рассматривал необычное строение в углу стояночной площадки, пока наконец не сообразил, что это долбаная беседка.

Поиск по реестру недвижимости не составит сложности, но это может подождать. Пока же Доминик рассортировал записи по длительности и начал прослушивать каждую на ускоренной перемотке.

Поначалу казалось, что он промахнулся: Джессика и правда оставила сумку в пустом помещении. Но удача улыбнулась Руссо, когда он добрался до записи, сделанной менее часа назад.

Около десяти минут слышалась какая-то поп-музыка и шаги человека, перемещающегося по комнате. Затем открылась и захлопнулась дверь, добавился звук шагов еще одного человека, и музыка резко оборвалась.

— Где, черт возьми, ты весь день таскался, Джонни? — Доминик узнал голос Джессики.

— Работал, — послышался лаконичный ответ. Пресловутый Джон Уильямс. Интересно, что Джессика до сих пор обращалась к нему именно так, хотя, несомненно, должна знать, что имя ненастоящее.

— Ты снова оставил меня одну с этими... этими своими прилипалами.

— Это твоя охрана.

Девушка фыркнула.

— От чего они меня охраняют?

— Сама знаешь, Джесс, не строй из себя дуру.

Доминик услышал скрип пружин кровати и два приглушенных удара, видимо, сброшенных на пол ботинок.

— Сколько нам еще здесь торчать?

— Не знаю.

— Ты сказал, что мы будем путешествовать по миру. — Теперь в голосе Джессики слышался явный намек на раздражение. — Что нас ждет приключение. Но мы только и делали, что носились по всей Южной Калифорнии, а теперь застряли в пригороде Лас-Вегаса, и мне даже нельзя проветрить мозги!

— Да блядь, ты же в курсе, что нам нужно залечь на дно! У нас на хвосте месяцами сидел частный детектив. А это привлекает внимание копов. — Раздалось несколько торопливых шагов. — Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы меня повязали?

— Конечно нет. Но... частный детектив следил за нами только из-за того, что мои родители волновались. Если бы я с ними поговорила, объяснила...

— Объяснила что? — Голос Уильямса понизился до угрожающих интонаций, и Доминик инстинктивно ощетинился.

Судя по нерешительному тону, Джессика отреагировала так же.

— Просто... ну, что я в порядке.

— Какого хера тебе вообще нужно с ними общаться? Ты же знаешь, что они меня ненавидят. Поливали дерьмом и пытались нас разлучить, вспомни Калифорнию. Ты меня уже не любишь?

Молчание Джессики было мимолетным, но красноречивым.

— Люблю.

— Уверена? Если бы любила, то наплевала бы на людей, которые мечтают разрушить наши отношения.

Доминик не слышал звуков движения или удара, но слабый болезненный стон Джессики — определенно. Он резко вскочил, напрягаясь всем телом.

— Или, может, ты этого хочешь, а? — зашипел Уильямс. — Думаешь сдать меня копам? Девочке не хватает внимания, и она решила сбежать к мамочке, а меня кинуть?

— Нет! Джонни, пожалуйста, руке больно...

— Будет еще больнее, если я выясню, что ты пытаешься связаться с этими уродами. Поняла меня?

Никакой словесной реакции не последовало, только тихий вздох, а затем — всхлипы. Доминик сжал руку в кулак.

— Детка, да ладно тебе, прости, — выплюнул Уильямс пару секунд спустя. — Я на взводе, а ты прекрасно знаешь, как меня бесят разговоры о твоих родителях. Почему ты вообще подняла эту тему?

Джессика молчала.

Уильямс вздохнул.

— Нам просто нужно на чуток залечь на дно. Мой брат столько для нас сделал, позволил здесь жить, дал работу. Мы дождемся, когда все утихнет, подкопим деньжат, а потом махнем, куда захочешь. Лады?

— Угу.

— Вот и чудненько. Я люблю тебя. Пойду соображу пожрать, ладно?

Раздался короткий поцелуй и звук удаляющихся шагов. Как только дверь захлопнулась, Джессика разразилась тихими приглушенными рыданиями — казалось, она прикрывает лицо руками, но Доминик все равно ее слышал.

Ребел, закончившая свой ужин, вышла из кухни и остановилась возле хозяина. Собака неуверенно помахивала хвостом и не сводила взгляда с компьютера. Она ненавидела плач людей.

Руссо и сам его не выносил, особенно, когда не мог исправить ситуацию. Ему пришлось бороться с безрассудным порывом прыгнуть в машину и рвануть к тому дому в Саммерлине. Этим Джессике не помочь.

Уильямс очевидно замешан в каком-то криминале, и его великодушный брат, судя по всему, тоже. А Джессика оказалась заперта в огромном доме с высоким забором в компании вооруженных до зубов людей, следящих за ней двадцать четыре часа в сутки.

Если Доминик допустит ошибку, сколь благими ни будут его намерения, может пролиться кровь.