Боже, как она сексуальна. Даже в таком невинном белом атласном лифчике. Остается только надеяться, что я не полный идиот, и она не воткнет кинжал мне в спину. Я опускаюсь на нее и пробую на вкус кожу у основания шеи. Двигаюсь выше по изгибу шеи и плечу и издаю тихий стон. Мы соприкасаемся кожей, и она страстно извивается подо мной, сминая ладонями близлежащие подушки.

Мне вдруг хочется сорвать с нее всю оставшуюся одежду.

Звуки шагов отца, спускающегося по лестнице, стирают из моего разума эту мысль. Он уже знает, что я с девушкой, но совершенно не знаком с понятием приватности.

Когда открывается дверь, Анна вздрагивает и взвизгивает. Я поворачиваю голову в сторону двери, от которой хищно движется отец, пытаясь рассмотреть Анну. Проклятье. Я не смогу продолжать ее прикрывать, не выдав себя.

— Мои извинения, сын. Я не знал, что у тебя компания, — он продолжает двигаться, глядя на нее.

Не успеваю я и слова сказать, как он отбрасывает всю вежливость и его глаза вспыхивают красным. Я смотрю на Анну, которая по глупости позволила одеялу сползти достаточно, чтобы отец увидел ее знак. Они определенно не знакомы.

— Не думал, что у тебя есть желание развлекать девчонок-Нефилимов? — скрежещет он.

Нехорошо. Ни черта нехорошо. Нефам можно работать вместе, но нельзя развлекаться. Особенно тет-а-тет.

— Обычно нет, — я поднимаюсь и отхожу подальше, будто приходя в себя. — Она застала меня, когда я скучал в одиночестве после репетиции.

Отец втягивает воздух, принюхиваясь.

— Поднимайтесь к чаю. Оба, — он уходит, а я сжимаю руки в кулаки. Закрываю глаза. Хочется что-нибудь пнуть.

Анна — моя проблема. Моя загадка. И я ни с кем не хочу ею делиться, а уж тем более не с этим волком. Теперь мне очевидно, что они не заодно. Побледнев, Анна прижимает плед к груди. Мне одновременно жаль ее и хочется наорать. Глупая, глупая девчонка, не надо было сюда приезжать.

Она тянется за блузкой и пытается одеться, но на кофточке не хватает пуговиц, после того как я превратился в Невероятного Халка. Я протягиваю свою красную футболку и Анна надевает ее.

Еще никогда девушки не носили моей одежды, это просто воплощение сексуальности. Я представляю, как она надевает ее на утро после ночного секс-марафона.

Мотаю головой. Что это со мной? Отец ждет.

Я веду ее вверх по лестнице, вывожу в гостиную и прислоняюсь к стене, готовясь беспомощно наблюдать за тем, как волк нападет на олененка.

Она держится абсолютно невинно, пока отец расспрашивает ее. Я слушаю и узнаю все то, что так страшился спросить, правда, по-прежнему не уверен, как она нашла информацию. Анна понятия не имела о своем отце-демоне Белиале и роде его деятельности. Вероятнее всего, Белиал и сам не подозревает о ее существовании. Мы совершенно случайно встретились на концерте, и она только узнала о своем происхождении. У меня закружилась голова от мыслей, когда отец произнес следующие слова:

— … от тебя разит невинностью. Да, все верно. Я чувствую ее — твою девственность.

Я чуть не свалился от удивления, а отец рассмеялся над выражением ужаса на лице Анны. Да быть не может, что она чиста. Не. Может. Быть.

Отец в изумлении хлопает себя по колену.

— Шестнадцатилетняя девственница-Неф! Как можно оказывать дурное влияние на людей, если сама не ведешь себя соответствующе?

Анна не отвечает, но ее взгляд нервно бегает из стороны в сторону. Я никак не приду в себя после такого откровения. Отец сообщает ей, что она дочь Князя Токсикомании, а я так сокрушен, так ошеломлен ее невинностью, что кровь приливает к ушам, и я едва могу сосредоточиться.

Она никогда не планировала убивать меня или испытывать на верность. Боже мой, ее действительно накачал наркотой тот человеческий мальчишка! И, наверняка, она сказала правду о том, что никогда не целовалась. Как такое возможно? Как же мне повезло наткнуться на нее. Знай я об этом, предупредил бы ее держаться как можно дальше от моего отца и остальных Князей, но я был так поглощен своими параноидальными предположениями. Черт, серьезно, каковы были шансы?

О, фантастика. Отец вытаскивает сумку с рекреационными наркотиками (*Рекреационное использование наркотиков — представляет собой периодическое, не регулярное или эпизодическое употребление психоактивных веществ, не связанное с медицинскими показаниями, для получения УДОВОЛЬСТВИЯ или иных целей), и Анну трясет, и у нее чуть ли не слюнки текут, глядя на все это. Я хочу предупредить отца, что Анна и наркотики не лучшая комбинация, но закрываю рот на замок.

Я не могу себе позволить переживать за нее. Отец уже знает о ней, так что отныне это не моя проблема. Слишком поздно для всех "надо было". Анне придется работать, как и всем нам. Ее участь — распространять наркотики и алкоголь. Как Нефилиму, ей необходимо стать для общества "плохой девочкой", во всех смыслах, но уметь понимать, когда надо становиться послушной, чтобы избежать неприятностей. Ее способность соблазнять других приправят смесью из сверхчувствительности, резистентности к психотропным веществам и индивидуальности, что окружит ее грех флером веселости и безобидности. Нефы рано познают, что секс, наркотики и алкоголь идут рука об руку. Этого ожидают Князья, поэтому Анна не сможет сохранить девственность. Она обучится и с ней все будет в порядке. Она вырастет и начнет наслаждаться этим.

Меня это не будет беспокоить.

В голове проясняется, когда отец произносит мое имя. Он продолжает беседовать с Анной.

— Кайден позаботится о тебе. Он в два счета тебя всему обучит, по высшему разряду. Только не слишком затягивайте. Научишься всему необходимому и приступай к работе. — Он поворачивается ко мне, и я выпрямляюсь. — Я ожидаю компанию этим вечером, и ты присоединишься к нам. Марисса приведет одну из своих племянниц.

К горлу подступает желчь.

— Да, ОТЕЦ.

Анна смотрит на меня с любопытством, и мне приходится отвести взгляд.

В мыслях царит ураган, когда я возвращаюсь домой, после того, как отвез Анну. Столько всего случилось за какие-то несколько часов. Поверить не могу, все эти годы она жила с приемной матерью, горячо любящей ее женщиной по имени Патти — даже я сразу проникся теплыми чувствами к этой женщине. И поверить не могу, что согласился. Я явно спятил, но это будет так захватывающе увлекательно.

Ее слова крутятся у меня в голове, когда я вхожу в двери своего дома.

"Что случится, если я не буду, ну, знаешь, делать все те вещи, о которых говорил твой отец? Потому что я не собираюсь…" "Я хочу подождать до свадьбы…" "Моя мама была ангелом… Ангелом-хранителем…" "Каково это, быть Нефилимом?"

Девчонка — наполовину ангел, наполовину демон. Аномалия. Я рассмеялся и сказал, что она ходячее противоречие, но по правде меня это заворожило. Я все думаю, каково это быть и тем, и другим. Просто неслыханно. А расти и воспитываться человеком… вау.

И хоть это все очень увлекательно, но ей пора кончать упрямиться. Теперь, когда отцу о ней известно, она стала собственностью Князей — по крайней мере, ее тело. И они ожидают, что ее тело будет использоваться для определенных целей. Завтра утром я встану засветло и начну обучать ее премудростям Нефов…

Размышления обрываются, стоит мне войти в гостиную. Я замираю как вкопанный, в шоке, как я мог забыть. Отец стоит возле кожаного дивана, на котором сидит Марисса рядом с маленькой девочкой. Девочкой, которой я так боялся.

Чеееееееееерт.

Нет, нет, нет. Мне хочется кричать и материться. Не может быть.

Она такая же маленькая, как на фотографии.

— Подойди, Кайден, — говорит отец.

Я подчиняюсь и вижу, как Марисса кладет ладонь на ногу девочки, когда та всхлипывает. Я не в состоянии посмотреть в глаза этому ребенку.

— Кайден, это новообретенная племянница Мариссы, Виктория. Мы надеялись, что ты поможешь ей облегчить процесс адаптации к новой жизни, — он говорит это так обыденно. Я тысячи раз слышал эти слова. И пускай я никогда не любил этот аспект моей "работы", так тошно мне еще не было.

Я хватаюсь за голову в попытке совладать с собой.

— Она не говорит по-английски, — говорит Марисса. — Но некоторые вещи являются универсальными для всех языков, ведь так? — Они с отцом обмениваются улыбками. — И, безусловно, она должна остаться девственницей.

Я позволяю себе бросить взгляд на девочку, чьи глаза покраснели. Ее светлые волосы убраны в свободные косички. Ее ноги болтаются, обутые в туфли в стиле Мэри Джейн (*Mary Jane Shoes это модель туфель с ремешком на подъеме и чаще всего с закругленным носком), даже не достают до пола. Я отступаю на шаг, в результате чего глаза отца сверкают, подобно сигналам светофора. Марисса и девочка не получают возможности увидеть, как краснеют его глаза, чему я сильно завидую.

— Что-то не так? — спрашивает он, стиснув зубы.

Следовало бы ответить "нет, сэр". Я могу попробовать заставить себя. Могу попытаться думать о ком-то другом. Перед глазами появляется лицо Анны. Если бы она это увидела, зарыдала бы. Я снова смотрю на ножки маленькой девочки. Черт возьми, я просто не смогу.

— Кайден, — шепчет отец, и одно это слово буквально пропитано предупреждением.

— Я выполню любое твое указание, отец, все, что смогу физически. Ты же знаешь это. Но я не могу заставить свое тело отреагировать на ребенка. Это просто… не мое. — Я снова хватаюсь за голову, в то время как он пристально смотрит на меня. Раньше я не смел перечить ему.

— Принести виагру? — спрашивает он. Я чуть не фыркаю. О да, именно то, что мне нужно. Синтетическая похоть. Марисса весело хихикает над его жестокой насмешкой.

— Только не ее, — шепчу я.

— Совесть не позволяет? — он подступает ко мне, с пылающим в глазах огнем. — Ты считаешь, что клиенты, которым Марисса предоставляет свои высококлассные услуги, ниже тебя?