— Мне позвонить в полицию? — наконец сказала она, и в ее голосе прозвучало такое поражение, что Вэл задумалась, не подслушивала ли ее мать один из этих дурацких звонков.

— Это не имеет значения, — устало проговорила Вэл. — Ничего из этого не происходит. Никого это не волнует.

— Полиции было бы не все равно, Вэл.

— Нет. Им пофиг, иначе это не продолжалось бы. Вот почему нам нужны камеры видеонаблюдения, мам. Копы ни хрена не сделают.

«Мне нужно убраться отсюда».

Часы над каминной полкой отсчитывали секунды. На улицах дети кричали и вопили на солнце. Невинные, счастливые звуки. Вэл задавалась вопросом, рисовал ли кто-нибудь из этих веселых, играющих детей оскорбления на ее подъездной дорожке или звонил ей, сказать, чтобы она покончила с собой. Она думала обо всех, кого встречала сейчас, задаваясь вопросом, были ли их слова искренними, были ли их улыбки настоящими. Так утомительно — все время быть начеку, никогда не зная, кто хотел причинить тебе вред.

Она очень, очень устала.

— Знаешь, — сказала ее мать, — Халкион, вероятно, позволил бы тебе вернуться в следующем квартале. То, что с тобой там случилось, — это не твоя вина. Они не могут винить тебя за то, что ты бросила учебу, особенно учитывая то, как они оставили тебя уязвимой.

— Они не хотят, чтобы я возвращалась.

— Это не имеет значения. Это их проблема, с которой нужно разбираться, а не твоя. — Ее мать поставила перед Вэл тарелку — бекон и слегка подгоревшие яйца. От этого запаха ее слегка затошнило. — Они сказали, что не хотят, чтобы ты возвращалась?

— Им и не нужно было этого делать. Я позвонила туда на прошлой неделе и сказала, что не вернусь. — Она помешивала ложечкой кофе, не обращая внимания на еду. — Они предложили мне полный возврат стоимости моего обучения. Едва могли сдержать свою радость.

— Вэл.

— Что? — Вэл подняла голову, ее зеленые глаза пылали. — Ты думаешь, мне стоит вернуться? Все, что со мной произошло, неразрывно связано с этим университетом. Мысль о том, чтобы сталкиваться с этим каждый день и не только справляться, но и учиться — проходить мимо места, где он… где он...

Вэл замолчала.

— Как бы я могла не думать об этом? — продолжила она. — Как бы я могла не кричать во все горло каждый раз, когда проходила мимо места, где он ко мне приставал? Где он изнасиловал меня?

— Вэл, пожалуйста, — попросила ее мать. —Успокойся.

— Не говори мне, чтобы я успокоилась. Ты понятия не имеешь, — задыхаясь, сказала Вэл, — понятия не имеешь, через что я прошла. Что он сделал со мной. Он разрушил мою гребаную жизнь.

«И тебе это понравилось, — прошептал голос. — Ты знаешь, что понравилось».

Вэл судорожно вздохнула. «Нет, — подумала она. — Уходи».

Дверь открылась со скрипом ржавых петель, и Вэл отвлеклась от матери, когда вошел отец с бутылкой перекиси. Вэл увидела, как его лицо немного побледнело, когда он оглядел мрачную сцену.

— Что случилось? — Он повернулся всем телом в сторону, когда ставил бутылку с перекисью под раковину, как будто Вэл не могла понять, что именно отец делал во дворе с бутылкой химикатов в десять утра. — Я слышал крики.

— Валериэн бросила Халкион.

Ее отец окинул ее взглядом человека, изучающего раненое животное и пытающегося решить, укусит ли оно. Она ненавидела этот взгляд. Он никогда раньше не смотрел на нее так, как будто она ранена — опасна. Она была милой и легкой в общении, и отец называл ее Банни, потому что она обладала мягким и добрым нравом и всегда прыгала вокруг.

Он больше никогда так ее не звал.

— Зачем ты это сделала, Вэл? Это твое будущее.

— Вот мое будущее, — заявила она. — Сидеть дома, прятаться в своей комнате от больных ублюдков, которые хотят испортить наш двор, потому что они не могут сделать то же самое со мной. Я не могу вернуться туда. Не сейчас, когда все знают... — Она прикусила губу. — Пожалуйста, не заставляй меня. Я не смогу этого вынести.

— Есть и другие школы, — беспомощно сказала ее мать. — Ты можешь изменить свое имя. Это не должно быть концом для тебя, дорогая.

Но Вэл покачала головой.

— Я действительно не думаю, что учеба для меня.

— Учеба для всех — для всех, кто хочет получить работу, — проговорил ее отец. — Никто не собирается нанимать тебя без диплома. Ты не сможешь прокормить себя.

Его слова словно удар под дых. «Он хочет, чтобы я съехала».

— Не давай этому монстру больше власти над тобой, чем он уже имеет.

(Ты любишь эту власть, мою власть — власть, которую я имею над тобой)

Вэл откинулась на спинку стула и уставилась на своих родителей. Ее обеспокоенные, любящие родители. Она не хотела, чтобы с ними что-то случилось, но они просто не понимали.

Возможно, никто не мог понять.

Она оттолкнулась от стола.

— Мне здесь не место. Я думаю, мне следует уехать.

— Уехать? — пронзительно повторила ее мать. — Что ты имеешь в виду, говоря уехать?

— Уехать отсюда. Убраться из Дерринджера. — Она сделала жест рукой. — Покинуть его.

— И куда поедешь?

— Без разницы, в любое другое место, — сказала Вэл. — Куда-нибудь, где люди не будут звонить и говорить, что хотят изувечить или изнасиловать меня — что они хотят оторвать мне сиськи. — Она яростно замотала головой, когда ее мать поперхнулась. — Я больше не могу этого выносить. Я думала, может быть, здесь будет лучше, но это не так. Я больше не могу.

— Что ты собираешься делать?

— Я... не знаю. — Она прикусила губу. — Я разберусь с этим.

— У тебя должен быть какой-то план, — вмешался ее отец.

— Мне не нужен план. — Планы были тем, что привело ее в эту ситуацию — тщательные планы, разыгранные с безжалостностью шахматной партии. Нет, она покончила с планами.

— Позволь нам, по крайней мере, помочь тебе.

— Как? — тупо спросила Вэл. — Мне нужно начать все сначала. Цикл просто продолжится где-нибудь в другом месте.

— Мы поедем с тобой, — предложила ее мать. — Мы можем помочь тебе снять квартиру.

Рано или поздно они бы возненавидели ее за это. Не сразу, но в конце концов. За то, что вырвала их с корнем, за то, что стала обузой, за то, что оторвала их от жизни из-за глупой ошибки.

— Я не хочу, чтобы вы ехали со мной. Это то, что мне нужно сделать самой.

— Почему? — спросила ее мать, все еще пытаясь понять. — Зачем тебе это нужно?

«Потому что, — в отчаянии подумала Вэл, — на самом деле я просто хочу сбежать».