— Эксперимент над сущим? — вдруг спохватился Ратаниегор. —Чем это ты занят?

— Хочу вырастить съедобную траву.

— На болоте?!

— Если она вырастает в других местах, как рассказывают книги небесных грамотеев, то вырастет и здесь. Главное — посеять.

— Нет, постой. До сих пор опытами с животными и растениями занимались в Роще Познания Сущего, наши познаватели никогда не обращались к подобным исследованиям. Это измена традиции и неписанным правилам.

— Вот именно — неписанным.

Ратаниегор растерялся.

— Да, наши книги не запрещают этого.

— А потом... — Глаза Керайнота сверкнули. — А потом, когда вырастет много травы, мы соберем такое количество пищи, что сможем отказаться от Деревьев-Садов.

В глазах Ратаниегора мелькнул испуг, он торопливо заговорил:

— Эксперимент необходимо ставить более широко. Данный опыт нерепрезентативен, необходимо высеять траву на всех вариантах почвы, имеющихся в Роще. Прежде всего нужно опробовать ветви Дерева-Сада. Нельзя сразу отказаться от традиций, освященных тысячелетиями. Потом необходимо составить отчет, совет рассмотрит его и примет надлежащие рекомендации. — Ратаниегор хихикнул. — Но в любом случае это будет новая пригоршня золы на раны Венклойсу. Мы прижмем хвост старикашке.

Услышав это, Минерт умчался со скоростью кометы. Керайнот проводил его презрительным взглядом и вновь принялся за работу.

Всходы проклюнулись быстро, однако к величайшему разочарованию, оказались редкими и чахлыми. Бледные ростки совсем не напоминали виденное Керайнотом в книгах небесных грамотеев. Он даже заподозрил их в обмане, но спохватился. Ратаниегор, похоже, дал мудрый совет. Опыт действительно должен быть полным и исчерпывающим, чтобы ни один злопыхатель не мог придраться. Тунгарот наотрез отказался выделять стражников ему в помощь. Оскалившись, он заявил, что стражники не обязаны таскать грязь. Взбешенный Керайнот кинулся к главе совета четырежды ученых, но Венклойс только беспомощно развел руками. Он понимает Керайнота, но заставить начальника стражи сделать что-либо просто не в силах. Осатаневший Керайнот поклялся, что устроит экспериментальное поле на дереве, хотя бы для этого ему пришлось отдать душу черному ветру.

Взмыленный Керайнот сидел, вытянув гудящие ноги, и подставлял лицо прохладному ночному ветерку. Работа затягивалась, несмотря на все усилия. Он таскал торф целыми днями, но... Что-то тихо шевельнулось в тени, Однако Керайнот так устал, что только вздохнул, не пошевелив и пальцем. Если даже пришел едящий мясо, сил спасаться или бороться нет. Пусть его едят...

Но это был не тот, который серый.

— Ты очень устал?

Керайнот выразительно посмотрел на Нит.

— Может, тебе помочь? — смутившись, спросила она.

— В чем? — вяло сказал он.

— Таскать грязь, — Нит указала на перепачканные корзины, подвешенные на лебедке. — Ведь это так тяжело, каждый разбегать вверх-вниз. Насыпать грязь, поднимать ее...

Измученный мозг Керайнота долго осваивал информацию, когда наконец до него дошло сказанное, Керайнот взвился от возмущения.

Нит отпрянула в испуге.

— Что с тобой?

— Это с тобой что стряслось? Как ты посмела вмешаться в священное дело познания?! Женщина, ты спятила! Участвовать в ходе научного эксперимента... Неслыханно. Книги, вечные, четырежды премудрые, этому не учат.

Отповедь не смутила Нит, она ядовито заметила:

— С каких пор ты начал проповедовать верность книгам?

Керайнот замялся.

— Ведь специально они этого не запрещают?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

Спорить против собственных аргументов Керайнот не мог. Такое было по силам легендарным познавателям прошлого, блиставшим на тройных диспутах. Только успех на них приносил титул прочитавшего сто тысяч книг. С некоторым злорадством Керайнот вспомнил, что из нынешних членов совета четырежды ученых никто не носит этого титула. Соискатель должен сначала обосновать свою идею, отражая выпады противников. Потом он должен обстоятельно ее опровергнуть, не оставить камня на камне. А в третьей части диспута снова обязан защитить, полностью разбив аргументы второй части выступления. При этом запрещались какие-либо повторы. В затертых книгах по истории Рощи говорилось о таинственных семерных диспутах... Но такое простому грамотному не под силу, даже вообразить страшно. Только божественные Раснолинот, Ченсивор, Саронгиевал могли совершить несовершимое.

— Расскажи мне о книгах небесных грамотеев, — попросила Нит.

Керайнот посмотрел на свои вздувшиеся стертые ладони... и неожиданно для самого себя заговорил. Он рассказывал о книгах, которые вовсе не книги, а горстка разноцветных камешков,умещающихся на ладони, но содержащих мудрость всех библиотек всех Рощ. Он говорил о книгах, которые сами рассказывают и показывают. Он говорил о книгах, посвященных наукам, неизвестным в Рощах. Он говорил о книгах, описывающих то, чего не было...

— Постой,— прервала его Нит. — Ты что-то путаешь. Как книга рассказывает о том, чего нет? Это немые слова.

Керайнот затряс головой.

— Ты не понимаешь... Это не научные труды...

— Опять немое слово. Тогда что же?

— Э-э... Как бы получше объяснить... — Керайнот растерялся. Действительно, как объяснить, что такое художественная литература, грамотному, видевшему только ученые фолианты. Точнее, и их-то не видевшему, женщинам не позволено посещать библиотеку Рощи, кроме азбуки им никаких книг не показывали. Наконец его осенило: — Ты должна знать, что такое мысленный эксперимент.

— Конечно, — Нит пожала плечами. — Это превосходно известно всем, покинувшим Дерево Воспитания. Прием познания звездного неба.

— Отлично! — возликовал Керайнот. — Тогда все просто. Дело в том, что небесные грамотеи не замыкаются в одной узкой отрасли познания, их интересы гораздо шире. В их библиотеке собраны книги по всевозможным наукам, одна из них социология, —тщательно выговорил Керайнот. — Сначала я считал это слово немым, но потом понял, как она важна. Наука, изучающая сообщества грамотных.

— Зачем?

Керайнот немного смутился.

— Я пока не вполне представляю, но крайне важная наука. И большая часть их библиотек отведена под нее.

— Это лжезнание, — отрезала Нит.

— Ты не права. Оно истинно. С его помощью небесные грамотеи избегают конфликтов в развитии своей Рощи. Они пытаются предусмотреть все мыслимые и немыслимые пути развития общества. Вероятность следования по тому или иному пути может быть исчезающе мала, почти нулевая. Но только почти. Небесные грамотеи рассматривают и его. Поэтому в их жизни не остается места случайностям и неожиданностям. Они всегда знают, как нужно поступить наилучшим образом. Вот для чего небесные грамотеи ставят такое великое множество мысленных экспериментов по социологии.

— Пустая трата времени, — Нит пренебрежительно кивнула.

— Я не стал бы утверждать так категорично.

И вдруг Нит, запинаясь, выдавила:

— Перескажи мне... какую-нибудь книгу...

— Хорошо, слушай...

Нит слушала, затаив дыхание, а Керайнот, сам увлекшись, вскочили принялся пересказывать вечную историю двух влюбленных, бурно жестикулируя, изображая в лицах, играя голосом. Когда он кончил,то увидел на глазах Нит слезы...

— Я... для тебя... все сделаю...

Немного испуганный эффектом своего рассказа, Керайнот замялся. Потом, немного подумав, решил:

— Так и быть. Помоги мне таскать торф. Мы должны до рассвета сделать как можно больше, пока не взошло солнце.