— Да вспомни, что ты говорил Барри. Он извел меня разговорами о тебе. Ты, дескать, только поиграл со мной. Глупая девчонка, развесила уши, посмотри на себя! Детская ручка — журавлиная ножка!

— Корин, прошу тебя. — Тед зажмурился. — Он лгал!

— Нет, увы! Это правда. Ты и сам говорил мне такое, что страшно вспомнить! А вечер танцев? Неужто забыл?

— Ну, кто старое помянет… — сникнув, произнес Тед.

Корин печально усмехнулась:

— Да-а, нелегко разобраться, концов не найдешь… Да ладно, Тед. Ты только подумай — сколько воды утекло с тех пор! Что скрывать — у тебя теперь новые интересы… Ты же не станешь отрицать — мне это известно не хуже, чем тебе самому.

Не успел Тед сообразить, о чем это она, как Корин и след простыл. Лилиан! — хлопнул себя Тед по лбу. Черт! Приспичило же тащить ее сюда! Болван я, болван! — ругал себя Тед. Своими руками все испортил! Как сделать, чтобы Корин поверила, что все уже изменилось? При чем тут Лилиан? Да ему до нее дела нет! В отчаянии Тед все шагал и шагал по кабинету.

Если Корин и выходила теперь из дому, то только ради Звездочки. Инструктор начал занятия, объезжая лошадку на специальном треке. Корин нравилось наблюдать за грациозным животным. Как хорошо! Никто не допекает, не пристает с расспросами. Шли дни, она оживала, приходила в себя — на щеках играл румянец, взгляд уже не был безнадежно-грустным, она поправилась, загорела.

Как-то раз солнечным днем она сидела возле трека, наблюдая за тренировкой. Кто-то подошел и встал рядом. Корин сердцем почувствовала — Тед!

— Припекает, не стоит задерживаться здесь. — Обняв за талию, он ловко поставил ее на землю. — Оп-ля!

— Тед, хватит дурачиться, перестань! Мне так хорошо здесь… О! Что это с тобой? — Свежая повязка на руке, сквозь бинт проступает кровь.

— Да ничего особенного, померился силами с быком, только и всего, — усмехнулся Тед.

Корин легонько коснулась кончиками пальцев его руки.

— Больно? Пойдем, я наложу повязку как следует.

Она потащила его в дом.

На кухне Корин осторожно размотала бинт, попыталась осмотреть рану — кровь обильно сочилась. Действуя с удивительным хладнокровием, она обмыла рану.

— Похоже, дело серьезное, надо ехать к врачу, придется накладывать швы.

— Брось, Корин, не впервой, вот еще!

— Нет, и не думай возражать, я немедленно везу тебя к врачу! Не спорь! Будешь сопротивляться — вызову «скорую», — пригрозила она.

— Еще чего! Поехали уж лучше к врачу, если ты настаиваешь!

В душе Тед радовался, что она хлопочет, заботится о нем. Он исподтишка любовался ею: деловая, энергичная, расторопная. Слава Богу, он снова видит прежнюю Корин!

— Вот, держи ключи от грузовика. Справишься?

— Справлюсь, — буркнула Корин, подводя его к большому, сверкающему на солнце белой и красной красками грузовику, — не волнуйся! В конюшню не врежусь, в кювет не свалюсь.

Тед усмехнулся:

— О’кей.

Хватает сил улыбаться, надо же! Корин помогла ему поудобнее устроиться, села за руль.

— Указывай направление, и кстати — как зовут врача?

Всю дорогу она молча гнала машину, поглядывая временами на набухшее от крови полотенце. Тед был спокоен. Вот и хорошо! Хватит того, что я волнуюсь за двоих! — решила Корин.

Наконец-то! Показалась больница. Они вошли, Корин подбежала к регистратуре.

— Тед Реган, травма руки! — выпалила она и только потом заметила, что медсестра улыбается Теду как старому знакомому. Срочно вызвали врача.

— Вы — доктор Лу Блейкли? — спросила Корин.

— Да, меня зовут Луиза Блейкли, — улыбнулась стройная блондинка. — Что произошло, Тед? — обратилась она к Теду.

— Разъяренный бык. Если бы не Корин, не приехал бы ни за что.

— Она молодец, рана серьезная, придется накладывать швы. Давно тебе вводили противостолбнячную сыворотку?

— Да вроде год назад.

— Придется повторить. Бетти! — Подошла медсестра.

— Наложите жгут и принесите, пожалуйста, йод, кетгут, противостолбнячную сыворотку, пенициллин и витамин B12. А я пойду взгляну, как там мистер Бейли из третьей палаты. Я сейчас вернусь. — И врач вышла в коридор.

— Корри, дорогая, выйди на минутку! Э! Да ты что? Никак плачешь? Брось, вот увидишь, все будет хорошо! Просто у тебя нервишки разгулялись! — Тед прижал ее голову к своей груди.

Вошли врач с медсестрой и предложили Корин подождать в коридоре.

— Не волнуйтесь! Тед — парень стойкий! — Врач ободряюще улыбнулась Корин.

Все уже было позади, и медсестра вышла в коридор.

— Как давно вы женаты? — Медсестра бросила взгляд на обручальное кольцо Корин.

— Ммм…

— Не очень давно. — Тед, улыбаясь, подошел к Корин и обнял ее за плечи. Пойдем, крошка, тебе пора домой! Спасибо за все, Бетти!

— На доброе здоровье, мистер Реган. На улице Корин недовольно буркнула, не глядя на Теда:

— Ну ты юморист! Чего ради ты сказал ей, что мы — муж и жена?

— Объяснять — только время тратить, разве тебя волнует, что подумает Бетти? Может статься, ты ее никогда больше не увидишь. — Помедлив, Тед холодно спросил: — А кстати, почему ты до сих пор носишь обручальное кольцо? Память о Барри?

Корин покрутила кольцо на пальце.

— Думала, сниму — и ты опять начнешь упрекать меня, ругать, укорять.

Тед яростно схватил ее за руку и так быстро сорвал кольцо, что Корин вскрикнула от боли. Размахнулся и отшвырнул его далеко-далеко.

— Ты что, с ума сошел? — Корин испуганно смотрела на Теда.

Он нагнулся и жадно поцеловал ее в губы.

— Отвези меня скорей домой!

Они забрались в машину. К прошлому возврата нет, да она и не жалеет об этом. Пусть уж символ ее замужества останется здесь. Будущее будет добрым и надежным, она вступает в него с открытыми глазами.

Задумчивая, погруженная в свои мысли, она вела машину обратно, домой.

Узнав о происшествии, Сэнди накинулась на брата:

— Тоже мне! Все должны спасать его от смерти! Я — от рака легких. Да! Чего ты уставился? Прячу сигареты, пепельницу… Слава Богу, что Корин была здесь! Ты что, захотел истечь кровью? Потрясающее легкомыслие!

Тед поднял на Корин холодные глаза.

— Да, слава Богу, что ты здесь. — Сэнди отложила вилку, сидела, отхлебывая чай маленькими глоточками.

— Тед, ты присмотрел квартиру? — Опустив глаза в тарелку, Тед принялся ковырять бифштекс.

— Я чертовски занят, Сэнди. Вот управлюсь с делами… — (Сэнди незаметно подмигнула Корин.) — Да и Корри здесь хорошо, — продолжал Тед, — по крайней мере ни в чем не нуждается.

— Но мне намного лучше, боли прошли, головокружения тоже.

— А я считаю, что тебе нужен покой — ты пережила тяжелый шок, нервишки у тебя, моя дорогая, еще не в порядке.

— Что ж, брат прав, — вмешалась Сэнди, — ну чем тебе здесь плохо, а?

— Сдаюсь! Сознаюсь — не могу оставить Звездочку. Я буду так скучать по ней.

Все облегченно вздохнули.

— Решено! Ты остаешься! — довольно заявил Тед.

— Да, пока остаюсь. Спасибо тебе за все, Тед, спасибо тебе, Сэнди, но, честно говоря, я уверена, что уже скоро смогу заняться поисками работы, — медленно добавила Корин.

Тед отодвинул тарелку.

— Скажи на милость, почему ты не можешь жить и работать здесь?

— Да как я могу жить у вас? На каком основании? Я же не член семьи. Для вас я — нахлебник, да, да! Пока мне не исполнится двадцать пять. Вы вовсе не обязаны…

— Я прекрасно знаю, что я обязан делать, а что не обязан. Нечего учить меня! А ты представляешь, что это такое — вкалывать по восемь часов в день? Поверь, сейчас ты ни за что не сможешь напряженно работать. И потом, у нас ты живешь — уж извини за откровенность — как у Христа за пазухой. А ты знаешь, сколько надо платить за квартиру, ну хотя бы здесь, в Джекобсвилле? — (Корин сидела, обхватив голову руками.) — То-то же! В моем доме всем места хватит. Оставайся! И Сэнди — твоя лучшая подруга — тоже, здесь.

— Не хочу быть пятым колесом в телеге…