Внизу был небольшой порт, в котором стояли яхты.

Смешавшись с туристами, Крис и Малко спустились по узкой тропинке к порту. Милтон остался наверху, на террасе кафе.

Малко подошел к моряку, стоявшему у бензозаправочной станции, и попросил показать ему яхту эмира.

Моряк кивнул ему на яхту «Басра». Мостик был поднят, и на борту не было никаких признаков жизни. Малко и Крис издали наблюдали за яхтой. Крис был ошеломлен. Он еще ни разу не видел такого скопления роскошных частных яхт.

– Это место называется Дольче Вита, – сказал Малко. – Здесь ничего и никого нет, надо идти в резиденцию эмира. Китти должна быть там.

Они вернулись к Милтону, погруженному в созерцание мини-юбок и микроскопических маек на туристках.

– Такое впечатление, что мы попали в Сен-Тропез[3], – изрек Милтон со вздохом, вместившим в себя ностальгию и отвращение, но с заметным преобладанием ностальгии.

Они снова карабкались на своем «фиате» по выжженным солнцем холмам.

Малко остановил машину на пустой возвышающейся площадке.

– Вот здесь живет эмир, – показал он в сторону сверкающих под солнцем белых зданий.

Крис и Милтон, вытирая пот, вышли из машины. Малко навел бинокль на резиденцию эмира. Мало утешительного: с одной стороны море, с других – скалы. Проникнуть туда непросто, тем более что Малко различил силуэты двух охранников возле ворот. Он знал, что у эмира есть личная охрана, состоящая из сардинцев и арабов.

В большом саду располагались десять построек и бассейн шириной около тридцати метров.

Ежегодно эмир устраивал в своей резиденции грандиозные праздники для миллиардеров и элиты. Несколько лет тому назад здесь побывал знаменитый Фрэнк Синатра, нырнувший в бассейн прямо из доставившего его вертолета. На всю резиденцию распространялась дипломатическая неприкосновенность, которой был наделен и сам эмир Абдулла аль-Салинд.

Малко навел бинокль на араба с автоматом в руках, неподвижно застывшего на скамейке у края бассейна. Он опустил бинокль, вытер пот со лба. «Фиат» плавился под палящими лучами солнца.

– Если мы останемся здесь еще немного, – сказал Милтон, – мы обуглимся.

– Днем туда не проникнуть, – заметил Крис. – Ночью мы сможем нейтрализовать охрану и разыскать девушку.

Малко, надев очки, возразил:

– Исключено. В цивилизованных странах вооруженное нападение на частное владение считается очень серьезным преступлением. Не забывайте, что мы находимся на острове, а наша принадлежность к ЦРУ не освобождает нас от соблюдения закона.

– Но ведь похищение считается преступлением во всех странах, – сказал Крис.

– Пока мы оповестим об этом официальные власти, эмир уничтожит все следы преступления. И это при условии, что итальянцы нам поверят, а ведь мы не имеем никаких доказательств и тем более свидетелей. Доктор Вейстор уже ничего не сможет подтвердить.

– Значит, остается неофициальный путь, – подытожил Милтон.

– Я нанесу эмиру визит, – решил Малко.

Крис вздрогнул, как если бы его ужалил скорпион.

– Вы с ума сошли!

Малко покачал головой.

– Нет. Эмир продолжит пытать Китти, потому что он ничего не знает о смерти Хиллмана. Сейчас он думает, что Хиллман пытается освободить дочь. Я объясню ему, что Китти ему больше не поможет и в обмен на ее жизнь я откажусь от мести.

Крис скептически покачал головой.

– Он отправит вас подальше. Малко пожал плечами.

– Сейчас я не вижу другого выхода. Позднее мы можем перейти к насильственным действиям.

– Мы пойдем с вами, – предложил Крис.

– Нет, лучше, чтобы вы оставались снаружи, мало ли что может произойти.

Они молча вернулись в машину. Прежде чем отправиться к эмиру, Малко хотел отвезти приятелей в отель. Высадив их возле бассейна, Малко сказал:

– Если я сегодня вечером не вернусь, предупредите итальянские власти.

– Не беспокойтесь, – заверил его Крис, – мы вас так просто не отдадим.

Когда Малко остановил «фиат» у въезда в поместье эмира, из тени вышел охранник и подошел к нему. Это был пожилой сардинец с усталым и морщинистым лицом. Он почтительно приветствовал Малко.

– Это – частное владение, господин, – сказал он. – Я не могу вас пропустить.

– Я должен встретиться с его превосходительством эмиром, – сказал Малко.

– Но меня никто не предупредил...

Охранник колебался, однако элегантная внешность Малко успокоила его.

– Оставьте машину здесь, господин. Идите прямо по тропинке до следующего поста охраны его превосходительства.

Малко медленно дошел по тропинке до большого сада, у входа в который дремал на скамейке, зажав в руках старый автомат, крупный детина со смуглым лицом. Услышав шаги, он вскочил и нацелил на Малко свое оружие. Малко остановился и приветливо улыбнулся.

– Я иду к эмиру, – сообщил он по-английски.

Охранник указал Малко на сводчатый вход в сад.

Сделав несколько шагов, Малко увидел застекленную будку с телефонным коммутатором, внутри которой читал газету араб. Охранник и араб обменялись несколькими фразами, после чего араб спросил по-английски:

– Кто вы, господин?

Малко протянул ему визитную карточку.

– Передайте это эмиру, он примет меня.

Араб внимательно взглянул на карточку и, продолжая жевать рахат-лукум, процедил сквозь зубы:

– Я спрошу у его превосходительства.

Малко остался ждать под бдительным оком охранника. Пять минут спустя араб вернулся.

– Вас примет секретарь его превосходительства. Его превосходительство занят.

Они вошли в сад и повернули направо. Малко заметил еще двух вооруженных охранников. Эмир был человеком осторожным.

Гид остановился перед белой дверью, украшенной резьбой в виде трех позолоченных змей, и постучал. Дверь приоткрыл великан цвета кофе с молоком, с бритой головой и обнаженным торсом. На нем были широкие шаровары. Он напоминал персонаж из «Тысячи и одной ночи», разумеется, если не принимать во внимание заткнутый за пояс автоматический пистолет. Малко обдало волной ледяного воздуха.

Дом типа бунгало был оборудован кондиционером. Великан пропустил Малко, быстро захлопнул за ним дверь, проводил его в салон и удалился. Малко огляделся. Стены салона были обиты бархатом фисташкового цвета и увешаны картинами Дега, Сислея, Утрилло, Ренуара и Ван Гога. Окно выходило в живописную бухту. Одним словом, здесь жил миллиардер.

В комнате было полно золота – кубков, ваз, подсвечников, пепельниц и даже ведер. Пол из черного мрамора был покрыт красочными коврами. Какому-нибудь голливудскому декоратору от всего этого изобилия стало бы тошно. Создавалось впечатление, что эмир продолжал грабить караваны.

Трудно было поверить, что эмир воспитывался в Англии! Природа одержала верх. Малко остановился перед портретом эмира, изображенного во весь рост на фоне голубого неба. За пояс эмира была заткнута кривая турецкая сабля.

Легкое покашливание заставило Малко обернуться. Из-за драпировки появился человек, похожий на торговца лукумом на площади Джеддаха: у него были длинный крючковатый нос и небольшой круглый животик евнуха. Его рукопожатие походило на прикосновение медузы.

Он отвесил Малко низкий поклон и крикливым голосом сказал по-английски:

– Меня зовут Хуссейн. Я – секретарь его превосходительства эмира Катара Абдуллы аль-Салинда.

Пухлой рукой он указал на кресло в стиле Людовика XV и начал длинный монолог, не давая Малко возможности вставить слово.

– Его превосходительство не может принять вас сейчас, – сообщил он. – Его превосходительство никогда не встает раньше трех часов дня. Его превосходительству приходится принимать много людей, которые приезжают в Сардинию со всего света. Дважды в неделю его превосходительство дает обеды на четырнадцать человек, так как четырнадцать – это число, приносящее удачу его превосходительству, а его превосходительство чрезвычайно суеверен.